На правах рукописи


Первый авторский сборник стихов Владимира Проскурякова «Зеркало» увидел свет в 2008 году и не остался незамеченным как любителями поэзии, так и профессионалами.

Сегодня мы открываем второй сборник (одарённого поэта, хотелось сказать, но поскольку в сборнике не только стихи, придётся добавить – и прозаика), названный «Просто–жить…».

Зачем былое ворошить,
Жалеть, что не поднялся к звёздам…
Ведь кто-то должен просто жить,
А «просто жить» – совсем непросто!

Этим четверостишием сборник открывается. Соглашусь с двумя завершающими строчками, но с оговоркой. Да, кто-то должен. Но только не тот, кто наделён даром творчества. Его долг – дар этот, ниспосланный свыше, реализовать. Наверное, не зря даётся он немногим. А кому дано – с того спросится… Спросится не кем-то посторонним, а изнутри будет грызть, глодать, не давать спать, будет заставлять искать забвения и успокоения в чём-нибудь подобающем и неподобающем… И пойдёт это не от ума-разума, а невесть отчего. Скорее всего, от того же, кем дар преподнесён…

На все сто согласен с автором, что «просто жить – совсем непросто». Знаю, что это – не декларация, а выстраданное, испытанное на себе – без малого двадцать лет Владимир не брался за перо, видно, сам себя попробовал включить в число тех, кто должен жить просто. К счастью, из этой затеи ничего не вышло. И вот он вновь в мире созидания духовных ценностей, где «покой…только снится», многие обитатели которого мечтают о существовании незамысловатом, растительном – уже по одному тому, что «нет в мире мук сильнее муки слова…».

Владимир пришёл в литературу зрелым человеком, многое пережившим, многое испытавшим, многое осмыслившим и переосмыслившим…

« О чём писать – на то не наша воля…» – сказано Николаем Рубцовым, одним из немногих, кому приоткрылись тайны творчества. Почему из неисчислимого множества тем и сюжетов поэт выбирает те или иные – он не сможет объяснить. Откуда появляются и настоятельно требуют выхода те или иные мысли – он не знает. Не зависит от него, о чём писать, но как писать – всецело в его власти. Это вопрос техники, здесь ничего таинственного нет, здесь всё опирается на труд и трудолюбие пишущего. Владимир Проскуряков техникой стиха владеет, подвластны ему в полной мере и размер, и ритм, и рифма, и самые разные формы стихосложения.

Есть, однако, в его творчестве одна сторона, умолчание о которой сослужило бы ему плохую службу. Не знаю даже, отнести это к достоинствам или недостаткам. Вот такое интересное положение… Дело в том, что здесь прямая связь с главной темой его творчества, а тема эта – Россия, красота её природы, её судьба, её радости и беды. Радостей – мало, бед – хоть отбавляй… Поэт знает, благодаря кому обездолена Родина, словесные портреты их – в сборнике. Любовь поэта к России – беспредельна, чувства противоположные к обездолившим её – безграничны. Чувства захлёстывают, рвутся наружу, ищут выхода, спешат излиться – отсюда порой неточности. Например, его программное стихотворение завершается так:

С российских незаживших ран
Я вновь и вновь срываю струпья.

Вспомним определение, которым пользовались поэты «серебряного века»: «Поэзия есть лучшие слова в лучшем порядке». Бесспорно, последнее слово со стороны художественной – далеко не из лучших, со стороны смысловой – явно не к месту употреблено. Толковые словари русского языка разъясняют, что струп – это сухая корочка, образующаяся на ране заживающей. А кто из людей мыслящих, чувствующих возьмёт на себя смелость сказать, что заживают раны российские, зарубцовываются? Думается, никто. И в первую очередь сам автор. Да и раны ли? Нет, не раны заживающие, а незаживающие язвы – вот российская действительность, прослеживающаяся из глубин исторических до настоящего времени. Кто из творцов, всем нам известных, не писал о них, не возмущался, не взывал к совести правителей, случайностью рождения или волею случая вознесённых на высоты власти? А сколько нам не известных бились лбом о барьеры равнодушия и высокомерия, ограждавшие власть имущих надёжнее стен каменных? А что в итоге?

«Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся…» Широко известное изречение Ф.И Тютчева. Пусть не дано, но ведь оно всё же отзывается как-то, не может не отозваться, иначе зачем он даётся, дар слова? Пусть мы не знаем, как подействовали творения великих сатириков прошлого на лиц высокопоставленных, вершителей судеб миллионов – далеко мы от тех и других. Но были и есть в России миллионы людей особых – от чиновников разного ранга, располагающих какой-никакой властью, до обслуги всех мастей и разновидностей, почему-то глубоко убеждённой в том, что она по положению своему гораздо значительнее нас. А потому, если не приобрести полновесный инфаркт, то сделать шаг к нему нам поможет любая продавщица, любая гардеробщица. Не это ли полчище власть предержащих или к власти примазавшихся, окружающее нас с самого рождения, устрашающее одним числом своим, заставило поэта, воителя по натуре, признаться:

Я всю жизнь, не жалея сил,
Сам в себе убиваю труса.


«Герои», типы и типажи, изображённые поэтом, вряд ли прочитают его строки и увидят себя его глазами. А вдруг прочитают, а вдруг увидят?! И пусть не изменятся они в лице, и пусть не изменится их поведение, но, помимо воли может ведь что-то отложиться в подсознании, и неожиданно вылиться когда-нибудь решением или поступком, сближающим с простыми честными людьми, коими, несмотря ни на что, заполнена Русь-матушка, на коих держится она изначально. Вот из них-то обязательно кто-нибудь прочтёт, и обретёт в поэте единомышленника, и, столкнувшись с очередным умельцем надувать щёки, вспомнит стихотворение «Начальник» – и рассмеётся вместо того, чтобы испугаться. Ради этих людей вернулся в литературу Владимир Проскуряков, для этих людей пишет.

65-летию Победы в Великой Отечественной войне посвятил автор цикл стихов «Помнить всё…». В шести коротких стихотворениях отображен временной отрезок почти в семьдесят лет – от начала войны до сегодняшнего дня. Их героями стали не «великие» вожди и «славные» полководцы, а те, кого они обрекли на смерть, на горе, на великие лишения, не подготовив страну и армию к обороне от нападения, о котором были предупреждены своевременно.

Это – мирное население под бомбежкой: «…мечется, ищет невинный народ / К спасению путь из смертельного круга»; это погибший солдат-штрафник, который «ни в чем теперь перед страной… не был виноват»; это – жители деревни, со страхом ждущие похоронку; это – солдат, погибший незадолго до Победы; это – живой, победивший солдат у стен рейхстага; это – единственный пришедший в праздник Победы к мемориалу ветеран.

Ты не забыла ли, страна,
О тех, кто взял рейхстаг?

Нет, не забыла. За некоторым исключением. Народ, населяющий как всю необъятную территорию, так и отдельно взятую местность, помнит и чтит, чего нельзя сказать о тех, кто управляет и всей территорией, и частью ее. О празднике помнят, произносят трескучие речи. После – ветеранов в упор не видят.

Много раз приходил старый солдат к мемориалу с друзьями-фронтовиками. И вот пришел уже один. Уйдет в свое полуразвалившееся жилище в пиджаке «с сыновнего плеча». Хорошо, если там не ждут лишившиеся в кризис работы внуки и правнуки, с которыми приходится делиться пенсией. Не ждут сегодня…

… Жестокая тема – жестокие мысли – жесткие строки…

Но как тепло, лирично, мягко пишет он о природе! Стихи насыщены чёткими, выразительными деталями, никаких признаний в любви не требуется – все чувства передаются читателю непосредственно через описание увиденного автором. Убедиться в этом легко, прочитав «Русский лес», «Масленица», «Спрятался южный город», «Одна волна вдогонку за другой», «Здравствуй, речка моя любимая», «Волжский этюд», «Старый тракт».

Не прекращая писать стихи, поэт обратился к прозе. Переход не был случайным и не стал неожиданным. Наработанные приёмы пригодились для написания прозаических произведений. Ритмическое и композиционное построение фразы, в целом рассказов и повести, помещённых в сборнике, как говорится, с головой выдают стихотворца.

Безоговорочно принимая всю прозаическую часть сборника, хочется всё же выделить «Спасибо партии родной» - первую часть повести «Перепутье» и цикл рассказов «Санькино лето». Почему? Прочтите – и поймёте сами. А мне остаётся только позавидовать тем, кто впервые откроет для себя прозаика Владимира Проскурякова, а ему пожелать новых творческих успехов.