На правах рукописи
Светлана Степанова
 
 
ТЮТЯ,  ШУСТРИК И ДРАКОША

Рассказ-быль

Я живу на верхнем этаже большого кирпичного дома. Надо мной только небо и голуби. Рано утром они начинают ворковать и стайкой слетаются на мой балкон. Ждут. Ждут, когда я открою дверь и рассы­плю на подоконнике корм. И, если я долго не появ­ляюсь, они стучат клювиками в стекло: «Тук, тук, тук...» Это означает: «Выходи! Что-то ты долго спишь сегодня!».

В конце мая в нашем доме случилась беда. Из гнезда, что под самой крышей, выпал маленький голубенок. Вероятно, за ним плохо смотрели родители или он был такой шустрый, что в гнезде ему не сиделось.

Рыжая кошка Лессик, что живет на первом этаже, хищно посматривала на него из-за кустов. Еще секунда... Даже трудно себе представить, что бы случилось, но именно в эту секунду вышла на крыльцо хозяйка рыжей кошки — первоклассница Лариска. Она поймала птенца и принесла его в наш подъезд.

В тот вечер я возвращалась домой поздно. «Ба! Да ведь это голубь!» — подумала я, взглянув на высокий подоконник. Птенец сидел там нахохлившись, а крошки хлеба и крупа лежали рядом нетронутые.

— Он и есть-то еще не умеет! Ведь мать-голубица кормит его из своего клюва. Но что же делать? Он погибнет. А, если... Взять его к себе — ведь я умею кормить птенцов. А кошки? Их у меня две! Ну, а может, поговорить с ними по-человечески? Объясню им в конце концов, что малыш попал в беду.

Ну, а теперь о кошках. Зовут их так: Шустрик и Дракоша. Шустрик — совсем старый и ленивый кот. Родился и вырос он в моей квартире и ни разу не спускался по лестнице вниз. Летом он обычно сидит на балконе, распушив свой огромный хвост. Морда у него сытая, окраска серая с белым, а голос такой; громкий, что, когда я поднимаюсь по лестнице, он чует меня за три этажа и начинает орать у входной двери, слышит его весь подъезд.

Надо сказать, что Шустриком я прозвала его не случайно. Котенком он ловко цеплялся за оконные портьеры, любил качаться на тюлевой гардине и вообще был циркачом. Но с годами кот постарел, стал тяжелый и ленивый и, когда ходит по комнате, то сильно топает своими лапами... Пора бы перестать звать его Шустриком, но, пожалуй, на новую кличку он откликаться не будет.

А еще есть у меня Дракоша — кошка тишайшая и ласковая. Была она беспризорницей и однажды зимой в большие морозы прибежала в наш подъезд погреться. Я взяла ее жить к себе. Ночью, когда в квартира гаснет свет, Дракоша прокрадывается ко мне на одеяло и начинает петь песни. Поет она громко и старательно до тех пор, пока сама не заснет.

Окраска у Дракоши обыкновенная — тигровая. Зато глаза! Зеленые, огромные, вопрошающие. Есть она никогда на просит. А просто идет на кухню и садится у холодильника.

Вот так мы и живем. Я несла голубя в ладонях и чувствовала, как под рукой бьется его маленькое сердечко. Почему-то я решила назвать его Тютей. Сама не знаю — Тютя и Тютя!

— Ну, вот, Шустрик! — Знакомься! — сказала я строгим голосом, потому что кошки отлично чувствуют интонацию. — Это наш Тютя. Трогать его нельзя! А то попадет!

При этих словах я потрепала Шустрика за ухо, давая ему понять, что с ним будет, если он дотронется до голубенка.

Шустрик это отлично понял, понюхал вокруг воздух и ушел на кухню. Дракоша, наоборот, проявила чрезмерное любопытство, за что получила трепку и страшно обиделась. (Ночью даже не пришла ко мне петь песни!).

Я накормила кошек и  Тютю, приготовила ему корзинку. Ее я поставила на шкаф и уложила туда Тютю, накрыв его журналом «Советский экран».

Эту ночь я спала тревожно. Несколько раз просыпалась, но в доме все было тихо. Шустрик,    как обычно, растянулся во всю длину письменного стола, а Тютя даже не ворочался в своей корзинке.

И вдруг я услышала шум! Оказывается, тихоня Шустрик решил нанести визит вежливости на шкаф, но Тютю он не тронул. Просто приходил познакомиться без свидетелей.

...Шли дни. Тютя просыпался рано и мне приходилось его кормить. Рук моих он по-прежнему боялся, приходилось его ловить. А ел он с удовольствием. Особенно вермишель с маслом!

А однажды Тютя совершил свой первый полет. Жаль только, что он ударился о водопроводный край и зашиб лапку. Так и стоял весь день на одной лапе!

...Днем, когда меня не было дома, Тютя свободно расхаживал по книжному стеллажу. А однажды я подсмотрела, как он загляделся в стекло, как в зеркало. Дело в том, что над стеллажом висит  акварель в застекленной раме... Что он там увидел? Наверное, себя!

...Утром у меня тревожное настроение! Еду в командировку на целый день! Что будет с Тютей? Поставила ему на пол тарелку с едой и уехала. Вернулась поздно — часов в восемь. Поднимаюсь по лестнице и слышу отчаянный писк! Открываю дверь и вижу: Тютя расхаживает по комнате и орет, а тарелка с едой стоит целехонька! А Шустрик и Дракоша сидят рядом и, словно удивляясь, хотят мне пожаловаться: «Мы его не понимаем! Мы ведь не голуби!».

...Дни бегут, и Тютя растет. Он научился есть и теперь я сыплю ему корм на подоконник. А воду он пьет из маленькой узбекской пиалы. Раз даже залез туда обеими лапками и долго стоял там.

Средина лета. Цветут травы. И ни одного дождичка! Теперь балконная дверь не закрывается ни днем, ни ночью. Но Тютя не может улететь — там висит длинная тюлевая занавеска.

По утрам я обычно сижу за письменным столом и вижу все, что делается в моей комнате. На широкой тахте, прижавшись друг к другу, спят Шустрик и Дракоша. А Тютя сидит на шкафу и наблюдает. Одному, конечно, сидеть скучно! Это всякий знает! И он прямехонько летит к кошкам, в самую середину их компании. Ах, как жаль, что нет у меня фотоаппарата!

...Подсчитываю потери. За это время Тютя разбил у меня чайник для заварки, красивое фарфоровое блюдце, узбекскую пиалу, сломал настольную лампу под зеленым абажуром, рассыпал на кухне грузинскую приправу, расколол деревянную матрешку и испортил широкую багетную раму на картине «Палаты Романовых в Ипатьевском монастыре».

Зато меня радует, что по утрам Тютя энергично хлопает крыльями, словно собираясь в дальний полет. Полет ему действительно предстоит дальний — в большой незнакомый мир! По ночам Тютя «гукает» в своей корзинке. Наверное, ему снится небо.

Но самое смешное — старого Шустрика он ни в грош не ставит! И когда тот проходит вблизи, нарушив, очевидно, дистанцию, то Тютя, нахохлившись, бежит за ним, громко ворчит и норовит клюнуть в хвост! А воду Тютя пьет только из кошкиной чашки!

...Мне будет грустно расставаться с Тютей. Надо-бы сделать на его лапке какую-то метку, но он до сих пор не дается мне в руки!

Уже сентябрь на дворе. Сегодня дети утром пош­ли в школу. А накануне ко мне приходила Лариска посмотреть на голубенка. — Вырос! — сказала она.

...С утра Тютя сидит на открытой балконной двери. Каждое утро сюда, прилетают голуби, целая стая. Они стучат в окно, словно бы зовут Тютю с собой. Я ухожу на кухню готовить завтрак, а когда возвращаюсь. Тюти уже нет! Он ка крыше соседнего дома.

— Тютя! — кричу я. — Вернись!

Но Тютя не возвращается. Он улетел в большой мир, куда позвали его голубое небо и друзья-голуби. А на память мне осталась фотография. На ней сняты Тютя и Шустрик. А Дракоша не захотела разделить компанию. Она спрыгнула со стола в тот самый момент, когда фотограф навел на них объектив. Вот и вся история!