М Я К И Ш

 

Учитель русского языка и литературы Роман Прошкин, работавший экспедитором в загородном пансионате, ехал на электричке домой. Напротив него сидела старушка и ела хлеб, выщипывала из серой буханки мякиш. Бедно, наверное, живет, подумал Прошкин, надо бы дать ей на булочку. Но потом вспомнил, что где-то читал, как у одной побиравшейся старухи после ее смерти обнаружили матрас, набитый деньгами. Может, и у этой на книжке или в чулке такая заначка, которая мне и не снилась, а я должен последние отдавать. Хотя вряд ли, больно уж смотрит жалобно, да и не просит сама. Впрочем, потому и не просит, что не надо.

Так он ехал и все думал: дать – не дать, с одной стороны – с другой стороны. Наконец твердо решил, что нужно дать, но тут объявили его остановку. Выходя, он последний раз посмотрел на старушку, и ему стало стыдно.

Прошкин стоял на опустевшем перроне и смотрел вслед убежавшей электричке. Что-то давно позабытое, теплое прихлынуло к глазам. Он увидел свою бабушку, которая пекла в русской печи такой вкусный подовый хлеб, вспомнил, как однажды выковырял сладкие серединки из плюшек, приготовленных к праздничному столу, за что отцом был поставлен в угол, а бабушкой прощен.

Налетевший порыв ветра вернул его в действительность. Сам ты мякиш, сказал он себе, и пошел домой, но по пути неожиданно завернул в хлебный.

Весь вечер Роман Прошкин предавался счастливым воспоминаниям. На столе перед ним лежала буханка заварного, он выщипывал мякиш и сосал его, как самую вкусную в своей жизни конфету.

Господи, хоть бы еще раз она на этой электричке поехала, подумал он, засыпая.