На правах рукописи
Алексей Базанков

ПОД ЗНАКОМ ЛИТЗАПРОСОВ
Из опыта литературной работы 20-х годов

    Новое, сменяя старое, усваивает и сохраняет в себе самые важные элементы прошлого как предтечи, истоки развития и познания. В двадцатых годах при общем революционаризме в атмосфере борьбы взглядов, мировоззрений не прерывалась передача социальных, нравственно-этических, культурных ценностей от поколения к поколению. В обществе, как и в природе, сохраняется связь между явлениями, событиями. Преемственность никаким политическим ветрам и циркулярам неподвластна. Она обеспечивает постоянство основополагающих форм жизни, лежит в основе эволюции живой природы, общественных процессов, развития искусства и культуры, долговременности традиций.
    И в сложных, противоречивых обстоятельствах люди приходили к искусству, литературе от станка и сохи. Характерной чертой формирования советской литературы в Верхнем Поволжье стала тесная связь молодых писателей с боевой работой в прессе. Уместно заметить, что рабкоровское движение квалифицировалось тогда как зародышевая форма пролетарской и крестьянской литературы. Началось массовое приобщение к художественному творчеству талантов из народа. По словам ивановца Д.Фурманова, в нетвердых шагах нового боевого искусства чувствовалась могучая сила, укрепляющая его на месте погибших течений и школ.1
    В ярославских, ивановских, владимирских, костромских изданиях тех лет немало свидетельств об активной творческой жизни. Даже в селах выходили ежемесячные рукописные журналы, именно они объединяли художественно одаренных людей. Публикации, участие в выставках и театральных представлениях являлись другим, практическим способом профессионального образования и самоутверждения.
    В Костроме два года существовал журнал «Книгарь». Организатор и редактор — заведующий городской библиотекой В.В.Звездин. «Журнал, коль смотреть на него теперешними глазами, — вспоминал Г.Н.Рубинский, заместитель редактора, — был слабым во всех отношениях, наивным. Авторы были подражательны, манерны... Однако выход его в свет произвел впечатление на лиц, причастных к литературному творчеству, привлек их к себе... К нам немедленно пришли Вяч.Лебедев, поэты Евг.Егоров, Ахмелкин, Н.А.Соколов, работающий тогда в библиотеке, и фольклорист М.М.Зимин. Сами редакторы тоже «грешили стишками». 2
    Такие свидетельства — основание для вывода: положительную роль в становлении новой художественной интеллигенции сыграли повсюду многочисленные издания, даже те, что существовали несколько месяцев. Они разбудили творческую инициативу.
    Создание в губернии отделения ВАПП вносило организующее начало. Почти каждую неделю проходили общие собрания. Один за одним рождались новые журналы с характерными названиями: «Новый росток», «Ледокол», «Смычка», «Шмель».
    «Из-за средств, из-за недостатка бумаги, — писал редактор таких изданий А.В.Высоцкий, — умирали после трех-четырех номеров журнальчики наши. Но потом снова возникало что-то — опять журнальчик на два-три номера. И все же нашей литературной группой интересовались А.К.Воронский, В.В.Полонский — оба приезжали в Кострому». 3
    Вот это важно заметить: интерес к начинающим со стороны опытных писателей и организаторов. И помощь, и наставничество, и шефство, и влияние на местную власть. Именно такая, характерная для всего региона работа, инициированная центром, партийными структурами, оказалась важной и плодотворной.
    В ноябре 1929 года А.Н.Алешин, выступая перед литкружковцами, говорил: «Молодняку недостает простой грамотности, знания элементарных приемов художественного творчества и общего политического развития». 4
    С учетом таких особенностей возрастала роль кружков, объединений, студий, дающих возможность получить первоначальные творческие знания и навыки. Впоследствии структура литературного дела мыслилась как «сеть производственных литкружков», входящих в общегородскую ассоциацию. Кружки были созданы на всех предприятиях, проводились вечера «под знаком организации литзапросов рабочего читателя и вовлечения ударников в литературу». Это вовлечение, как выяснилось вскоре, стало ошибкой рапповского руководства, превратилось в самоцель. Был такой период: понятие таланта игнорировалось, кропотливая литературная работа оказалась подмененной шумными мероприятиями. 5 Впрочем, эта тенденция очевидна и в развитии театрального дела, самодеятельного творчества (вспомним музыкально-вокальные студии, бригады «синеблузников», театры внешнего эффекта). Смыкались литература и театр. Более того, у некоторых писателей появлялись пьесы (П.Бляхин, А.Афиногенов, Н.Вирта и др.), а излюбленными героями этих произведений становились люди искусства (духовные искатели), в частности, актеры.
    Русское актерство со времен Островского привлекало к себе внимание литературы: сложные судьбы этих людей в переломное время, мучительный контраст между атмосферой проповедуемых радостей, счастья на сцене и драматическими перипетиями  в личной реальной жизни, конфликты между истинным служением искусству и вынужденным «приспособлением к идеологическим обстоятельствам». Актерская тема позволяла советским литераторам зримо рассказывать о смене героев в искусстве и жизни. Пьеса Б.Ромашова так и называлась — «Смена героев», она шла в провинциальных театрах, потому что давала возможность для осмысления актерских ролей, говорила о новом человеческом типе, о новых жизненных конфликтах.
    Костромская АПП все-таки сделала свое полезное дело: в начале 1931 года на I Конференции присутствовали около 200 литераторов. Пришло время новых форм организации художественной интеллигенции, время горячих споров, дискуссий, расколов, противоречивых действий. И время творческого взлета, поэтических успехов. Это особенно заметно в активной литературной жизни на родине первого Совета, в городе богатых революционных и трудовых традиций.
    Под умным и опытным руководством редактора «Рабочего края» А.К.Воронского было создано крепкое молодежное литературное гнездо. А.К.Воронский — это особенно важно заметить — в 1919 год был председателем Губкома партии, заменив на этом посту М.В.Фрунзе. Именно к началу двадцатых годов в Иваново-Вознесенске сложились хорошие предпосылки формирования новой художественной интеллигенции. Общепризнанно, что редактор «Рабочего края» много сделал для объединения и творческого роста местных литературных сил. И впоследствии он — уже редактор журнала «Красная Новь» — обращает внимание известных писателей в сторону ивановской литературной жизни. Общались с ивановцами Горький и Луначарский.
    Даже за рубежом появлялись отклики на творчество ивановских поэтов.
    Немало сделали для выявления творческих сил отделения Госиздата, издательства «Основа», затем ивановское областное издательство, журналы и сборники 20-х — начала 30-х годов.
В 1929 году с образованием Ивановской промышленной области — ИПО — в Иваново-Вознесенск из Костромы перевели А.Алешина, уже широко известного автора нескольких книг. Этим переводом еще раз подтверждается «должностное» движение авторитетных писателей, вызванное процессом формирования новой интеллигенции, литературной и политической борьбой, а также процессом эмиграции.
    В этот сложный период настроения творческих работников определялись не только возможностями публиковаться, но и поиском своей позиции в жестокой борьбе группировок, направлений. Следует подчеркнуть, что вхождение творческих людей из «низов» в разряд профессиональной художественной интеллигенции было трудным, иногда трагически напряженным не только по естественным, но и по сфабрикованным обстоятельствам. Чтобы получить широкую возможность печататься, показывать свои картины или спектакли, стать известным, надо было непременно пробиться в столицу, в крупные культурные центры. Разбуженная новая тяга к культуре и творческая волна встречали элитное сопротивление, все сильнее наглел негласный принцип: не принадлежащие к элите высокого искусства не достойны. Но расширение культурного слоя, увеличение доли творчески работающих людей вообще, художественной интеллигенции в частности желательны и благотворны для общества и для любой страны. В этом смысле новая культурная политика первой половины 20-х годов рациональна.
    События конца 20-х годов резко изменили ситуацию: сократилось количество кооперативных и частных издательств, усилил свое влияние Главрепертком. Происходили в провинции события, свидетельствующие о размежевании творческих сил по причинам классово-идеологического характера. Существовало противостояние групп и организаций: РАПП, «Кузница», «Серапионовы братья», «Перевал», Союз крестьянских писателей, ЛЕФ (Левый фронт искусств), ЛЦК (литературный центр конструктивистов) и других. «Крикливые деятели РАППа, имевшие серьезные связи с ЦК ВКП(б) и оказывающие своей напористостью и демагогией влияние на исход литературной борьбы, сначала одолели Воронского, покинувшего пост главного редактора журнала «Красная Новь», единственного официального прибежища для тех, кого называли «попутчиками», а потом попытались заявить монополию власти во вновь созданной Федерации объединения советских писателей (ФОСП)...» 6 Эта Федерация объединила вышеперечисленные группы и союзы, но объединение носило формальный характер, в правление входили уполномоченные. Каждая группа по-прежнему во многом еще существовала самостоятельно, опасаясь командного влияния со стороны «налитпостовцев».
    В Информационно-инструктивных материалах Всероссийского общества крестьянских писателей (Издание ВОКП, январь 1929г.)  были представлены любопытные материалы. В них шла речь о задачах, значении и сущности литературы, о работе над словом, выработке каждым творцом собственного стиля. Дан список пособий для занятий в литературных кружках по жанрам, рекомендованы пособия для руководителей, кружковцев и сочинителей-одиночек. Документ содержал художественную платформу крестьянских писателей и поэтов, положения о литгруппе, положения для отделений ВОКП, проект программы занятий, а к сведению всех заинтересованных — хронику работы Центрального Совета ВОКП. 7
    Именно такими документами руководствовались на местах при создании отделений творческих организаций и при работе с новыми художественными кадрами. Необходимо отметить идеологическую продуманность и практичность платформ творческих союзов.
    Не только социальный заказ, призывы партии и руководящие документы вызывали из провинции новые художественные силы, велико было влияние общей идеи переустройства жизни, чувства свободы и равенства, мечтаний о светлом будущем. На местах партийная и советская забота о создании новых кадров читается не только в официальных решениях, приказах, инструкциях, но и в фактах конкретного внимания к творческим судьбам. Убеждают в том и новые издания, студии, народные филармонии. Все определеннее отношение партии к творческой интеллигенции, еще раз отраженное постановлением ЦК РКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций». 8 А вскоре был создан Оргкомитет Союза советских писателей во главе с почетным председателем А.М.Горьким. Оргкомитеты по подготовке съезда были созданы в республиках и областях. В Иванове начал работать оргкомитет во главе с А.Алешиным. Появился у отделения Союза писателей свой ежемесячник «Звено». Начался новый этап культурного строительства. Укрепляются традиции опекунства — шефства мастеров искусства и литературы над молодыми одаренными людьми.
    В своих заметках вологжанин Варлам Шаламов писал о том, что не желая попасть к крайнему модернизму, к кубистам, он самостоятельно воспитывал доверие к самому себе. Указал при этом, что такой способ имеет свои преимущества, но и отрицательного тут очень много — потери времени на лишнее чтение, на поверженных кумиров. 9 Писатель, говоря о природе раскола «Нового ЛЕФа», подчеркивал свое полное разочарование: «Лефовские собрания, кружки, которыми руководил Брик, превращались в объективный балаган, где каждый приглашенный должен был вывалить на стол заранее заготовленные кислые остроты, ругань по адресу Блока — ранняя традиция сражений Маяковского, и ругань по адресу Сельвинского — шла война с конструктивистами, и младшая братия подтаскивала снаряды к метателям копий. Все это производило очень странное впечатление. Кто грубее, кто хулиганистее сострил — тот и победил на сегодняшнем вечере. Бриковский кружок был балаганом». 10
    Позднее Шаламов задавал себе вопрос: «Как могли так вести себя дома вожди Лефовского движения? Ведь новички, неофиты, не остроты приходят слушать, а приходят потому, что их беспокоит что-то в коренных вопросах искусства, в вечных вопросах жизни». 11
    Столичные воинственные идеологи от культуры имели своих разрозненных гонцов-агентов в провинции. Но подобные «провокационные» действия в нашем регионе не имели почвы: по своей врожденной, природной нравственности, стыдливости, совести выходцы из земной крестьянской среды до столь наглого дискуссионного хамства опуститься не могли, в них жило естественное стремление к прекрасному. Приходится только жалеть, что это искреннее стремление встречало на своем пути классово-идеологические баррикады, в том числе дискуссионного свойства. Провинциальную интеллигенцию словно бы преднамеренно втягивали в идеологическую борьбу.
    Размежевание на группировки ускоряло «размножение» литературных, театральных и прочих вождей, требовало новых и новых организаций для их политизированной деятельности. На местах поэтому возникали ассоциации, близкие к ним группы. Это было замечено повсюду, не только в Поволжье. «Поспешно лысеющие молодые люди в штатских френчах, утверждавшихся в виде форменной одежды вождей, быстро размножались. Довольно скоро захватят они редакции и издательства. Сами они ничего не писали, плохо прикрываясь цитатами, смысла которых часто и не понимали, но считали своим призванием воспитывать и перевоспитывать взрослых людей. В редакционных комнатах они шептались. О чем шептались, что так таинственно обсуждали?»12 В самом деле, по словам Л.Гумилевского, литературные организации и издательства тогда ничем не владели и даже ничего не распределяли: ни пайков, ни квартир, ни путевок, ни орденов. Даже и самым сильным, самым острым своим оружием — печатью — полностью они не владели. В условиях НЭПа писатели устраивали свою жизнь сами по себе, без всякого содействия своих литературных групп, наравне со всеми советскими людьми. «С литературным генеральством в лице Авербаха я столкнулся впервые. Тогда оно показалось мне явлением случайным, традиционным в семье Авербаха, но (еще) не характерным для времени и общества». 13
    В контроль над интеллигенцией активно включается ОГПУ. Властные структуры интересует настроение творческой интеллигенции, отношение к режиссуре и администрации, политике партии и государства. Вот, например, одно из донесений Иваново-Вознесенского ГОО ГПУ о ситуации в Советском театре Гороно в 1927 г.: «Труппа без головы, интриги, травля... Зверствуют рецензия и цензура. В верхах театр травят. Цензура снимает пьесы». 14
    Все эти факты свидетельствуют о насаждении в «культурной среде» ортодоксальной воинственности новой художественной интеллигенции. Эта «воинственность» является основой взаимоотношений художника и власти в конце 20-х — начале 30-х годов. 15 Указывая, что для писателей,  художников, скульпторов и  архитекторов стиль был более важен, чем политика, английский историк Кристофер Рид считает политическое подчинение губительным для всего абстрактного и экспериментального искусства. Такой подход приводил к эстетически посредственной продукции, которую хвалили и поощряли, утверждая, что скверные стишки фабричного рабочего имеют большую ценность для революции,  чем любая работа авангарда.16 Высшая ступень такого воздействия — торжество принципа социалистического реализма, следствие культурной революции.

                Что было признано опальным,
                Вновь над стихом имеет власть.
                Конечно, новая банальность
                На месте старой завелась.

    Так писала Анна Баркова, сотрудница газеты «Рабочий край», в 1934 году оказавшись в лагере.
В целом союзы и организации провинциальной художественной интеллигенции способствовали повышению уровня образования, росту профессионализма, творческой соревновательности, улучшению условий труда и быта. Но они же ставили художников в определенную зависимость, потому что были проводниками идеологических установок, осуществляли контроль за творческой деятельностью. С конца 20-х годов постепенно сокращалось разнообразие союзов, группировок, их поглощали создаваемые государством единственные (монопольные) Всесоюзные творческие организации писателей, художников, композиторов, театральных работников. В Верхне-Волжском регионе в 1934 году начали действовать организации Союза советских писателей и Союза советских художников Ивановской промышленной области.
    Период свертывания НЭПа по всей стране, утверждения культа личности Сталина, избавления от политической оппозиции, усиления командно-административной системы, индустриализации,  коллективизации можно считать и периодом усиления вмешательства партийных и государственных органов в дела культуры. Резолюции партийных совещаний Агитпропа ЦК ВКП(б) по вопросам театра и по вопросам агитации, пропаганды и культурного строительства способствовали установлению воинственности и ортодоксальности в творческих кругах. Реакцией на решения центральных партийных органов было появление жестких регламентирующих постановлений обкома Ивановской промышленной области «Об уроках «Тейковщины» и «О проверке работы литературных организаций». 17  Все чаще художественную политику на местах стали определять личные вкусы и оценки руководителей партийных и государственных органов.
Волевые административные новшества нередко оказывали отрицательное влияние на процесс развития новой культуры. Образование Ивановской промышленной области, объединившей 4 губернии (Иваново-Вознесенскую, Владимирскую, Ярославскую, Костромскую), в целом негативно отразилось на художественном творчестве в регионе. Укрупнение и централизация приводили к отрыву от реальной народной жизни, сужали возможности самовыражения художника в провинции.
    Важно подчеркнуть, что политическая ориентация художественной интеллигенции Верхневолжья, последующее огосударствление творческих союзов не изменили, не перечеркнули основных особенностей литературы, живописи, театра, примечательных сочувствием, вниманием, любовью к простому человеку. В борьбе течений, групп и школ не были утрачены главные творческие ориентиры — красота, правда, оптимизм.
    Итак, на процесс формирования художественной интеллигенции нашего региона, как и в крупных городах, влияли многие факторы: происхождение, связанное с ним имущественное и социальное положение, профессиональная принадлежность, место проживания и возможность учебы, творческого общения, возраст, родственные и дружеские связи, знакомство с представителями старой интеллигенции, отношение к религии, индивидуальные способности, мера таланта, психологический склад личности, партийная принадлежность, этические, идейно-политические и моральные соображения. Совокупность таких факторов или преобладание некоторых из них определяли гражданскую позицию, предпочтение какой-либо творческой группировке. Наблюдалось отклонение от систем ценностей, идейно-политических и нравственных позиций, характерных для дореволюционного  времени и первых лет советской власти. Стремление к свободе, независимости взглядов иногда заглушалось, перерастало в приспособленчество.


1 См.: Фурманов Д. Соч.в 3-х тт. - Т.3. - М.:Госполитиздат, 1952. - С.246.
2 Писатели Костромы (1918-1975гг.): Библиографический указатель. - Кострома, 1981. - С.5.
3 Там же. - С.6.
4 Там же. - С.7.
5 См.: Там же.
6 Петелин В. Дни Турбиных. Предисловие к роману М.Булгакова «Белая гвардия». - М.: Современник, 1991. - С.46.
7 Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) Ф.142. -Оп.1. - Д.458. - Л.38.
8 См.: КПСС о культуре, просвещении и науке. - М.: Политиздат, 1963. - С.151-152.
9 Шаламов В. Кое-что о стихах. //Вопросы литературы. - 1989. - №5. - С.245-246.
10 Там же. - С.245-246
11 Там же. - С.247.
12 Гумилевский Л. Судьба и жизнь. Воспоминания//Волга. - 1988. - №8. - С.109.
13  Там же. - С.109-110.
14  Центр документации новейшей истории Ивановской области (ЦДНИИО) Ф.2. - Оп.9. - Д.34. - Л.74.
15 См.: Barber John. The Establishment  of intellectual Orthodoxy in the U.S.S.R. 1928-1934// Past and Present: A journal of Historical Studies, No.83. May 1979; Kemp-Welch. Stalin and the literary intelligentsia, 1928-39. - New York, 1990; Fitzpatrick Sheila. The cultural front: power and culture in revolutionary Russia. Studies in Soviet History and Sosiety. - New York: Cornell University Press, 1992.
16 См.: Read Christopher. Russian intelligentsia and the Bolshevik revolution.//History Today, vol.34, Oct. 1984, pp.38-44, 83-84; Read Christofer. Culure and power in revolutionary Russia. - New York: St. Martin’s Press, 1990.
17 Центр документации новейшей истории Костромской области (ЦДНИКО) Ф.32. -  Оп.1. - Д.332. -  Л.1.