На правах рукописи

что литература, как и вся наша жизнь, будет продолжаться в истории. И что в отличие от истории ее, литературу, будут «переписывать», то есть объяснять и трактовать кому как нравится. Литература - вещь субъективная, а история, наоборот, объективная.
 

    Критика - вещь также субъек­тивная, и каждый волен оспорить мои мнения. Но чтобы не быть уж слишком субъективным, в стремлении к объективности коснусь немного тех процессов и направлений, которые ныне происходят в литературе и вок­руг нее.
    Я помянул историю не случай­но: пошло такое поветрие, или мода, или потребность, как угод­но, - пересмотреть всю историю, все, что знакомо нам по учебни­кам, трудам Карамзина и после­дующих историков, на том основании, что история много раз пе­реписывалась и подгонялась под интересы тех или иных правите­лей и идеологов. Как понимае­те, литература и история - пред­меты самые близкие, хоть и раз­ные. Этим вопросом заняты из­вестные писатели (не историки) Вадим Кожинов, Анатолий Ана­ньев и другие литераторы. Вот меня и навели на мысль их пос­ледние выступления: а может, и литература наша не того... не та, какую бы надо, не желанная? Ведь пишем мы для читателя, а не только для литературных ту­совок и семинаров. А что ему нужно, читателю?
    На этот счет есть два извест­ных мнения; первое «удовлет­ворять потребность и вкус чи­тателя, второе, но плестись в хвосте читательского интереса, а подтягивать читателя к некое­му высшему уровню. Сейчас, как все мы видим, преобладает пер­вый подход. И уж, кажется, зава­лили читателя якобы потребным чтивом. Потребным или навязан­ным - вот вопрос. Ответ не сложный: сначала навязанным, потом потребным, подобно таба­ку и иному соблазну.
    Так куда же вести читателя, к каким таким высотам, ведь вре­мя-то явно приземленное: в уши жужжат, не жди с неба манны - делай деньги, да и национальную идею «потеряли», никак не найдут. Что за времена? Стра­на в кризисе, цивилизация и прогресс в целом тоже под боль­шим сомнением, хотя многие это­го как-то не ощущают или от­махиваются. Помнится, учили нас в разных школах, что в ли­тературе и искусстве, в отличие от общей жизни, прогресса не наблюдается, что никто не пре­взошел Гомера. При этом общий прогресс считался безуслов­ным. И мы недоумевали, почему такое несоответствие. Загадка эта с некоторых пор стала про­ясняться.
    Прогресс... Что такое про­гресс? Говорят, движение вперед («вперед и только вперед!»). Солдат идет вперед, положим, так. Ну а всем прочим куда дви­гаться? Земля-то круглая... Ага, в историческом понятии - впе­ред. Но здесь мнения сразу рас­ходятся: консерваторов не мень­ше прогрессистов. Старики - консерваторы, молодые - про­грессисты. А живут все вместе. И уж если вглядеться повнимательнее в историческую жизнь, то увидим мы повсеместно подъемы и упадки, упадки и подъемы. И вовсе не по прямой траектории идет жизнь, а по весьма волнистой синусоиде. И некоторые «всплески», как девя­тый вал, захлестывают ее, ока­тывают холодом, отрезвляют и самих прогрессистов, кроме не­исправимых фанатиков идеи. Душу ублажили - тело оскуде­вает, тело насытили - душу за­топтали.
    Мы выросли, воспитались на высокой литературе века XIX и отчасти XX. И любим ее, и сами что-то пытаемся к ней приба­вить. Как передаваемый из века в век талисман храним, разгля­дываем, изучаем. Если совсем коротко попытаться определить, что это за литература такая, рус­ская литература XIX и XX веков в лучших ее произведениях, то я бы назвал ее в целом бесконеч­ными толкованиями Евангелия на конкретных, жизненных при­мерах. Ведь именно эта литера­тура от Пушкина и Гоголя до  Шолохова и Платонова сохранила в нас ядро христианского православного миропонимания, несмотря на все попытки вытравить такое понимание, заменить его так называемым «научным мировоззрением».
    Но что же говорит сегодня наука? Вот слова физика-теоретика 1934 года рождения Ю. Симонова (рос вместе с нами) «...нет никакой надежды национализацию личности. Такая попытка приводит, как правило, к извержению в сознание лавы бессознательного, что может вызвать неврозы и психозы («Новый мир», № 2, 1999 г.). Это очень показательное признание это сдача науки перед «непостижимым». Да ведь и сама литература есть не инструкция, как надо жить каждому и всякому, а прикосновение к непостижимому, попытка хоть как-то его понять. Литература в основном это область бессознательного бесконечные трактовки этого загадочного феномена.
    Итак, если под прогрессом понимать улучшение жизни людей, то прогресса нет не только в литературе и искусстве, прогресса нет и в истории, а есть изменения, порой весьма существенные, есть взлеты и падения. Нам сильно повезло иметь в распоряжении великую русскую литературу XIX и XX веков. И, безусловно, мы всю жизнь под ее обаянием (кроме отщепенцев). Hо сможем ли мы и дальше про­должить эти традиции, когда жизнь резко меняется, когда наступает не то что новая эпоха, а сменяется целый Литературный эон. Тому много свидетельств: цивилизация, развивающаяся течение 4-5 веков, приближает­ся к своему завершению - кри­зис явный. В этих условиях необходимо найти свое отношение и свое слово к тому, что происходит на наших глазах.