***
У вас – дожди,
А вёдрышко – у нас,
В далёкой дали от большой столицы,
Где старым не известен ананас,
А молодым Италия не снится.
У нас свои курорты и пески,
Озёра и диковинные птицы,
И, тишиной зажатая  в тиски,
Душа на мир никак не наглядится.
Она полна до самых до краёв,
Подобно сотам, медоносной влаги,
И только здесь её надёжный кров,
И только здесь она полна отваги
Противиться буранам и снегам
И жалящим заморским суховеям…
Прижатая к  поросшим берегам,
Могла б её лодчонка быть новее,
Могла б легко лавировать в пути
И миновать песчаные откосы.
Но денег на покупку не найти,
Да и не в этом вовсе суть вопроса.
А просто снова вёдрышко – у нас!
А вам теперь опять нужны галоши,
И это вовсе не в последний раз…
Зачем же ты не едешь, мой хороший?



***
Я хочу стать клюквой на болоте,
Земляникой в солнечном бору.
Ни частицы старой грешной плоти
В небеса с собой не заберу.
Пусть она насытит нашу землю,
Пусть пойдёт на пользу естеству.
Всё благословляю и приемлю…
Только это значит – я живу!

***
И лист в ту осень не слетел с берёз,
И даже снег, ложась, всё таял, таял…
И под покровом потаённых слёз
Мне приоткрылась истина простая.
Она была старейшего старей,
Костлявее, чем высохшие мощи.
Она твердила: только слёз не лей,
Не унывай, гляди на вещи проще!
Как знать, как знать, какой из всех путей
Нас выведет на свет из дикой чащи.
И на меня глаза моих детей
Смотрели, умоляя и кричаще…
И я сдалась: что попусту тужить?
И ощутила, как прекрасно жить!

***
ПО-ЖИ-ЛА-Я…?
Пожила я,
А и не заметила!
Вдруг седая появилась
В голове отметина,
А в душе – тупые шрамы,
Миру не заметные,
Да на холмике у мамы –
Васильки заветные.

У её весёлых внуков
Прошлое – короткое.
Вызывают в сердце муку
Их улыбки кроткие,
Их безоблачные планы,
Их мечты беспечные…
Им неведомо про кланы
И про войны вечные,
Про обман, измены, низость,
Маету прощения…
И меня печалит близость
Перевоплощения.

Ведь и правда: пожила я,
Покоптила небушко
И, поскольку пожилая,
Зря транжирю хлебушко,
Да и ум уже за разум
Забегает, балуя.
Подхватилась бы и сразу
Убежала с бала я,
Кабы не детишки-внуки,
Мною взяты на поруки,
Да мои на сердце муки…
И беру себя я в руки:
Хоть немало пожила я,
Я ещё не пожилая!!

***
Я забрела по щиколотку в воду,
Узоры дна нарушив невзначай,
И там, где отражался иван-чай,
Вдруг ощутила пальцами колоду,
С каких поили прежде лошадей…
И тени в Лету канувших людей
Заполонили вскоре всю округу,
И, натянув неистово подпругу,
Стегали мужики своих коней,
И, еле увернувшись от ремней,
Сбивались в стайку сельские мальчишки,
Умеющие долго помнить шишки
За любопытство и строптивый нрав:
Ведь кто родитель – тот, конечно, прав
И обречён нести за всё ответ,
Что детям уготовил белый свет.
А он жестоким значится от веку,
И мне, как и любому человеку,
Не разобраться в соплетеньях зла…

Мне помнится, как дедушка козла
Вязал к столбушке, усмиряя норов,
Как землю рыл наш старый чёрный боров,
Как бабушка латала нам штаны,
А на востоке, далеко видны,
Сияли главы старенькой церквушки,
И на сосновой солнечной опушке
Ржавели рыжики в седом засохшем мху,
Как мой отец варил для всех уху,
Задумчиво стуча по углям палкой,
Как я со старой девичьей скакалкой
Носилась вдоль деревни ввечеру…

Хочу, но не умею, не сотру
Из памяти всё давнее, больное.
Оно во мне – как все надежды Ноя
На то, чтобы продолжить мир живых.
И отмахнуться не могу от них,
От этих вновь восставших сновидений,
И следуют за мною тени, тени,
Покорно пребывавшие на дне,
Пока не постучалась я к родне,
Песчаные узоры потревожив
И память неусыпную встревожив…
Пожалуй, больше не пойду к реке,
Чтоб прошлое держать на поводке.

***
Чего бояться мне -  свободной!?
Чего хотеть, о чём мечтать?
Нырну в покров стихии водной -
И от меня отступит тать.
Прижмусь своей спиною к древу,
С которым выросла в тиши, -
И мой источник обогрева
Никто не сможет сокрушить!

Одна, зажатая снегами
В своей избушке на краю,
Не избалована деньгами,
Я проживаю, как в раю.
Мне солнце светит без подсказки,
Мне льют дожди в урочный миг,
А лес – рассказывает сказки
Из старых-старых добрых книг.
И птицы – с песней на рассвете,
И новый день – длиною в век,
И я на целом белом свете
Счастливый самый человек!

***
Прилетели горлицы
В бабушкину горницу.
Бабушка покормит их
Рисом и пшеном.
У моей у бабушки
У пенька – обабушки,
У моей у бабушки
Под сосною дом.
Крестик покосившийся,
Серым цветом слившийся
С древними нарядами
Наших деревень.
Хоть рыдай, хоть радуйся –
Скоро ляжем рядом мы,
И пройдёт-закатится
Мой заветный день.

Я подамся в горлицы –
Чтобы пело горлице,
Чтобы слёзы высохли
С утренним лучом,
Чтобы в мире маятном,
Словно в светлом мае том,
Все страданья стали бы
Людям нипочём.
Если буду горлицей -
Не пойду в затворницы,
Полечу я, скорая,
Белу дню вослед.
Всех родных проведаю,
С ними пообедаю,
Получу, пытливая,    
Я на всё ответ.

Прилечу я горлицей
В бабушкину горницу,
Принесу, весёлая,
Ото всех привет
И шепну украдкою
Под сосновой прядкою:
Убаюкай, бабушка,
Схорони от бед!

***
Не зови меня, не кликай,
Умоляю – подожди.
Пусть над родиной великой
Отполощутся дожди,
Пусть снежинки отлетают
И метели отметут.
Чтоб сродниться с птичьей стаей –
Нужно несколько минут.

Час придёт, и под крылами
Проплывёт воскресший сад,
И кресты над куполами,
И резных домов фасад,
И рассветов огнеликих
Полоса за полосой,
И мерцающие блики,
И туман, и дождь косой,
И игривый хвост русалки,
Приглашённой на постой…
Ничего не будет жалко!

А пока – постой. Постой!!
Дай – досыта,
Дай – по горло.
Дай – взахлёб
И – до конца,
До святых отрогов горных,
До прощального венца,
До деревни невеликой,
Где полощутся дожди…
Не зови меня, не кликай,
Умоляю – подожди!

***
Я, как мышка, гнёздышко совью
И улягусь на душистых листьях.
Сделаюсь подругой соловью.
И в норе позавтракаю лисьей.
Разделю с медведем пополам
Сладкую медовую колоду.
По болотам, рекам и полям
Я пройду, не признавая броду.

В диком мире всё мне по плечу,
И всему я матерь и наследник.
Отчего ж так плачу, так кричу,
На лицо накинувши передник?!

Любят предо мной стелиться ниц
Травы, и кустарник, и берёзы,
И в  моих объятьях стаи птиц
Могут коротать грозы угрозы.
Если непременно захочу
Разогнать докучливую скуку,
Тёплому весеннему лучу
Протяну я добродушно руку.
Или пару тучек запрягу
И промчусь Ильёй по небосводу,
Чтобы знали все, что я могу
Покорить и небеса, и воды.
…Но всё чаще, горше и лютей
Ранит моё сердце мир людей!

***
А трагедии нету ни в чём.
Там, где поле сейчас колосится,
Завтра будут бураны носиться
И вода говорливым ручьём
Звонко в наши ладони проситься.

Где от леса остались пеньки,
Проглотившие рыжие слёзы,
Вновь потянутся к небу берёзы,
И над ягодным морем стрекозы
Полетят в золотые деньки.

А в озёрной ладони вода
Обратится в хмельное болото,
Где живёт вековечное что-то
И где ягод – ну просто беда!

Из красавиц волнующих глаз
И из губ, опалённых лобзаньем,
Жизнь, согласно восточным сказаньям,
В новый, может быть, в тысячный раз
Обновится в отместку терзаньям
И забьёт благодатным ключом…
Нет, трагедии нету ни в чём!

***
Дремлет кот на печке без забот и горя.
А во мне печали расплескалось море.
Чем её насытить? Как её утешить?
Не пристало людям сразу носа вешать.
Столько в мире ветхом выдумано счастья,
Что без боли можно выносить ненастье, -
С радостью под дождик попадать в дороге,
Застывать с надеждой на чужом пороге,
И шагать навстречу всем ветрам и стужам,
И мочить обувку по весенним лужам.
Высохнет одёжка, и расчистит небо.
Было бы в достатке всем любви и хлеба
И наивной веры в то, что всё проходит.
Где ж она, родная, по потёмкам бродит?

От печали жгучей и седых сугробов
Спрячусь я на печку -  к мамушке в утробу,
Под котову песню подремлю забито,
Про своё гнилое позабыв корыто.
А проснувшись утром, затворю я тесто
И навстречу солнцу выйду, как невеста.

***
Да, я оттуда, из глуши,
Хоть горожанка.
Там, по-за печкою, в тиши,
Моя лежанка.
Там, по-за домом, до лесов, -
Не хватит взгляда, -
Катится солнце колесом
В мои усады,
И шает небо до утра
Немым кострищем,
И в мелководье детвора
С сетями рыщет.
Барашков белые стада
Выносит в небо,
И я плыву вослед – туда,
Где смертный не был,
От горькой нашей маяты
Открывши средство,
Лечу туда, где я и ты,
Где наше детство,
Где есть мужицкое плечо,
Где лёгки беды,
Туда, где любят горячо,
Где наши деды,
Закрывши двери без ключей,
Хлеба косили,
Где пахло супом из печей
По всей России.

***
Моей напарницей в пути –
             луна нагая.
В ночи по Млечному пути
            бреду-шагаю.
А снег скрипит, а снег поёт
             простую песню
О том, что всё вокруг умрёт
            и всё воскреснет.
И станет шумною водой
            немая льдина,
И снова будет молодой
            искать седины,
И обратится верный друг
            врагом заклятым,
И старым вылечит недуг
            огонь заката.
По сторонам зубчатый лес
            вздыхает мудро,
И сыплется в лицо с небес
            и тает пудра.
И тихо саночки скользят
            по узкой тропке,
И на себе ловлю я взгляд
            собаки робкий.
Опять от дома – да за мной,
            опять по следу!
Не бойся, друг мой неземной,
            я не уеду.
Куда от этих мне полей
            в морозном платье,
От пуха старых тополей,
            от дома сватьев
И от всего, что приросло
            навеки к коже?
Такое, брат мой, ремесло.
И нет дороже.

***
Я вдруг нашла в заснеженном лесу…
Налившиеся ягоды малины!
А путь назад поскольку был недлинный,
Подумала: домой их принесу.
Не сознавая этот сон, обман
И торопясь даров набраться на год,
Я стала их пихать в пакет, в карман
И руки застудила кровью ягод…
А поутру, свершивши дел черёд
И у окна присевши на минутку,
Я поняла, что то была не шутка.
И много-много дней моих вперёд
Болели пальцы, шелушась порошей,
А в сердце, тонкой веточкой проросший,
Малиновый тянулся к жизни куст,
Чтоб мир не оказался завтра пуст.
Расти, расти, не бойся, мой хороший!

***
Закрою душу на ревизию
        и удалюсь в свои леса.
Опять – ни денег, ни провизии,
        опять плохая полоса.
Куда бежать от неизбежного,
    кому свою поведать боль?

Болоту нашему безбрежному,   
    в котором нынче гоноболь
Туманом сизым поразвесилась
    из края сумрачного в край
И солнце на суку повесилось,
    лесной обогревая рай.
Ни ветерка, ни злого облака,
    готового греметь грозой…

Но чуем мы с тобою оба, как
дрожит над миром мезозой,
И, опьянённы сладким маревом,
ползут лианы  к небесам,
И для других готовым варевом
пичуги скачут по лесам,
Как всё гудит, поёт и мечется,
земных не ведая путей…
И как болотом нынче лечится
любая рана без затей.

***
Если дома всё в порядке,
Если солнце на весу,
Медитирую на грядке,
Медитирую в лесу:
Поднимаюсь прямо к звёздам
И с безумной высоты
Озираю мир, что создан
Богом не для суеты.
Всё в нём ясно, планомерно,
Всё исполнено красы,
И работают примерно
Строгой Вечности часы.
Всё в свой срок произрастает,
И томится, и цветёт,
А в урочный час – растает
И бессмертье обретёт.
Потому блаженной дрёмы
Преисполнена вся весь.
Средь неё и я, как дома,
В этот час, теперь и здесь,
Недоступная для стыдной
Беспросветной суеты…
Если сделалось завидно,
Приезжай сюда и ты!

***
Я думаю – и слава Богу,
Что мне в далёкую дорогу
Досталась лёгкая сума,
Что не сходила я с ума,
Боясь лишиться капитала, -
Мне с близкими всегда хватало
Кусочка хлеба на обед…

Зато теперь весь белый свет
К моим ногам приник с любовью,
И стоит только двинуть бровью,
Чтобы творились чудеса
И вся небесная краса
Преображалася в земную.
Теперь травинки не сомну я
И не нарушу речки гладь –
Всё это Божья благодать,
А потому неоценима.
Незрячий пусть проходит мимо,
Влекомый страстию пустой.
Ко мне же ангел на постой
Прибыть сегодня обещался,
А потому не попрощался.
И я от счастья без ума!
И думаю – хваленье Богу,
Что мне в далёкую дорогу
Досталась лёгкая сума.

***
Ни грибочка, ни ягодки
В заповедном лесу,
Лишь пожухлые листья
Дрожат на весу
И тревожат дыханием
Близкой беды
На болотной тропинке
Кабаньи следы…

Не хочу,
Не могу,
Не должна
Уходить!
Эти дни золотые
Так сладостно длить!

***
И промчалась гроза стороной.
Наши губы остались сухими.
И твоё сладострастное имя
Не сразило мой горький покой.

За рекой, в стороне благодатной,
Пролилися грибные дожди.
Моё сердце, не плачь, подожди, -
Скоро всё повернётся обратно.

И босыми ногами – дитя –
Я пройду по муравчатым лужам…
Кроме Господа кто ещё нужен,
Если жить не шутя?

***
Не надо мне большого мира -
Мне малый мой велик вполне!
В нём тоже есть созвездье Лира
И тропки млечные в стерне.
И в нём весеннею порою
В истоме соловьи поют,
А в жаркий полдень под горою
Стада устало воду пьют.
По образу и по подобью
Больших мерцающих миров
Здесь возвышаются надгробья
И наш простой уютный кров.
И замирает очень поздно
Кормящий всех тяжёлый день,
И светят, как большие звёзды,
Огни забытых деревень.
Большие пыльные столицы -
Какая, право, ерунда!
Упасть на сено и забыться –
На час, на сутки, навсегда…

***
Очень многое не сказано
И не сделано опять!
Манит детскими проказами
Одуванчикова падь,
Васильковою завесою
Завлекает дальний луг
Вместе с поймою безлесою,
Что вот-вот пойдёт под плуг.
Да и речка позабытая
Расплескалась под горой.
За работой и за бытом я
Дом свой сделала норой,
Где сижу с утра до полночи,
Позабыв природы лик,
А она зовёт на помочи,
Еле сдерживая крик…

Но не осознать подобное –
Все мы на ухо туги.
И теперь – как место лобное
В пойме у родной реки:
Горьким дымом позавешено,
Съедено в корнях огнём,
Словно мы в гостях у лешего
Тёмной ночью, а не днём…
Обрести бы крылья лёгкие
И взлететь под небосвод!
Иль наполнить свои лёгкие
И нырнуть в пучину вод …
Только не сбежать от совести,
Не укрыться от себя.
И пишу я эти повести,
Задыхаясь и скорбя.

***
Фантомные боли измучили.
 А что потеряла, спроси!
Мне помнится, как за излучиной
 по тине снуют караси…
Как слышится в зарослях ивовых
полночная песнь соловья…
Как взглядов коровушки сливовых
боялись мои сыновья…
Да многое дорого помнится,
а только узнать бы – зачем?
И матица в доме обломится…
 И спать на родимом плече
уже не придётся невестою –
склонили заботушки ниц.
А где-то мальчишечки местные
ловить будут ярких синиц,
Подружки с косами до пояса
деревней пройдут ввечеру…
Уехав и к дальнему полюсу,
из памяти я не сотру
Картины из детства спокойные,
и будет мне душу томить,
соединяя  с покойными,
от сердца идущая нить,
из самой пра-пра-пра-прародины,
от Евы с Адамом в ночи.
…Встревожена вкусом смородины,
фантомная память кричит.
***
Всё проходит, мой друг, всё проходит:
И любимый, и враг – все уходят,
Как тяжёлые тучи – к реке.
После града и бешеной бури
Безмятежно сияет лазурью
Только капля дождя на руке.
***
Мой тихий деревянный скит –
Где рифма по-за печкой спит,
Где на закате солнца луч
Украдкой шарит там, где ключ
Я прячу от своих дверей,
Где рвётся к небу лук-порей
И земляника пьёт росу,
Где паутинка на весу
Сверкает искрами зари,
Где бьют крылами сизари,
Спускаясь на резной конёк,
Где от ночного огонёк
Во тьме сияет, как маяк,
Где даже самый хитрый враг
В болото будет заведён,
Где связки старых веретён
Ночами песнею звучат,
Где ножки пухлые внучат
По утру топчут мураву
И где кувшинки на плаву
Ведут неспешный хоровод,
Где дремлет старенький удод
И на курятник метит лис…
Здесь ни салонов, ни кулис,
Ни прочей жалкой шелухи,
Которой хвалятся верхи,
Чтобы безделье оправдать
И черни лишнего не дать.
Всё есть в затерянном краю,
Чтоб душу согревать мою!
И в миг, когда весь мир затих,
Она опять рождает стих,
И не кончаются слова…
Они, как новая трава,
Что вместо скошенной растёт
За годом год, за годом год!

***
Я пробиралась травами,
Тонувшими в росе,
Туда, где за дубравою
Голубятся  в овсе
Головки васильковые,
Родные небесам,
Где воды родниковые
Змеятся по лесам,
Где молятся кузнечики
С утра и до утра,
Где завивают венчиком
Пугливые ветра
Пески на старой отмели
Под ивовый навес
И где всю силу отняли
Столетья у древес,
Где воздух тинно-злаковый,
Где хмельно от сосны,
Где соловьи отплакали
Страдания весны…

Томясь от зноя мятного,
По морю трав бреду
И за собой помятую
Тропиночку веду.
Стервятник завороженно
Над далями кружит,
Ища неосторожного
Зайчонка у межи.
А мне бояться нечего:
Мне все вокруг – родня.
Останусь незамеченной
До утра у плетня,
Услышу, как бубенчики
На поле льна звенят,
А птахи малых птенчиков
На промысел манят,
Замечу бег сохатого
В просветах меж стволов,
Спугну шмеля мохнатого,
Сорву болиголов,
Испачкаюсь черникою,
Малиной опьянюсь,
Благодаря пониклую,
Истерзанную Русь.
А к вечеру усталая
Присяду на порог…
Совсем иною стала я
В краю, где правит Бог.

***
Кузнечики, как брызги, врассыпную
Из-под сапог моих летят, звеня.
Макушка лета. Середина дня.
В печи июля плавится стерня.
И землю, как золу, устало мну я.

Черникою измазан рот и нос,
А руки – как в перчатках до запястья.
Пот ручейками. Но какое счастье –
Урвать денёк у нудного ненастья!
Про это знает лучше всех мой пёс.

Мы с ним лежали на пружинах мха
И ртом ловили ягодные слёзы,
И на лицо садились мне стрекозы,
А вдалеке опять гуляли грозы…
Но как душа моя была тиха!

Теперь идём назад, в кольцо забот,
Как будто прилетев из дальних странствий,
И в нашем малом жизненном пространстве
Мы любим мир в его сухом убранстве
И рады, что скопили сил на год.

***
Вымирает Починок, хоть и звался Большим.
На заросшем  пруду шелестят камыши,
И беззвучно рыдают ветви старых берёз.

Ах, зачем меня папа когда-то привёз
В этот край захолустный с вековечной бедой?
Озабочены только трудом и едой,
Наши предки тянули незавидный свой воз.
И куда притянули? Печальный вопрос.
Обнищанье. Разруха. Вечный мрак впереди…
И зачем мне, усталой, душу вновь бередить,
Представляя, как было бы, но не сбылось?
…На далёком бору неожиданный лось
Возмущённой лавиной чуть не сбил меня с ног!..
И потом ещё долго утихнуть не мог
Сердца гул в моём теле, опалённом бедой.
И сегодня тот миг не сочту ерундой,
Хоть и знаю, что загнан был собаками зверь.
Я тогда поняла, что открытая дверь -
Не всегда есть спасенье! И выхода нет,
Коль всегда за порогом погашенный свет!
…А за нашею дверью – хоть выколи глаз,
Мы её отворяли уж тысячу раз,
Не теряя надежды, лелея мечты…
Если хочешь, на вахту вставай теперь ты,
Молодой, обречённый и верить, и жить!
И прости, что уже не по мне виражи,
Обмирают от коих и сердце, и дух.
Обострённый и больно израненный слух
Слышит только, что горько шумят камыши,
Вспоминая, как был наш Починок Большим
И веками беззвучно рыдали без слёз
У развалин плакучие ветви берёз.

***
Горячим солнечным лучам
Свою подставлю душу…
Я тосковала по ночам –
Как море, но без суши,
Как старость – но без юных лет,
Как север – но без юга.
И я на всё нашла ответ.
И мы нашли друг друга.
Теперь вздохнуть и замереть,
Чтоб не спугнуть блаженство.
На белом свете трудно сметь
Достигнуть совершенства.
Но там, где двое как один
И где любовь безмерна,
Никто для нас не господин,
И это всюду это верно.
Горячим солнечным лучам
Подставим наши души.
Не нужно бегать по врачам,
Когда умеешь слушать,
Как у любимого душа
От счастья замирает,
И жизнь безумно хороша,
И рай напоминает.

***
Сегодня плохо ходят ноги.
Иду с корзинкой по дороге,
Во всём доверясь псу.
А друг бежит вперёд беспечно,
И возле каждой кочки встречной
Вдруг с лапой на весу
Он замирает вожделенно,
Не зная, что всё в мире тленно
И что скрипят мои колени,
Конечно, не к добру.
Но как лежать, кляня погоду,
Коль заимела псина моду
Тяжелой цепью брякать громко
С намёком поутру?
Поленишься – и что в итоге?
Стонать и дома будут ноги,
А на душе – царапать кошки,
И  лишь недогляди немножко,
Их пёс и хватанёт!..
И минет день, пустой и мглистый,
И прогремят мотоциклисты,
Оставив едкий дым.
Им поглядев вослед бесстрастно,
Себе ты скажешь: жизнь прекрасна,
Но слаще молодым!
И притулишься на диване,
Или замочишь тело в ванне,
Или пойдёшь к друзьям –
Всё будет пресно и постыло,
И тошно, что еда остыла,
И что в душе изъян…
Спасибо вымокшей собаке,
Что я сегодня не во фраке,
А в грязных сапогах
Иду-шагаю влажным лесом,
Гадая, что там, за завесой,
И тяжко на боках
Корзина с сеткой обвисают,
Но от усталости спасают,
Как и в другие дни,
Вот эти сосны, эти ели,
Среди которых я – при деле,
Как в доме у родни.

***
Отойду на обочину -
Пусть летят с ветерком,
Нашу милую вотчину
Озирая мельком.
Чем опасней их скорости,
Тем надёжней наш дом:
Не захапают вскорости,
Что нажито трудом.
А когда и спохватятся,
Мы растаем вдали –
Как прогнившие матицы,
Как в морях – корабли.

***
Отплескался в синем небе
Журавлиный клин,
На меня и поле хлеба
Пал туман седин.
И скользнула паутинка
Тихо по лицу,
Жёлто-рыжую картинку
Подводя к концу.
Скоро заколотит лужи
Дворник ледяной
И скуёт округу стужа
Наравне со мной.
И никто не будет верить,
Что придёт весна
И откроет настежь двери,
Пробудив от сна.
Всё случится по законам,
Писаным давно,
И в тумане заоконном
Вновь пойдёт кино:
Отколышется на небе
Журавлиный клин,
Окунётся наша небыль
В молоко долин,
Колокольчиковым смехом
Зазвенят поля,
И далёким звонким эхом
Расцветёт земля.
Вся округа улыбнётся
Нашим голосам.
Ну, а тот, кто не вернётся,
Виноватый сам.

***
Опять разворошили улей,
Чтобы добраться до медка.
И караулят гневно пули
Всех любопытных у летка.
Ломайте! Кушайте! Живите,
Как будто в мире вы одни!
Но не мешайте нашей wite,
Чтоб продолжались ваши дни.
Мы выберем дупло другое,
Колоду старую найдём
И станем трепетно, как гои,
Летать над полем ясным днём.
Мы созданы наполнить соты,
Неисчислима наша рать.
А вы, подранки и сексоты,-
Затем, чтобы ломать и брать.
Приходит время, и сознанье
Готовит это осознанье…
Опять разворошили улей?!
Опять возжаждали медка?
А вот вам, дорогие, дуля!
И пуля, ржава и едка.

***
Опять вокруг ажиотаж –
Доходы стали жидки!
И с этажа да на этаж
Все волокут пожитки…

Оставь недвижимость другим,
Возьми с собой лишь душу.
Вселенной неподкупный гимн
Мы вместе будем слушать
И петь с Мирами в унисон,
Раскрыв галактик створки…
И пусть сансары колесо
Катится на задворки!

***
На торжище - наши печищи,
А могилы – на большаке.
Мерседесом у нас правит нищий,
Царь же едет на ишаке.
Всё смешалось в наземном доме,
Для отсчёта нету начал.
И никто в заботах о доле
Цену жизни не назначал.
Цену смерти тоже не знают
Те, кто правит сегодня бал….
И лоснятся лица у знати,
А у нищих - дрожит губа.

***
Чтоб от печали не завыть,
        я облегчаю душу -
Я колокольчикову выть
        хожу поутру слушать.
Она росиста и ясна
        и солнцем обогрета,
И горделивая сосна
        цветам не застит света.
Я глажу взглядом облака
        и обнимаю рощу…

Возможно, доля тем легка,
Кто на неё не ропщет?
Простого проще – вечно ныть,
Изнемогая в теле.
А и всего-то надо – быть!
И состоять при деле.
Топтать в труде свой тихий след,
На чуждое не зарясь,
И знать, что через много лет
Плоды подарит завязь.

***
Отпали детские коросты
У бедной дочечки вчера…

Она теперь такого роста,
Что не достанет детвора.
Она теперь ума такого,
Что мне бы впору помолчать.
Она сословия иного,
И на лице её - печать
Далёких неземных мучений,
Что нам совсем не по плечу…
И пред её предназначеньем
Склоняюсь низко и молчу.

Когда-то пухленькие ножки
Я целовала ей с утра,
И мы стояли у окошка,
Смотря на то, как детвора
Играет во дворе с мячами,
Не зная, что она грустит, -
Ведь доктора ей назначали
Неделю дома провести…
Когда-то вместе мы бродили
По тихим залам галерей…
Когда-то вместе народили
Толпу заоблачных идей…
Когда-то было всё так просто,
Как в первом классе дважды два…

И вдруг она - такого роста!
И горделива голова,
И просто царская осанка,
И долгий и глубокий взгляд…

И никогда уже на санках
Не увезти её назад,
В те годы общего застоя
И общих радужных надежд,
Когда хватало всем покоев,
Продуктов разных и одежд.
Хотя не в том, конечно, дело,
Что изменились времена,
Что толпы честных поредели
И разворована страна;
До нас ведь тоже жили тяжко,
Однако – веря и любя…
Я только добрые мультяшки
Всегда включала для тебя.
А что теперь дарю в наследство,
Без всяческих на то бумаг?
Враждебное вокруг соседство?
Разрушенный универмаг?
Насмешку надо всем высоким?
И мрак без света впереди?

Ты выросла такой высокой!
И сладко на твоей груди
В минуты горестные эти
Пригреться да и задремать,
И позабыть про всё на свете,
Про то, что я всё так же мать.
Но роль всесильного атланта
Давно уж мне не по нутру!
Мне б лучше крошку провианта
И - на болото поутру.
Там нет ни радио, ни теле,
Ни компа с ямой Интернет,
Но есть истома в старом теле,
И есть в душе желанный свет,
Который наполняет смыслом
Земные скромные труды,
И радуга - как коромысло,
И небо - полное воды.

***
У нас повыпали снега
На мёрзлу землю.

Вхожу в родные берега
И всё приемлю,
Плыву от устья, не спеша,
К своим началам,
И улыбается душа
Былым причалам,
И поднимается со дна
Лавина мути,
И снова, глупая, одна
Взываю к сути,
И вновь меня сбивает с ног
Поток могучий…

Но так же восседает Бог
Вдали над кручей.
А с Ним не боязны в пути
Реки пороги,
И так легко назад пройти
Свои дороги,
И так забавны и смешны
Все перекаты,
И так светлы и не грешны
Любви закаты.

Там, у истока, и река –
Ручей игривый,
Подвижна и неглубока,
Мотает гривой
И забывает до поры
Про всё на свете.

Такие же в пылу игры
Бывают дети:
Ещё не знавшие беды,
Нежны душою,
Не посторонятся воды
Водой большою
И поплывут вперегонки
К её стремнине,
Тела их, гибки и тонки,
Мелькают в тине,
Покуда всех не опахнёт
Бедою близкой…

А за прилукой – поворот,
И солнце низко,
И нимбом от его огня
Звенит округа.
И все приветствуют меня…
А мне из круга
Унылых маленьких хлопот
- Скорей бы к устью,
Где подберут меня на борт
С улыбкой грусти
И совершат перерасчёт –
Всё честь по чести…
Пусть мудрости мои – не в счёт,
Но я – на месте.

***
Живём, как птахи, без печали
И без заботы о куске -
Хоть каждый день
В его начале
Висим с семьёй на волоске.

Ведь без стенаний о телесном
И треволнений тоже без
И мир вокруг – такой не тесный,
Такой просторный – до небес!
Душа туда, как птица, рвётся,
Земное начисто поправ…

И нам почувствовать даётся,
Насколько верующий прав:
Бог посылает пропитанье! –
Как манну страждущим в пути,
Как суетливым – назиданье,
Как птице – доброе «Лети!»


***
Текут песочные часы – года сквозь пальцы.
Бог добивается красы в небесных пяльцах
и теребит за нитью нить, ловя другую…
…И тянет голову склонить,
и на лугу я
среди шелковых влажных трав
 теряю память…
…И вот уже кружит вокруг лихая замять,
и застилает пеленой поля и кручи,
и тут же надо мною – зной, ветра и тучи,
и всё смешалось в страшном сне,
и нет просвета,
и старый дятел на сосне стучит средь веток,
и капля родничок долбит,
вводя в нирвану,
и память стрелами летит назад, к Ивану,
и выплывают из веков
все воплощенья,
и я терзаюсь от оков,
и наущенья
всех недругов за мной вослед
 спешат, как камни…
А мне всего семнадцать лет…
Твоя рука мне
сжимает налитую грудь,
дрожа от страсти,
А всё в округе – как-нибудь,
 и все напасти
ломают судьбы простаков без сожаленья,
А виноватый – был таков!
…К моим коленям
тугою мордою в слезах
прижалась лошадь.
У всех крещёных на глазах
тащат на площадь
и распинают Красоту и Правду вместе…
Я обмираю на лету…Я не на месте
среди безумных и лихих!.. Меня колотит…
И незаметно ветер стих. Я на болоте.
Ни звука, ни один листок не шелохнётся…
Мой век неласковый истёк и не вернётся,
но он повиснет на суку, как паутинка.
Всё перемелется в муку.
Седая льдинка
охолодит твой жаркий лоб.
И сердце снова
разбередит былой озноб.
И я три слова
услышу, словно бы в бреду,
но не отвечу
и обречённо побреду, понурив плечи,
не чуя, как колдует Бог
в небесных пяльцах
и как скользят мои года
песком сквозь пальцы…


***
Я больше не хочу бороться с монстром -
Мне жизнь моя дороже всех побед,
И тихий добрый деревенский остров
Послужит мне убежищем от бед.
Его не омывают волны страсти
И не разит смертельный ураган,
А самою ужасною напастью
Считается, что каждый третий пьян.
Да полно-те, какое это горе?
Копните душу – и пойдёт слеза,
И самое застенчивое море
Послушно зашумит в людских глазах.
Вы позабыли про любовь и ласку,
В политике  погрязнув и в труде,
И лишь народ хранит свою закваску,
Как вешнее зерно на борозде.
Ему бы солнца да немного влаги,
Всё остальное он имеет сам,
Вот только если не считать отваги
Ладонью – по любимым волосам…
Но в этом и спасение, быть может.
Когда огниво - в тайнике души,
Я непрестанно ощущаю кожей,
Я чувствую в мерцающей тиши,
Каков тот пламень, что осветит ночи
И Землю схоронит от всяких бед.
И это главное. О всяком же о прочем
Заботы нет.

***
Сорвался камень у Сизифа,
Скатился в пропасть, в черноту…
Опять я выбрала не ту
Дорогу на пути к Калифу.
А чтобы верную найти,
Уже ни времени, ни сил.
Но нас никто и не спросил!
И надо всё равно идти,
На смех, на грех,
Всё вверх и вверх.

***
Радей над тем, что послано судьбой,
И не гневи фортуну понапрасну.
Ведь только на закате станет ясно,
Кто выиграл навязанный нам бой.

***
…То были ложные пути
И сумрак обольщенья.
Я не сумела бы найти
Источник наущенья.
Я не смогла б определить,
Что в данный миг полезней,
И продолжала б слёзы лить
И умножать болезни.

Но согнала я сладкий мрак
И выпрямила плечи.
И поняла я – даже враг
И учит нас, и лечит.
И я склоняю перед ним
Разбитые колени.
Одним присутствием своим
Он спас меня от лени,
А тайной лживостью речей
Меня готовил к битве.
Сегодня блеск моих мечей
Я уподоблю бритве.
А пламенность моей души
Сравню с огнём Светила.
Давай же, слабый, поспеши,
Пока во мне есть сила!

***
Нам воспроизводили стадо
Из века в век, из века в век,
Чтобы не выбрался из ада
Рождённый вольным человек.
И мы покорно замычали,
А вскоре выросли рога.
Мы никогда не отличали
Друзей от хитрого врага.
И машем весело хвостами,
И повышаем свой надой.
И потешается над нами
На небе месяц молодой.

***
Господь меня испытывал,
Обкатывал  в миру.
Над чашею испитою
Ждала я, что умру.
Я не цеплялась истово
За грешную юдоль,
Но мяли душу чистую
И поперёк, и вдоль,
Чтобы закрыла веки я
Без всяческих затей,
Чтоб отреклась навеки я
От знания Путей,
От верованья сложного,
Что рождена я для
Единства непреложного,
Как небо и земля.

***
Рабыни тягостный удел
И жалкая зарплата.
Как будто кто-то подглядел,
Где у тебя заплата,
И нужно опускать глаза,
И лебезить при людях,
И уповать на образа,
И голову на блюде
Нести, как высшие дары,
В душе рыдая кровью,
И в страхе прятать до поры
Скрижали в изголовье…

И я познала этот путь,
И я гневила Бога,
Когда пыталась повернуть
Унылая дорога.
Цеплялась из последних сил
За рабское жилище,
За всех, кто в страхе голосил,
За тряпки и за пищу…

Какая, право, благодать,
Когда за далью даль видать
И не мешают крыши,
Когда вам нечего продать,
И больше не о чем рыдать,
И всё подъели мыши.
Душе, как старице в скиту,
Не надо даже хлеба.
Водицы криночку, и ту
На островочек неба
Она готова променять,
Не размышляя долго.

Непосвящённым не понять
Скитальческого долга
И не использовать пример
Себе для подражанья –
Не допускает полумер
Духовное стяжанье.
Но если выбрать назван срок
Меж святостью и рабством,
Ступлю на ту я из дорог,
Где буду без богатства,
Без бочки мёда, без вещей,
Без миски тёплых жирных щей,
Зато – в кругу товарищей,
Со мной торящих тропку эту
В стремленье к Свету.

***
Стонало от болезни тело.
Сочилось время сквозь века.
И от сомнения потела
Перо сжимавшая рука.
Фальшивило созвездье Лира,
Брыкался скованный Пегас.
И от глухих окраин Мира
Спешила Истина до нас.
Всё развивалось по спирали,
И были странствия долги.
И Божья свита собирала
От пут кармических долги.
На оживлённом перекрёстке
Былого Млечного Пути
Зеленокрылые подростки
Меня сумели обойти.
Но в сердце сладким стоном зрело
Воспоминанье о строке,
И умирающее тело
Давало импульсы руке.


***
И снова, снова, снова
Тупик, тупик, тупик!
И вытолкнуть готова
Душа истошный крик…
А только бы и нужно –
Понять, простить, принять
И сердцем ненатужно
Вселенную обнять.
В ней каждому есть время
И место, где цвести,
И силы, чтобы бремя
Достойно донести.
В ней каждый – словно винтик,
И каждый - как Господь.
Для всякой  раны – бинтик,
Чтоб сохранялась плоть.
А для хромого - посох,
Чтоб был надёжней шаг.
Для каверзных вопросов –
Пытливая душа.
Никто не возмутитель,
Не дьявол и не враг.
А кто хулит обитель,
Тот попросту дурак.

***
Я долго бултыхалась в проруби,
Я SOS кричала всем  вокруг!
И ворковали нервно голуби,
Определяя, кто мой друг.
На кромке льда, тепло укутаны,
Они толпилися гурьбой
И скоренько вконец запутали
Моё сражение с судьбой.
Я под водой, набравши воздуху,
Нашла другую полынью,
И  по снегу потом без роздыху
Бежала, словно по жнивью…
В другом краю, давно обсохшая,
Живу, забывши о былом,
И только веточка засохшая
Напоминает прежний дом…
А возле водоёма горького
Раз на году в сиянье дня
«Спасатели» глотают горькую
В помин исчезнувшей меня.

***
Кричала, что непотопляема, -
Хотя никто и не топил!
Гордилась, что легко влюбляема, -
Когда никто и не любил!
Теперь тону себе беззвучненько -
А ведь, казалось бы, кричи! –
И на груди сложила рученьки,
Из куртки выложив ключи…

Дерзайте! Веруйте! Идите же
Своей судьбе наперекор,
А не тоните градом Китежем –
Душе невыносим  укор!
Ведь только нам известны полностью
И наша глубина, и ширь,
И чтоб отчаяньем не полниться,
Всё, что задумал, соверши!
Не верь пустому окружению,
Ведь твоего ждут унижения
Разнообразные не те!
Поверь сердечной маете.
На зов её плыви под водами.
Настанет час, и ты подводами
Получишь высшие дары.
И не печалься до поры!

***  
Отыгран спектакль.
Смывается грим.
И кресла давно уж пустые.
И сердце моё, как глухой пилигрим,
Понуро бредёт по пустыне.
Ещё раздаются вдали голоса
И жидкие аплодисменты,
Ещё не померкла удач полоса,
Ещё развеваются ленты…
Но всё решено, нет дороги назад,
И путь реквизита  - на свалку.
Противен мне стал гримированный ад,
В котором ни шатко, ни валко.
Пускай непогода бушует вокруг
И пусто от края до края,
Одна я скорей разберусь, кто мой друг,
Ни в чём не хитря, не играя.
***
Простывает тот, кто грешен:
Кто печалью удручён,
Кто в нечестности замешан
Или властью облачён,
Кто томится о вчерашнем
Или плачет наперёд,
Кто заботится о зряшном
Или беспробудно врёт,
Кто играет злые роли
И использует обман,
Кто чужой не знает боли,
Но познал чужой карман,
Кто на небо глаз не поднял,
Но лобзал святой подол,
Кто  любовь у друга отнял,
Заменив  на валидол,
Кто и в том закрыт, и в этом
От себя и от других,
Кто не ведает запретов
В созерцании нагих,
Кто без нужности умеет
Потрудиться языком,
От кого снобизмом веет,
Кто с сомненьем не знаком,
Кто пока не соизволил
В покаянье падать ниц,
Кто противен Божьей воле
И простых не любит лиц,
А ещё - и то, и это…
Бедная моя семья –
Ведь по главным по приметам
Это – я!

***
Я вязала веники из ивы,
И души измученной извивы
Поддавались радости с трудом.
Так давно осиротевший дом
Не наполнить снова ликованьем.
Разве можно, обладая Знаньем,
Как дитя, играть и веселиться?
Хочется искать иные лица,
Полные высокого значенья,
Жаждущим несущие Ученье…

Что же до земной простой работы –
Мне милы по-прежнему заботы,
Где от дум свободна голова:
В ней тогда господствуют слова,
Благостно ниспосланные свыше,
И отрадой моё тело дышит,
И вяжу я веники из ивы,
Твёрдо зная,
Где я,
Кто мы,
Чьи вы.

***
Вам не подскажут никакие знанья,
Как сотворить из строчек заклинанья
И с помощью обыденных словес
Достигнуть колебаньями небес.
Стихи молитве искренней подобны
И с Богом для общения удобны.
Они способны силою созвучий
Проникнуть в мир, который нам созвучен
И обречён ответить в унисон.

И это явь, а не блаженный сон!
Я ведала подобные мгновенья –
Когда Всевышний пробегал по звеньям
Безмерного трагичного органа,
И тут же заживала моя рана,
По глупости допущенная в теле.
А трубы пели, пели, пели, пели…
Мне не забыть подобного вовек!
Я ведала – всесилен человек,
Когда он сердцем, без особых знаний,
Творит из слов обычных заклинанья
И ими сотрясает Млечный Путь
В надежде силы тёмные спугнуть…
И эту избирающий дорогу,
Сродни он Богу!

***
Металась белкой в колесе,
Лоб разбивала о преграды
И думала – зачем же все
Моим несчастиям так рады?

И вдруг прозрела – как всплыла:
Мечу я перед хлевом бисер!
А там не знают про крыла
И не обозревают выси.

Чего же ждать? Пора уйти
Оттуда, где ты стал изгоем.
Исповедимые пути
Всегда даются только с боем.

Пусть длится там, где нас уж нет,
Бессмысленная камарилья.
А мы
Летим
На звонкий свет
И не боимся
Выжечь крылья!

***
Нет, и у бездны на краю
Я не заною,
А натянусь от А до Я
Тугой струною,
Соединю через себя
Конец с Началом,
Чтобы мелодия Любви
Вовсю звучала
И пронизала бы она
Весь Мир до донца,
И больше никогда нигде
Не гасло Солнце!


***
Воспалённое горло –
Хочу говорить,
Закричать о неслыханной боли!
Между мной и тобой – обожжённая нить,
И душа – точно птаха в неволе.

Ей бы взмыть к небесам, покидая жнивьё,
Ей бы крылья расправить тугие!..
Но на привязи сам ты измучил её,
А виновными стали другие.

Ничего не могу, ничего не хочу.
Над бумагой истерзаны руки.
Мне бы с горлом больным –
к дорогому врачу:
Пусть вернёт мне волшебные звуки.

Или - напрочь, навеки излечит меня
От гортанного вольного пенья!
Пусть в забытом лесу среди белого дня
Я изведаю горечь успенья.

Ибо нет ничего хуже, чем немота,
Невозможность обласкивать Слово!!
И да здравствуют муки несенья креста
И распятие – снова и снова.

***
А и мои дела – Господни,
Хотя во храме не стою.
Стихи, как опытные сводни,
Связуют с Небом плоть мою.

Заворожённая приглядом
И от стеснённости скворча,
Она слабеет с Богом рядом
И оплывает, как свеча.

***
Опять я прячу голову в песок,
В сугробы за сараем зарываю.
Пугающий, грядёт расплаты срок,
А я дитём на чудо уповаю.
Подсчитываю, сколько же дорог
Устало исходила по планете,
Отказываясь выучить урок
О преданном служении монете.

Не гнётся под хлыстом моя спина,
И не дрожат подобострастно ноги.
Когда в загоне горя я одна,
Я неизменно думаю о Боге.
Он не велел держаться суеты,
Терять от страха самообладанье,
Он утверждал, что плотские мечты
Обложены на Небе строгой данью.

Чего ж роптать, что в руки мне нейдут
Несметные, но тленные богатства,
За кои нынче часто продают
И веру, и любовь, и наше братство?
Пожалуй, стоит мне благодарить
За посланные свыше униженья
И потянуть за кончик эту нить,
Уставшую томиться без движенья.

Мне не к лицу по банковским счетам,
Подобно нищим, получать кредиты.
Мои надежды исстари не там,
Отчаянья мои давно убиты.
Я знаю силу искренней мечты
И неизбежность высших поощрений.
И верю я, что обогреешь Ты
Мой сумрачный и незаметный гений.

И снег растает от того тепла,
Пески развеет добрыми ветрами,
Прижавшись к раме, я из-за стекла
По-детски улыбнусь умершей маме,
И всё решится сказочно легко,
Отпустят душу тяжкие оковы,
И сладостного счастья молоко
В меня польётся благодатно снова.

А прежняя судьба пойдёт на слом,
Как рыхлые весенние торосы,
И недоброжелателям назло
Собою сами отпадут вопросы,
От коих нынче голову в песок
Я снова зарываю, зарываю
В надежде оттянуть уплаты срок,
И вновь дитём на чудо уповаю.
***
Предзимье – с солнцем и ветрами,
Со льдом во фляге по утрам,
С листочком на оконной раме
И темнотой по вечерам.

Предснежье – с частою порошей,
Остро секущей по лицу,
И псиной, доброй и хорошей,
Тоскливо льнущей ко крыльцу.

Предсмертье – с долгими ночами,
С луной, глядящейся в окно,
И со Христовыми очами,
Зовущими давным-давно.

У печки стынущие руки,
Благословенье от икон…
Освобожденье – через муки:
Универсальнейший закон!

Предзимье – то же,
Что предсмертье.
Проверьте.

***
Воистину: идёт – идущий,
А спящий – спит,
И мёртвый – нем.
О, знали б мы,
Как мир грядущий
Прекрасен и доступен всем!
О, знали б мы!
И зорким сердцем
В Любви бы прозревали путь…

Но нам доступнее стерпеться,
Чем  к райским далям повернуть.
Но нам желаннее лежанка
И развлеченья без затей,
Джакузи в ванной и служанка
Для воспитания детей.
Не знаем мы томленья духа
И напряжения в пути,
И большинству не нежит слуха
Призыв с церковной паперти.
Ленивы мы, подобострастны,
Изъедены пустой молвой,
Нам даже солнце в небе ясном
Грозит проблемой с головой.

Всё так же пьёт вчерашний пьющий,
Больной душою - так же плох.
К кому взывает вопиющий?
На что рассчитывает Бог,
Раз спящий – спит?!

Но – есть идущий!
Пускай всего один пока.
И в честь него в небесных кущах
Уже зарделись облака!

***
Я - не спаситель. И не ворог.
Меня не надо улещать!
В душе моей всеобщий морок:
Я тоже не могу прощать,
Я тоже не умею сердцем
Идти рассудку вопреки,
Мне тоже некогда смотреться
В таинственную гладь реки,
Мне тоже давят на мозоли
И на душу струят елей,
Мне тоже прошлое в камзоле
Сегодняшнего дня милей…

Обыкновенная - как тыщи,
Единственная – как и все.
…Прабабку прадед мой отыщет
И ночью изомнёт в овсе.
И народятся поколенья,
В которых вынянчат меня.
И я застыну в изумленье
Пред горечью земного дня.
И побреду покорной тенью
По проторённому пути,
Где нету ангельского пенья
И где покоя не найти.
А сердце будет заходиться
Ночами в неземной тоске,
Как будто раненая птица,
Как будто жизнь – на волоске…

Придёт пора, и все поверят
В исповедимые пути.
Оставьте только настежь двери
И знаки, чтобы вас найти.

***
И я покинула тот дом,
Сражённая его проказой,
И, искушаема, с трудом
Не оглянулася ни разу.
Пускай цветут его цветы,
Пускай поют на ветках птицы,
Но да избегнешь его ты,
И мне пускай он не приснится!
Мой путь лежал в иной приют,
В ту даль под звёздными очами,
Где неимущим – подают,
Где страх не мучает ночами,
Где нет сомнений о былом,
Где видно вдаль без окуляра,
Где не пугает ночью гром
И нету смерти от удара…
И я иду…
И я иду,
Сносивши обувь,
Сбивши ноги.
И я найду вас,
Я найду,
Мои правители
И  боги!

***
Зажала прошлое в горсти,
Как маленькую рыбку,
И говорю ему: «Прости
За то, что было зыбко,
Когда, до имени «вчера»,
Ты «завтра» называлось,
За то, что впереди дыра
Теперь образовалась,
А в ней – ни капельки воды,
Лишь высохшая Лета,
И Время съело неводы,
И даль не обогрета».

Ты бьёшь хвостом,
Ты хочешь быть,
И я тебя ласкаю...
И не хочу тебя забыть,
Но, плача, отпускаю!

***
Подскажи мне, матушка- природа,
Как России-матушке помочь,
Чтоб зажёгся для её народа
День
И навсегда исчезла ночь?

Подскажи мне, матушка- Россия,
Где свои мне силы приложить,
Дети чтоб твои не голосили,
Старики достойно стали жить?

Подскажи мне, Батюшка Небесный,
В чём моя жестокая вина?
Почему я все забыла песни?
Почему мне горько без вина?

Завывает матушка-природа,
И стенает попранная Русь.
С ними я на реченьке без брода
Крепко за соломинку держусь
И взываю:
Батюшка Всевышний!
Прекрати безумный беспредел!

И гляжу, как в небо,
Еле слышный,
Ангел искупленья полетел…

***
А Бог в душе моей негромкий,
Не ведающий пышных слов.
Его – с невзрачною котомкой -
Признать не сможет богослов.

Богач походкою дородной
Минует Божеский приют:
В его хоромах благородных
На хлеб таким не подают.

И только горький выпивоха,
Небесным промыслом храним,
Как трудно Боженьке и плохо,
Заметит и пойдёт за ним.

Нет у него палат и злата,
И долг его не тяготит,
А потому душа – крылата
И по наитию летит.

Ему свои открою двери,
Поставлю чайник на троих.
Прости, Господь, что слабо верю.
Подай нам от щедрот Твоих!

***
Творите мир, где царствует любовь
И бесконечно духа ликованье,
Где вечное на Бога упованье
Из пепла возрождает вновь и вновь.

Любите всех, кто беден и богат,
Кто ранил вас или спасал в дороге.
Когда наш путь лежит через отроги,
Нам каждый встречный –
 родственник и брат.

Несите свет, сгорая изнутри
И превращаясь в яркую планету.
Иного счастья в этом мире нету,
Откуда на него ни посмотри.

Превечен тот, кто умножал добро
И с Господом шагал в упряжке вместе,
Кто женщине – подруге и невесте, -
Не думая, отдал своё ребро.

***
Прижали курицей к груди -
И мне приходится мириться,
Чтобы себе не навредить…
Пускай дивятся: что за птица?!
Пусть проведут эксперимент,
Свои улыбки скаля рыльи.
Пусть кормят… Улучу момент,
Рвануся и – расправлю крылья!

***
Возрождается жизнь
даже после цунами -
Из песчинки,
из горсточки праха:
Над погибшими и погребёнными нами
Планомерно, без горя и страха,
Поднимается к небу зелёный росток,
Про высокое дерево знавший.
И опять озаряется светом восток,
И встаёт, и шагает упавший.

***
Мой друг, не всё ли нам равно,
Где землю удобрять,
Где пить роскошное вино
И женщину измять?
Не на один ли нам вопрос
На разных языках
Спешат ответить и Христос,
И Будда, и Аллах?
И от добра искать добра
У нас идёт с трудом,
Поскольку вся земля добра,
И вся земля - наш дом.
Везде почёт и звон монет –
Из века суета сует,
И спрашивать во всём совет
Резона не было и нет,
Куда ни посмотри.
И значит, мира глубина
Везде не видима до дна,
Она – внутри.
Внутри твоей души, моей,
Внутри бегущих быстро дней,
Внутри времён,
И не решить так просто нам,
Что отвечает временам:
Огонь знамён
Или текущий на песок
Из манго перезрелых сок
И рай племён,
Лишённых пошлой суеты,
Живущих с птицами на ты
Вчера и днесь,
У общей бездны на краю
Всех нас учащих бытию
Теперь и здесь.
***
За тридевять земель, в краю родном,
Где белой ватой облако клубится
И на реке узорчатое дно
К лучам заката выгнуться стремится,
Где, хвойною присыпана трухой,
Танцует ряска в мокрой колыбели,
Где филин спит на дереве глухой
И где у льна цветы отголубели,
Я вновь и вновь ложусь к полудню ниц,
Чтобы земное грудью слышать сердце…
И тихо слёзы капают с ресниц,
И хочется привычно притерпеться
К тому, что ночью плачет журавель,
Ведром качая, как подбитой лапой,
 А далеко – гуляет Куршавель,
Шампанским заливается Анапа…
Я знаю: каждый платит по счетам,
Доставшимся ему от прежней жизни,
Но никому не в пользу  нищета
И суета о вечной дешевизне.
Советуют учёные мужи
Растить гордыню и ловить удачу
И без зазренья совести служить
И Господу, и дьяволу впридачу.
А сердце протестует: не могу!
И магма соглашается приливно…
…Лежу ничком на тайном берегу,
А рядышком по глади непрерывно
Весёлых водомерок тихий рой
Скользит беспечно, зависть вызывая,
И жизнь и вправду кажется игрой…
Но прогрохочет трассой грузовая,
Но пропищит призывно телефон,
И вновь к земле меня придавит ноша,
И я забуду безобидный фон
Из муравы, небес и славных мошек.
В отчаянье  упавши лбом в песок,
Я воззову глубинное Живое,
И кровь с напором бросится в висок,
И захлебнусь я  потаённым воем.
А как иначе? Мир не должен знать,
Как больно мне и тягостно на свете
И что, как мусор, скоро будет гнать
Нас по планете одуревший ветер…
Пускай во мне погибнет эта весть,
Увянув не раскрывшимся бутоном,
Пускай живым пребудет всё, что есть,
И лишь во мне тяжёлым низким тоном
Звучит невыразимая тоска,
Которой неотступно вторят недра…
Пусть дышит колокольчик у виска,
Пока ещё ни дождика, ни ветра!

***
Сама себя поймала в сети, сама себя освобожу.
Давно уже на белом свете ни с кем особо не дружу,
давно не жду чужих советов, не меряю чужих одежд.
Устала от пустых наветов, устала от смешных надежд.
Разумнее и много проще одной остаться в тихой роще,
доверив душу деревам,
и знать, что это ненароком тебе не обернётся боком,
и не привяжутся к словам
завистники или пустые, заносчивые и простые,
которым не о чем тужить и скучно жить…
А мне бы только уложиться в отпущенный отрезок лет!
А мне так жить бы – не нажиться и отыскать на всё ответ!
Бегу от мира, растворяюсь под сенью сосен и берёз,
где я ни в чём не притворяюсь и где всего один вопрос
во мне тоскует без решенья: возможно ли без разрешенья
своё блаженство длить и длить? вязать времён тугую нить
из кос доверчивых растений и закрывать глаза на тени,
готовые упасть к ногам? на лодки, тихо к берегам
ведомые своим Хароном? и можно ли доверить схроны
незримым  ангелам небес, покуда зашумевший лес
отвлёк от тайников пернатых?
В чащобах, негою объятых,  легко дышать в любой жаре.
И даже в мутном январе
я нахожу отдохновенье, когда в стремительном движенье
на лыжах разрезаю лес, покуда вовсе не исчез
из вида дом мой занесённый… И в тишине произнесённый
всему живому страстный гимн, и лёгкий бег моей ноги –
всё славит вечную природу… И так прекрасно, что народу
во всей округе – раз да два, что окружают дерева
меня своим надёжным строем, а мир подлунный так устроен,
что всё минует, всё пройдёт, и каждый должное найдёт
среди несметных ликов мира…и что моя простая лира
своё признанье обретёт…
Ах, надо ж, как опять метёт, как завывает за порогом!
Мы все - пред Богом, все - под Богом…
Всё по Писанию идёт.


***
Я открываю двери дома:
Входи, заждавшийся рассвет!
И с глаз моих слетает дрёма,
И зряшных страхов больше нет.
И слышит влажная округа,
Как льётся полем благовест,
Как кура села на насест,
Как раздаётся голос друга,
Принявшего мой тихий кров,
И как воздушный свой покров
Над нами расправляет Дева
Для счастья и для обогрева.

***
Обычное сердечное тепло
Бывает тяжелее тяжкой ноши,
Когда для счастья время истекло,
А ты не появился, мой хороший.
Ищу тебя по свету день и ночь,
Глаз не смыкая и не пряча слёзы.
У нас могла бы быть такая дочь!
И сын бы был… Но это только грёзы.
А сердце обмирает от любви,
Ненужной, невостребованной, юной,
И жаркий ток гуляет по крови,
И верится, как в солнечном июне,
 Что будет на дворе моём тепло
И всё успеет соками налиться.
…Не ведая, что время истекло,
 Стучит в моё окно большая птица.
***
Отошёл одуванчиков цвет,
Отлетали его парашюты.
И души твоей тающий свет
Грел меня до последней минуты.
А когда растворился твой след,
Поняла: и меня  больше нет!

***
Когда в ночи встревоженной
Течёт с небес вода,
А вдалеке стреножено
Грохочут поезда,
Когда за печкой старою
Примолк в углу сверчок,
А в горницу с гитарою
Закрыта на крючок
Двустворчатая серая
Облупленная дверь,
И на порог присела я,
Заслышавши, как зверь
Хозяйски пробирается
В хлевушку на зады,
И сердце обжигается
Предчувствием беды, -
В такую пору мрачную
Живёт, всему назло,
Уверенность прозрачная,
Что мне во всём везло!
Я родилась в заснеженной,
Но праведной стране,
Я не боюсь изнеженно
Босою – по стерне,
Не мечу я в правители
И не лечу на дно,
В своей глухой обители
Я верую в одно:
Воздастся всем измученным,
И свет поглотит тьму,
И у речной излучины
Тебя я обниму,
Прозрачно-невесомого,
Как утренний туман,
И вдруг поверю снова я,
Что твой уход  - обман,
Что счастье беззаветное,
Как прежде, впереди,
И спрячусь, незаметная,
Я на твоей груди,
И позабудем оба,
Как нас любовь нашла:
Толь ты восстал из гроба,
Толь я к тебе ушла…

***
Сказал астролог с соучастьем:
«Познаешь на закате счастье,
А прежде душу рвать на части
Судьбою суждено!».
И вот упало солнце к лесу,
Исчезла облаков завеса,
И с ощутимым перевесом
Ко мне пришло оно.
Ни сожалений, ни желаний
Ходить по тонкой-тонкой грани
Того, что так манило ране,
Чему ты был так рад.
Хранима Господа рукою,
Во власти вечного покоя,
Теку спокойною рекою
Туда, где мой закат.

***
Барахтался паук в тазу с водою,
На помощь призывая всё живое.
Его истошным и неслышным воем
Меня пронзило до костей…
Мы двое
Не знали, где соломинку найти,
Чтоб обогнуть Господнии пути.
Я подхватила Божее созданье
С расчётливым и ясным осознаньем:
Меня за это сбережёт мой Бог
От всех опасных на земле дорог!


***
Подводною лодкой залягу на дно,
Приметив излучину боли,
И стану с судьбою своей заодно,
Доверяясь Божественной воле.
Пускай на быстрине бушуют шторма
И ветер уродует снасти –
А мне безразлична веков кутерьма
И не угрожают напасти.
Ведь там, где отжившие век корабли
Затянуты тиной тленной,
Я ближе к глубинным началам Земли
И к сути –
Своей
И Вселенной.

***
Затопила я в доме печку,
Затеплила я Богу свечку,
Подняла я глаза к небу…
То ли был в жизни смысл,
То ль не был?
Пожелтели мои вёсны,
Перестали стучать кросна,
И снега на Покров пали,
И у совести я в опале.
А объехала я полмира,
Я считала, призванье – лира,
Оказалось – семья и дети,
И за слёзы их - я в ответе...
Время тихо сучит пряжу,
Я сижу и котёнка глажу,
Удивляясь, что всё – снова,
Что настолько просты основы,
А даются не всем и – тяжко.
Вот такая и я бедняжка:
На прощальной своей тризне
Вопию о второй жизни.
***
Ломило крыльца за спиной,
Как ломит зубы.
А на дворе полдневный зной
Сходил на убыль.
И угасала жизнь вокруг
С лучом закатным,
И из кольца постылых рук
Рвались обратно,
На волю, детские мечты,
Убиты пленом.
И предо мной игриво ты
Склонил колена
В надежде обрести покой
В моих объятьях…
В ночи светились под луной
Девчачьи платья,
Порхая, словно мотыльки,
В сыром эфире.
И были сполохи легки,
И в целом мире
Надёжней не было угла,
Дороже песен.
А тайное скрывала мгла,
И был не тесен
Забытых стареньких дворов
Уют картинный,
И сладки запахи коров,
И паутины
В лесу ложились на лицо,
Как знаки ласки…
И собиралась на крыльцо
Послушать сказки
Округи нашей детвора,
Тоской гонима.
Всё это было, как вчера!
А нынче мимо,
Всё мимо, мимо жизнь летит,
Готовясь скрыться,
И пустота её претит,
И ломит крыльца.


***
Перетекаю, как всегда,
Из ночи – в день, из суток – в сутки,
И, как ребёнку, прибаутки
Мне шепчет  тихая вода.
И плачет ива надо мной
На пару с тонкою берёзой,
И согревает летний зной,
И до костей дерут морозы.
Никто не вправе разорвать
Судьбой спелёнутые узы
И называть постылым грузом
Всю эту Божью благодать.
Что было – кануло в века,
Меня не будет больше прежней.
Не оттого ли я так нежно
Гляжу теперь на облака
И в мыслях птицею лечу
Вослед неслышимому зову?
И гладит ветер по плечу
Меня рукою бирюзовой.

***
Под липою поставлю дом,
Не глядя на реформу,
И всё, что мыслилось с трудом,
Свою отыщет форму,
И обретёт моя тоска
Словесное обличье.
Понятна станет и близка
Душе повадка птичья:
Хочу – пою, хочу – лечу,
Хочу – совью гнездовье…
Но я  вздыхаю и молчу
Всё о своём, о вдовьем.

***
Мы ели в праздник Покрова
Пустую кашу…
И в горле плакали слова
О доле нашей,
Об испытании рублём
И звоном злата,
О том, что заросла быльём
Ума палата,
О том, что не спешит помочь
Никто в округе,
А нам давно уже невмочь
Держать подпруги
И делать вид, что всё о,кей
И есть надежды,
И полоскать весной в реке
Свои одежды,
Как будто есть куда пойти
И с кем встречаться,
Хоть позабыты все пути,
И годы мчатся,
И не воротятся они…
А слёзы наши -
Добавка соли для родни
К тарелке каши.

***
По округе пройдёшь - и повызнобит,
душу выстудит добела.
Мне скорее её – да в избу бы,
 и на печку… А ночь так светла!
И не верится в козни злобные,
 и не верится в глухоту
Тех людей, что на место лобное
волокли меня за версту.
Я цеплялась за кочки прелые,
я молила подать воды
И под сердцем надежду грела я,
что смогу избежать беды.
А она была неизбежною,
как гроза, ураган или смерчь…
А я помнила руки нежные,
 когда рядом посмел ты лечь,
И нашёл мои губы горькие,
и безумно их целовал…
На поросшем брусникой пригорке я
 прошептала любви слова…
Этой памятью всё искупится,
и любая отпустит стынь,
Потому что, когда голубятся,
жаром веет за три версты.
Потому что, когда я верую,
отступают враги и мрак,
И Всевышний моей же мерою
наполняет Любви черпак.

***
Слово – не воробей,
Слово – это соловушка.
Ты его во злобе  выпускать не моги!
Пусть его золотую лихую головушку
Погубить ненароком не смогут враги.
Лучше в клетке души пусть оно потрепещется
И для тайной слезы дальний угол найдёт.
А досада пройдёт. И тоска-перебежчица.
И неверие в Небо. И жизнь. Всё пройдёт.

***
Пустынно на душе и стыло -
Давно погас последний луч,
И тихо набежала с тыла
Гряда тяжёлых мокрых туч.
Ни голоса. И ни намёка
На жизнь в затерянной глуши.
Лишь вездесущая сорока
Хозяйски крыльями шуршит
И смотрит на меня с вопросом,
Не видя повода к тоске,
И подбирает клювом просо,
Рассыпанное на песке,
Где я когда-то написала
Строку о гаснущем луче,
Не видя, как меня спасала
Ладонь рассвета на плече…

***
Невозвратимы, как мгновенья,
Не сочинённые стихи:
Как будто временные звенья,
Они пространны и тихи,
 И в них качаются былинки
Не как вчера, не как вчера,
И в тающем луче пылинки
Провозглашают вечера…
Осветит небо день грядущий –
И никому не предсказать,
Дождётся ли награды ждущий,
И будут ли тебя лобзать,
Кому пошлётся откровенье,
И горе в чьи дома войдёт,
И где моё стихотворенье
Меня, беспутную, найдёт.

***
Перелом зимы и лета.
Половодье. Ледоход.
Вешним солнышком согрета,
Принимаю твой уход.
Отпускаю… Понимаю,
Что не кончился мой век
И черёмуховым маем
Придет новый человек  -
Как и ты, небес посланник,
Но – инакий, но – другой.
На лесной трескучий стланик
Ступит он своей ногой
Вслед за мною. И, как дети,
Мы пойдём рука в руке,
И дальнейший путь осветит
Нам Господь на облаке…

***
Соединяла горе и беду
Заплатами
и плакала немало…
Зато теперь у Бога на виду
Лоскутное цветное одеяло.
Оно согреет жаждущих тепла,
Напоминая, что все люди – братья,
И то, что жизнь напрасно протекла,
Уж не посмею с горечью сказать я.


***
Мой миленький меня освободил:
Позволил на него не тратить силы.
И я ему вослед не голосила…
И в том не разум мной руководил,
А действовало сердца провиденье.
Я так желала творческого бденья,
В котором нет ни отдыха, ни сна…

И вот ликует пятая весна,
Как миленький меня освободил.
Господь велел ему меня оставить,
Чтоб на него не тратила я сил
И сесть за стол могла себя заставить.
Сижу. Пытаюсь выдавить слова
И виршами свою потешить душу…

Зачем, зачем дурная голова
Заставила во всём себя послушать?!

***
Ах, мы с тобой не просто жили –
Мы друг друга нежили!
О пустяшном не тужили –
Всё, что можно, заложили,
И со всеми мы дружили,
И до старости дожили…
А как будто не жили!..

Нам ещё б друг друга нежить,
Но в права вступает нежить,
И заносит снегом пажить.
Будет ли кому уважить
Бугорочки под сосной,
Когда раннею весной
Наст сойдёт, проснутся птицы?
Керамические лица,
Тускло глядя в белый свет
И тая на всё ответ,
Не пробудятся от спячки.
Лишь бездомная собачка
В поисках любой еды
Пробежится, где деды
Круговою обороной
Отбивают грай вороний
И не могут победить.
Им бы за сохой ходить,
А старухам – возле зыбок…
Только век людской так зыбок,
Скоротечен и печален,
Что конец уже вначале
Мы способны прозревать
И об этом горевать
До тех пор, покуда душу
Эта дума не иссушит.
Как бы мы с тобою жили,
Кабы о таком тужили?!
Промелькнул наш лёгкий век,
И из-под закрытых век
Сладкая бежит слеза.
Что мы можем рассказать?
Мы как будто не жили –
Мы друг друга нежили…

***
Я продиралась через толщу лет,
Сдирая ненавистные морщины,
И снова обнаруживала свет
Мальчишеский у павшего мужчины.
От устья, из болота нечистот
Я поднималась к ясному истоку…
Я понимала – предо мною тот,
Кто был унижен и убит до сроку,
Кому вонзили в спину острый нож
Тупого равнодушного презренья,
Кому внушили, что он просто вошь
И нет совсем надежды на прозренье.
Ах, как моя исплакалась душа
По каждому лежавшему в канаве,
И слушала я долго, чуть дыша,
Того, кто исповедаться не вправе.
И чувствовала плотью эту боль,
Сжигавшую отверженное сердце…
О правящий, теперь меня уволь
С подобным примириться и стерпеться!
Когда б хватило тела и души,
Я всех несчастных созвала б в объятья,
Я их  отмыла б в праведной тиши,
Я им бы объяснила, что мы – братья!
Но - бесполезен мой безумный жар,
И те, кого люблю, проходят мимо,
Ведь меж мирами тонкая межа
Другим невидима, и значит, мнима, мнима!
Хочу кричать и за собой вести,
Но опытом проверено – напрасно!
…А за порогом ветер так свистит!
А на небе так пусто и так ясно!
О, дай мне, Боже, силы не сгореть
От пламени, бушующего зряшно,
Пошли того, кого должна согреть!
Пусть будет телом жалкий он и страшный,
Я в душу гляну и увижу – он!
И распахнусь доверчиво навстречу.
А дальше – если время – вечный сон…
Бери меня, я даже не замечу!

***
…Мне протянули лапу помощи,
Мохнатую, как у зверья.
И сваренные бросив дома щи,
На зов страстей помчалась я.
И, позабыв о провозвестии,
Нырнула в сладостный поток,
И возгордилась, что я – бестия,
Что я – чудовищный цветок…

Опали лепестки безумия,
И стебель выгнулся дугой,
Иссохло сердце, словно мумия…
И только ты, мой дорогой,
Меня впустил и без презрения
В отдельной спальне  уложил:
Твоей душе хватило зрения
Надрыв моих заметить жил,
Тебе хватило тихой зрелости
Меня пока не расспросить,
А просто все мои опрелости
Водою мёртвой оросить
И ждать, и верить, что со временем
Покинет душу тёмный гной,
И я, свободная от бремени,
Умоюся водой живой…

…Твоя душа небесной птахою
Летит сквозь райские сады…
Отёрши пот твоей рубахою,
Я горстью зачерпну воды -
Живой, прозрачной и светящейся –
И вновь от счастья задохнусь,
И из-под оторопи длящейся
На землю больше не вернусь…

***
Хоть мы с тобой на высших планах
Давно повенчаны судьбой
И у тебя на царской длани
Есть знак союза с голытьбой, -

О том неведомо придворным
И даже простеньким богам:
Ведь ты всегда в толпе проворных
Богатых и известных дам.

Чернавкою не первый день я
Живу в завистливой глуши,
Но только веры в Провиденье
Во мне ничто не сокрушит.

Закрыв глаза,
Заткнувши уши,
Я выбегу тебе навстречь!..
И Бог наш с неба будет слушать
Любви пылающую речь.

***
Что ты хмуришься, моё солнышко?
Что ты клонишься на закат?
Наших дней перезрелых донышко
Каждый был бы увидеть рад.

Никому его, сокровенное,
Не доверю и не отдам.
Мы с тобою несовременные,
Ева я, а ты мой Адам.

Всё впервые и всё так трепетно,
Словно нет у нас седины.
И сыночка блаженным лепетом
Мы с тобой не обойдены.

Давай сядем втроём на брёвнышко,
Словно древний свершим обряд.
Что ж ты хмуришься, моё солнышко?
Золотистый у нас закат.

***
Уже близёхонек закат,
И мошкара кружится стаей.
В твоей руке – моя рука…
А я вчерашнее листаю.
Зачем?
Пускай оно уйдёт,
Пускай оставит нас в надежде,
Что правильней -  смотреть вперёд
И забывать про то, что – прежде.
Гляди, из сломанной ольхи
Опять поднялся прутик к небу!
Ах, лучше б не писать стихи,
А всех за всё прощать бы мне бы…

***
-Увернули фитилёк
В лампе сердца моего.
Что как путь ещё далёк –
Чем мне осветить его?
Чем украсить полумрак
Подступающей ночи?
Как я разгляжу, где враг?
Как я отыщу ключи,
На которые теперь
Заперта душа навек?!

- Не горюнься и поверь,
Что искомый человек
Выломать сумеет дверь,
Не пугаясь темноты.
Главное – жива ли ты?

***
Тому, кто близкого не теривал,
Вся жизнь – пустая колготня.
А ты когда-то
    в пышном тереме
Любил наивную меня.
А ты ломил мне руки за спину,
И грудь вздымалась, как волна…

Теперь, поникшею и заспанной,
Я по земле бреду одна.
Минуй вас всех лихая долюшка,
Продли вам, Боженька, деньки!
А я в сыром и тёмном полюшке
Вдали узрела огоньки.
Они заманчивы и благостны,
И требуют прибавить шаг.
И к ним, назначенно и радостно,
Летит свободная душа.

***
Работаю свечой во мраке
И  трепыхаюсь на юру.
Но не погасну, не умру
И не полезу в забияки.

Я верю в силу доброты
И ей служу в горниле воска.
И свет мой, тихий и неброский,
Наверняка уловишь ты.

Дотронься пламени рукой,
Оно твою согреет душу,
И злая воля не нарушит
Нам предначертанный покой.

***
Вот и всё, перегорела,
И внутри меня темно.
Все, кому я душу грела,
В Лету канули давно.
Ни ответа, ни призыва
Из полуночной тиши,
Только тихо и лениво
Где-то шепчут камыши.
Да вдали, у кромки сосен,
Рыба бьётся на мели.
И невызревшую осень
Белы снеги замели.