Евгений Семёнович Зайцев
СОЛДАТАМИ
СТАНОВИЛИСЬ
Часть вторая
Кострома, 2010
ОГЛАВЛЕНИЕ
На следующий день после выхода из госпиталя Геннадий Абрамович засобирался на дачу.
- Папа, - остановила его Ирина, - ну куда ты? Отдохни денька три. Еще наработаешься. Вон как задождило - сорняки быстро растут, еще наполешься.
И все-таки на третий день ветеран не выдержал, вывел из гаража видавшую виды "Оку" и двинулся в сторону Сущева, в коллективный сад на свой участок. Такой характер: без дела не может человек сидеть. А ведь за свои 92 года потрудился вдоволь: и пахал, и сеял, и учил, и воевал...
В КОНЦЕ ВОИНЫ...
Утром 12 мая сорок пятого года в отдел СМЕРШа пришел поляк. Рассказал свою печальную историю. Как вместе с сыном находился в концлагере, как его начальник отправил их в Австрию к своему отцу. Богатый фермер имел семь тракторов, комбайн, другую технику. Поляки с утра до вечера гнули спины на поле и ферме. Случилось так, что в один из приездов капитана младший поляк заспорил с бауэром. Ни слова не говоря, фашист пристрелил парня.
- Сегодня капитан появился дома, его надо арестовать, - горячо убеждал старик советских офицеров. - Я поклялся отомстить ему за сына.
Выслушав стенания деда, начальник отдела только присвистнул: капитан не дурак, чтобы отсиживаться дома, он небось переоделся и за тридевять земель побежал. Но поляк настаивал на своем. И убедил.
- Старший лейтенант Киселев, - отдал приказ майор, - ты только что из госпиталя, еще ничем не обременен, так что валяй.
Приказ не обсуждают, но Киселев не согласился ехать с двумя автоматчиками за восемь километров на лесной хутор. Вся округа наводнена недобитыми фашистами. Большими и малыми группами они пробирались к американцам. Расстрелять мотоцикл им ничего не стоит. Доводы оперативника возымели действие. Снарядили бронетранспортер с отделением пехоты, взяли ручной пулемет, передвижную радиостанцию и двинулись на хутор.
Начальник СМЕРШа оказался прав. Облазив чердаки и подвалы, коровник и подсобки, солдаты никого не нашли. Тогда поляк вспомнил: на соседнем хуторе живет друг хозяина. Капитан мог отправиться к нему.
Двинулись в указанную сторону. Хозяин двухэтажного особняка Христом Богом поклялся, что капитан не заходил к нему. Ему поверили, только возвращаться не стали: дело к вечеру, надо остаться на хуторе. Тут безопаснее, чем ехать через лес. Но главный аргумент был в другом. В самый момент получения задания у Киселева защемило сердце. Всю дорогу и сейчас в душе таилось предчувствие: быть беде.
Киселев решил остаться. Осмотрев дом, он так расположил солдат, чтобы в случае нападения защищаться можно было со всех сторон. В комнате, окна которой выходили на тропинку, ведущую к лесу, расположился сам, его помощник и два пулеметчика. Бронетранспортер замаскировали между хозяйственными постройками. Выставили двух часовых.
На ужин хозяин вынес целый жбан вина и целый окорок. Оперативник категорически запретил притрагиваться к спиртному. Его заместитель, пехотный капитан, начал убеждать: фужерчик, дескать, не повредит.
- И не более, - согласился Киселев.
И все-таки... Киселеву не спалось. Он решил выйти. У дверей в обнимку с автоматом сидел подвыпивший часовой. Его тут же сменили, пообещав утром отправить на "губу".
Ближе к рассвету оперативник вновь поднялся. Выглянул в окно. По тропинке из леса по двое в ряд выходила колонна, одетая в черную форму: эсэсовцы. Их появление старший лейтенант воспринял спокойно. Предчувствие его не обмануло. Он первым увидел врага, а значит, в случае необходимости, первым нанесет и неожиданный удар. Киселев объявил тревогу и приказал занять круговую оборону. Огонь открывать только по его команде. Он еще надеялся, что фашисты сдадутся на его предложение.
Колонна остановилась метрах в десяти от дома. Старший офицер громко позвал хозяина, спавшего на втором этаже. Киселев услышал, как открылось окно.
- Русские в доме есть? - последовал вопрос. С минутной задержкой последовал ответ.
- В доме никого, но с минуты на минуту появится их патруль.
- И все-таки дайте нам поесть, - категорически потребовал офицер.
- Вы не успеете позавтракать, - слышался голос сверху. - Идите вон в то село.
Киселев уже приготовился раскрыть окно и через рупор предложить фашистам сдаться в плен. И в этот момент за кирпичным амбаром прогрохотала автоматная очередь. Это фашист, решив оправиться, пошел за угол. Он первым нажал на спусковой крючок, сразив наповал часового у бронетранспортера. И сразу же, как показалось, застрочила вся сотня автоматов. От окон лишь щепки полетели да битое стекло. Через секунду заговорили наши пулеметы. Выглянув в окно, Киселев увидел, как врассыпную фашисты устремились к лесу. "Не тот стал немец - раньше такая орава окружила бы дом и предложила бы без боя сдаться. А ныне эвон как драпают".
Пока фрицы добежали до леса, они потеряли с десяток убитыми, а еще больше ранеными. Четверых удалось взять в плен, среди них - майора.
Этим боем, через четыре дня после капитуляции, закончилась война для старшего лейтенанта, оперативника отдела "смерть шпионам". А начиналось все не так...
Водителя прожекторной установки третьего зенитного дивизиона войск НКВД Геннадия Киселева демобилизовали в январе сорок первого. Вернулся в родной Фурманов, где до призыва трудился в местной МТС трактористом. Еще не начались полевые работы, как его вызвали в райисполком.
- Мы знаем, что вы человек сознательный, - сказал ему начальник военно-учетного отдела, - читаете газеты. Не мне объяснять, что Германия готовится напасть на нас. Надо крепить оборону. Мы решили отправить вас в строительную часть под Москву.
Так и произошло. Получил Геннадий новенький ЗИС-5 и начал возить песок и цемент строителям долговременных огневых точек на Волоколамском направлении. Признаюсь, о таком факте узнал впервые. Хотя наша доктрина предусматривала бить врага "малой кровью и на его же территории", а подступы к столице начали укреплять за два месяца до войны. Вскоре строителей перебросили под Вологду, как оказалось, не напрасно. В планах вермахта значился и такой вариант захвата Москвы, как обход ее с севера и юга.
И вот настал день, когда водителю грузовика пришлось пересесть за рычаги ЧТЗ, тяжелого трактора, используемого в качестве тягача 203-миллиметровой гаубицы. В октябре попал под Великие Луки. Здесь артиллеристы помогали держать оборону до июня сорок второго года, пока не началось летнее наступление фашистов на Сталинград и Воронеж. Тяжелую артиллерию срочно поставили на платформы и кружным путем доставили на направление главного удара.
Упорные бои развернулись у переправ Дона. Однако наши силы оказались слабее. Начался отход войск, порой беспорядочный, по Донской излучине, гладкой, как стол, без единого деревца. Авиация врага свирепствовала. Летчики гонялись даже за отдельными солдатами. Сначала отступали только по ночам, а потом - как придется. Навсегда остался в памяти день 4 октября.
Артиллеристы ненадолго оторвались от наседающего врага. Они двигались всю ночь в сторону города, не остановились и днем. В какой-то момент их взяли в "коробочку": снаряд спереди, снаряд сзади. Третий как раз пришелся по тягачу. Без ранения остался только старшина из Коломны. Фамилию Геннадий Абрамович забыл со временем, а имя Михаил запомнил навсегда. Его, видно, сильно контузило: из носа и ушей, как заметил Киселев, сочилась кровь. Человек огромной силы, Михаил отогнул стойку кабины, которая прижала раненого тракториста. Несколько осколков исковеркали его правую ногу. Вместе с оставшимся в живых артиллеристом Михаил кое-как перевязал раны товарищу и положил его на плащ-палатку. Снаряды продолжали рваться. Увидев огромную воронку, куда могла поместиться казачья хата, Киселев предложил укрыться в ней. Там уже сматывали провод два связиста. Через какое-то время к воронке подскочил мотоцикл. Не слезая, фашист ударил из пулемета. Старшина опять-таки не растерялся. Он мгновенно бросил гранату. Но погибли оба связиста.
С тяжелой ношей старшина и артиллерист вскоре наткнулись на палатку санвзвода. Киселева перевязали по-настоящему, на перебитую ногу наложили шину. Санитар указал направление, где располагается пункт сбора. Трое в степи - хорошая мишень для стервятника, поэтому артиллеристы решили отсидеться в зарослях до вечера. Когда стемнело, по вспышкам ракет и разрывам определили, куда следует идти.
В госпитале, едва осмотрев раненого, хирург решительно указал на стол, чтобы ампутировать ногу: около ран появились синюшные пятна. Начиналась гангрена. Как ни сопротивлялся Киселев, даже пистолет вытащил, грозя пустить пулю в висок, лишь бы не остаться без ноги, по его не вышло, уговорили. Положили на стол, принесли пилу, сделали наркоз. Далее провал. Очнулся, потер левой ногой правую и удивился: нога цела, но вся в бинтах. Потом солдаты рассказали Киселеву, что произошло. Неожиданно в палатку явился начмедслужбы армии, генерал по званию. Осмотрев рану, он дал нагоняй хирургу: "Вам только бы резать! Лечить надо человека". И дал указание, чем лечить. Через три дня пятна стали пропадать, а лечение закончилось только 2 февраля сорок третьего, в день капитуляции армии Паулюса.
Фронтовая рана дала о себе знать в пятидесятые годы. У друга "горела" путевка в Сочи - по какой-то причине не поехала жена. Он предложил Геннадию Абрамовичу поехать с ним. Сели на "Волгу" и покатили, сделав короткий привал под Харьковом. На следующее утро у Киселева из-под колена начал сочиться гной. Рентген показал множество мелких осколков в костях. И вновь хирург предложил ампутировать ногу, "иначе замучает". Не согласился. Сделали две операции с изъятием чашечки. Нога осталась целой, но перестала гнуться.
160-й артполк, приданный 24-й дивизии, долго не задержался на отдыхе. Его бросили на Курскую дугу, где летом ожидалось мощное наступление. Тут произошел резкий поворот в судьбе артиллериста. Его' направили на ускоренные курсы лейтенантов. Курсанты не только учились, но и ловили в лесах диверсантов и шпионов. Отчаянного бойца при проведении одной операции заметил особист. В день выпуска лейтенанта Киселева направили в СМЕРШ. С группами захвата ему приходилось ходить за линию фронта, сутками сидеть в засаде на своей территории в ожидании предполагаемых диверсантов. Прошел через Украину, Венгрию, а последний бой с эсэсовцами принял в шестидесяти километрах от столицы Австрии.
* * *
Демобилизовался капитан Киселев в конце пятидесятых. Приехал на родину жены, Марии Александровны, армейской переводчицы, в Кологрив. Мария Александровна стала учить ребят в школе немецкому языку, а Геннадий Абрамович - допризывников в автошколе. Курсанты его уважали, да и было за что. Богатейший опыт вождения, умение представить материал - правила уличного движения - магнитом притягивали ребят. По праздникам Геннадий Абрамович надевал парадный костюм, на котором и сейчас блестят пять боевых орденов. На пенсию Г.А. Киселев вышел в семьдесят лет из Костромской автошколы ДОСААФ. Его до сих пор приглашают выступать с воспоминаниями в школах, в РОСТО. Не отказывается, хотя человеку идет девяносто третий год.
Знаю, через два дня, в День памяти и скорби, Геннадий Абрамович обязательно вспомнит всех, с кем прошагал по трудным дорогам войны.
На дворе стоял 1948 год. В советской зоне оккупации Германии в лагерях и тюрьмах еще содержались тысячи и тысячи членов нацистской партии, в основном женщины. Шла их проверка, чем занимались в годы гитлеровского правления. Ее вели наши "смершевцы" совместно с полицией новой власти. В зависимости от "вклада" в нацистское движение лагерники получали соответствующие сроки. Швей, ткачих или других рядовых работниц, которых обязали вступить в наци, практически всех распустили по домам. В заключении оставались лица с темным прошлым. Советская контрразведка как раз и занималась его "прояснением".
Оперативник отдела "СМЕРШ" старший лейтенант Геннадий Киселев получил задание побывать в одном из лагерей, расположенном в сотне километров от Берлина. Выехал пораньше утром, чтобы вечером быть дома. Мощный "хорьх" докатил до места почти за час. Как и положено, оперативник представился начальнику лагеря, майору, недавно прибывшему из Союза для продолжения службы. Старший лейтенант, занимавшийся разоблачением эсэсовцев и других нацистских чинов, сразу понял, что помощи от майора ждать не придется.
- Среди контингента подозрительные есть? - обратился Киселев к начальнику.
- У меня содержится тысяча двести особ, - ответил тот. - Каждой в душу не заглянешь.
- А и не надо заглядывать. Любая красавица с хорошим образованием и необычной профессией уже есть подозрительное лицо.
- О, - оживился майор, - на днях с подобной птичкой разговаривал. В бункере Гитлера машинисткой работала.
Он с минуту порылся в каталоге и подал старшему лейтенанту небольшой листок плотной бумаги - нужную карточку. "Вероника Миттельшпиль (имя заменено), - прочитал Киселев. - Специальность - машинистка, место работы - имперская канцелярия. Водит все виды автомобилей. Знает четыре языка (в карточке не уточнялось, какие). Спортсменка (мастер по пулевой стрельбе)".
- Да-а, - задумчиво протянул оперативник, - интересная личность.
- Ничего не нашел в ней особенного, - высказал свое мнение майор. - Девка как девка.
- Не скажите. Ответьте мне, зачем машинистке знать четыре языка? Или водить все марки автомобилей?
- Мало ли что? Может, она из богатой семьи, вот родители и дали ей образование. Наверное, и в бункер попала по протекции.
- Давайте оставим рассуждения на потом. Пусть приведут Веронику сюда.
Не успел майор отдать приказ адъютанту, как на пороге возникла "настоящая" арийка - с льняными волосами и голубыми глазами, иными словами - бестия. Старший лейтенант обомлел сразу от ее красоты и не "врубился", почему немка говорит с ним на чистейшем русском.
- В бараке прошел слух, что приехал офицер из "СМЕРШа", поэтому я решила встретиться с вами, господин гвардии старший лейтенант.
- Откуда вы знаете мое звание? - от удивления тот ничего умнее не мог спросить.
- Малость разбираюсь, - усмехнулась бестия.
- И говорите без акцента. В России, что ли, бывали?
- Приходилось. Но об этом, - девушка посерьезнела, - хочу поговорить без свидетелей. - Она многозначительно посмотрела на майора.
Посмотрел на него и старший лейтенант. Через минуту начальник лагеря покинул свой кабинет.
- Вы спросили, была ли я в России. Да, четыре раза. Впервые меня командировали дня за три до начала войны под своим именем. Меньше риска, если не откликнусь на выдуманное. С неделю отсиживалась в лесу. На правом берегу Немана надела форму лейтенанта медицинской службы Красной Армии. Вскоре "прибилась" к штабу дивизии. Ее командир, генерал, обратил на меня внимание. Недели три его утешала: начались у него неудачи. То контратака, хорошо спланированная и тщательно подготовленная, сорвется, то полк в окружение попал. Особый отдел заподозрил в промахах неладное. Всех штабных начали шерстить. Пришлось срочно убираться. В Берлин меня доставили самолетом.
- Выходит, вы шпионка высшего класса? - изумился старший лейтенант.
- Нет, я разведчица. Закончила высшую школу разведки. Имею звание подполковника.
- Фью-ю, - только и присвистнул старший лейтенант, а сам подумал: "Ею должны заняться другие ребята. Дело оперативника - выявить шпиона и доставить в штаб".
Однако любопытство возобладало над здравым рассудком.
- Как же вы, разведчица, попали в машинистки? "Прокололись"?
- Никак нет. Меня туда направили с твердым заданием.
- Каким?
- Убрать Гитлера.
- Не верится.
- Я и сама подумала сначала – меня провоцируют. Приблизительно через месяц после июльского покушения на фюреpa в 1944 году меня вызвал непосредственный начальник. Он не приказывал, а просил. "Как же так, подумала, идут многочисленные аресты, без суда расстреливают даже генералов. Что со мной будет?". Начальник еще раз объяснил, почему надо убрать Гитлера. Без него легче сговориться с союзниками, а с Россией мы бы управились сами. И я согласилась, зная, что рискую жизнью.
- Почему же в таком случае не выполнили приказ?
- Не представилось возможности. Два пистолета обычно находились при мне, под лифчиком. Если бы появилась хоть малейшая возможность - рука бы не дрогнула. После покушения Гитлер ходил с огромной охраной, а мы, обслуживающий персонал, не допускались к нему и на десять метров. Стрелять же требовалось в упор - пистолеты слабые.
"Ну и ну, - не переставал удивляться Киселев, - не моя эта птичка". Он позвонил в штаб "СМЕРШа" Берлинской зоны, доложил про удивившую его разведчицу. Минут через пять ему перезвонили: "Генерал Ковальчук приказал срочно доставить разведчицу к нему".
Во дворе комендатуры Киселев решил проверить, насколько Вероника сильна как водитель.
- Поставьте колышки по ширине своего "хорьха" - я задом въеду.
Так и сделали. Девушка села за руль. С разворота, ни разу не осаживая автомобиль, она въехала в узкое пространство, не зацепив габаритов. В дороге она призналась: не только может автомобили водить, но и советские танки, может взлететь и посадить прославленный ИЛ-2, а про паровозы и говорить нечего. Недолгий путь проехали почти без разговора. Однако одного вопроса Киселев не мог не задать.
- Что вас заставило раскрыть себя?
- Все послевоенные годы боялась одного - быть убитой. Вы думаете, всех служак Гелена (руководителя разведки) переловили? Ничего подобного. Они мне должны отомстить за невыполнение приказа, а второе - я очень многое знаю. Так что лучше быть в советской тюрьме, чем гнить в своей земле...
Приблизительно через месяц Киселева вызвали к начфину. В своем кабинете тот подал ведомость с единственной фамилией.
- Распишись, старший лейтенант, и беги за коньяком, - пошутил начфин. - Обмоем премию. Тысяча марок - не фунт изюма.
- По какому случаю премия, товарищ полковник?
- Не могу знать. Сам Ковальчук приказал, обратись к нему, авось разъяснит.
С такими вопросами старшие лейтенанты не ходят к генералам. Но его адъютанту Киселев позвонил.
- Твою Веронику, - рассказал тот, - мы допрашивали два дня. Когда доложили в Москву, оттуда срочно приказали - немедленно доставить. Она столько назвала фамилий из своей разведки, заброшенных в Союз, просто закачаешься. Еще немало знает агентов в Америке, Англии и других странах. Нам о них нелишне знать побольше. Так что прав начфин: иди, Гена, за коньяком и обмой премию. Не каждый день такое случается.
О своей службе в "СМЕРШе" Геннадий Абрамович Киселев никогда никому не рассказывал. Даже после "срока давности". С офицеров брали подписку о "неразглашении" чего бы то ни было в течение стольких-то лет. О рассказанном случае Геннадий Абрамович поведал мне первому на шестьдесят четвертом году после Дня Победы. Посчитал, что гриф секретности теперь снят. Да ему и самому идет девяносто третий. Ведь когда-то и выговориться надо. Не до гроба же носить в груди тайны.
13 января 2009 года К.Г. Ломов пригласил нас на свое 95-летие. «Уже заявку на кафе сделал, - сказал он. – Так что жду». Торжество не состоялось. Ветеран умер за месяц до юбилея. А познакомились мы гораздо раньше.
Когда идешь к незнакомому человеку, то невольно предоставляешь его образ. Чаще всего он не совпадает с оригиналом. Так произошло и на сей раз. Каким мне виделся ветеран - объяснять не надо. И вот мы в Становщикове -деревне, находящейся, по сути, за городской чертой, на правом берегу Волги. На крылечке встретила дочь хозяина Наталья, бывший преподаватель музыки. Завела в горницу, а сама спустилась в нижний этаж за отцом: дом Ломовых стоит на горе, так что жилая его часть находится на уровне второго этажа.
Через несколько минут вошел хозяин - кряжистый, с ежиком седых волос, особым блеском в глазах. Звонко назвал себя, крепко пожимая руку. Приятно удивляюсь: Константину Григорьевичу от силы дал бы не больше семидесяти. Не удерживаюсь от комплимента:
- Долгую жизнь вы прожили, Константин Григорьевич, а выглядите гвардейцем.
- Какая долгая, - с улыбкой отвечает ветеран. - Все годы спрессовались до одного дня, как длинная нить в клубок.
Вместе начинаем распутывать жизненный клубок, "смотанный", к сожалению, не из одних ровных нитей. Вплелись в него и петли, и зигзаги, а иногда и коротенькие прямые отрезки. Такова жизнь. Начиналась она за три месяца до начала первой мировой войны. Из семьи Ломовых на фронт ушли три брата, в том числе Григорий Семенович. Вернулся он после гражданской, навоевавшись, кажется, на три поколения вперед. Да куда там!
Перед второй мировой Константин Григорьевич учительствовал в родном селе Березово на курганской земле. По ряду обстоятельств за три года он закончил семилетку, в техникуме получил специальность сыровара. Только жизнь повернулась иначе. Однако он вскоре понял, что и учительство - по нему. За два года уважение заработал крепкое. На улице с ним здоровались первыми даже старики, что в старообрядческом селе было невиданным делом.
В армию молодого учителя призвали в первых числах июля, а в ноябре бригада морской пехоты уже была под Москвой. Только в боях ей не пришлось участвовать - вскоре наши пошли в наступление. Сибиряков отправили на север: немцы наступали на Мурманск, куда приходили караваны судов с помощью союзников.
- Мы прибыли на место, - рассказывает Константин Григорьевич, - когда фашистам оставалось до залива километров пять. И тогда бы город перед ними оказался как на ладони.
Темной декабрьской ночью на военных судах бойцы переправились на другой берег залива. Стрелковой роте, в которой служил младший сержант Ломов, предстояло занять высоту 105. В окопы противника ворвался первый взвод, завязав рукопашный бой. Когда второму взводу оставался до траншей один бросок, ударил пулемет. Лейтенант Борисов приказал трем бойцам подавить огневую точку. Ломов выбрал место, откуда можно было прицельно обстреливать амбразуру. Бойцам не хватило нескольких секунд, чтобы добраться до "мертвой зоны", как заговорил пулемет. Двоих он сразу ранил. Ломов тут же открыл ответный огонь по амбразуре. Произошло замешательство, чем воспользовался Николай Голованов, дружок Ломова.
Он стремительно бросился к доту и метнул в него гранату. Захлебнувшаяся было атака развернулась с новой силой. Через несколько минут, объединив усилия, взводы атаковали сопку, а еще через час отвоевали ее.
Морские пехотинцы не только захватили опорный пункт, но и отбросили врага на 10-15 километров. В дальнейшем, как ни старались фашисты, дальше этого рубежа они не продвинулись.
Долина небольшой речушки вскоре получила название долины смерти - такие, видимо, имелись на каждом фронте. У сержанта Ломова, зачисленного в разведку еще в эшелоне, "работы" хватало через край. Командование бригады постоянно нуждалось в данных о противнике. Для их получения требовались "языки". Так что частенько приходилось бывать за линией фронта. Запомнился Константину Григорьевичу один поход в край неблизкий.
Сплошной линии фронта немцы не держали - были такие места, с их точки зрения, что ни конный, ни пеший не преодолеет. Этим и пользовались разведчики. Командир бригадной разведки лейтенант Сажин разделил группу на две части: поисковую и прикрытия. В поисковую группу вошло около двадцати разведчиков, среди которых были двое, хорошо знавшие немецкий язык. За линией фронта находились уже сутки, изучая обстановку на дороге, ведущей в тыл. Заметили, что грузовики идут к фронту в сопровождении мотоциклистов и обязательно со штабной машиной.
К вечеру движение ослабло. Разведчикам повезло - на дороге появился одинокий "опель". Командир принял решение действовать. Двое "немцев", одетых по полной форме, вышли на дорогу и "проголосовали". Машина остановилась. Через считанные секунды шофер, оказавший сопротивление, был убит, а офицера с кляпом во рту повезли далее к фронту. От машины вскоре пришлось освободиться, бросив ее в кювет. Это было ошибкой. Вскоре разведчики услышали лай собак - их преследовали. Командир приказал уводить "языка" пятерым разведчикам, а остальным занять боевой порядок.
Зимние сумерки быстро сгущались, но не для собак. Вскоре два огромных пса выскочили из-за пригорка. Но их тут же скосили из автоматов. Завязался ночной бой, когда огонь ведется без прицела. Не ожидая упорного сопротивления, немцы отступили. Поиск оказался удачным: легким ранением отделался лишь разведчик Леонид Власов. Пленным оказался майор из штаба дивизии со всеми документами. Очень они пригодились нашему командованию. Никто из поисковой группы не остался без наград.
Ежедневные стычки с «альпийскими егерями» и частые походы в их тыл закончились для Ломова и нескольких его товарищей 7 ноября 1943 года: им предложили ехать в Иваново на офицерские курсы. К этому времени разведчик успел получить медаль и орден, а также тяжелое ранение ноги.
В новую часть лейтенант Ломов прибыл в июне 1944 года. Разгар боев за Псков, а затем - Новгород, Рига и другие прибалтийские города. До конца войны он пробудет в должности парторга батальона. Не раз ему приходилось поднимать в атаку и роты, и весь батальон. Шли бои жестокие. За время с июля до середины октября, пройдя от Пскова до Риги, полк восемь раз пополнялся новым составом. После освобождения Риги Третью армию перебросили в Польшу. Главная задача - движение на Берлин. Прошли Познань, Кольберг, оставив в своем тылу фашистские гарнизоны - их добивали другие части.
В апреле армию перебросили в район Франкфурта, от которого до Берлина оставалось около 70 километров. Вечером 15 апреля артиллерия и авиация обрушили сотни бомб и снарядов на вражеский берег Одера. Ломов находился в лодке с командиром второй роты, командиром артдивизиона и корреспондентом армейской газеты. На веслах сидели бойцы. Причалив к дамбе, все быстро покинули лодку. В какой-то момент лейтенант оглянулся: в воде барахтались двое. Одним прыжком он заскочил в лодку и поднял в нее бойцов. Тем временем лодку отнесло к прорану, взорванному немцами в дамбе. Вода с шумом неслась в долину, расположенную ниже уровня реки. Никто из солдат не мог управлять веслами. Вот и отступающие враги близко бредут по пояс в воде. Ломов приказал приготовиться к бою, но фашистам было не до троих солдат. Кое-как офицер выгреб лодку к своим. И сразу же в атаку... Плацдарм быстро расширили, за два часа саперы навели переправу, по которой пошла техника и люди. На следующее утро начальник штаба полка собрал особо отличившихся офицеров и отправил их в штаб армии. Каждому из них командующий А.В. Горбатов вручил ордена Красного Знамени.
А 23 апреля полк овладел несколькими домами на окраине Берлина. О боях в самом логове фашизма наше радио сообщило только через два дня. Город брали дом за домом: танкам было не пройти по улицам - они могли стать легкой наживой "фаустников". Захватив дом, на его крышу артиллеристы поднимали "сорокапятки" и прямой наводкой били по окнам следующего дома, помогая пехоте.
Все мирное население пряталось в подвалах, где были установлены нары до пяти этажей. Парторгу в каждом захваченном доме приходилось спускаться в подвал, чтобы через переводчика доводить до жителей приказ Жукова об освободительной миссии советских войск.
В один из вечеров, спускаясь в подвал, офицер нутром почувствовал: сейчас по нему выстрелят. Выстрелы раздались одновременно. Вражеская пуля ожгла мочку уха. Посветив вниз, Ломов увидел труп немецкого офицера. Сибиряк недаром начал стрелять с десяти лет.
Утром второго мая над городом установилась гробовая тишина. Так бывало перед сильным артналетом. Весь рядовой состав и младшие офицеры недоуменно переглядывались: чтобы это значило, какую уловку приготовили фашисты? В шесть часов пришла новость, которую ждали все четыре года войны: Берлин капитулировал!
Демобилизовался Константин Григорьевич лишь в 1957 году капитаном. Местом жительства семья выбрала Кострому, откуда была родом Светлана, жена. Им, учителям по образованию, мест в школе не нашлось. Пришлось офицеру идти во вновь формируемую охранную часть, но в облоно сведения о себе оставил. Через два года о нем вспомнили: в Мискове освободилось место директора. Вскоре Константин Григорьевич навсегда расстался с военной формой.
В первые же дни бывшему офицеру пришлось быть главным строителем. Школа расширялась, ее преобразовывали в среднюю, так что требовалось новое здание. Оно стоит и до сих пор. В Мискове Константин Григорьевич проработал до 1965 года, получив уважение родителей и учеников. Он бы оставался здесь и дальше, но семья жила в городе, а ездить туда приходилось раз в неделю. Облоно переводит его директором школы № 28, располагавшейся в то время на улице Сусанина, где затем откроют институт усовершенствования учителей.
Городская школа удивила директора. Не поверил он своим глазам, когда увидел в классах печи. Тут же пошел к секретарю обкома Л.Я. Флорентьеву. Через неделю печи начали ломать. Для перевода в среднюю школу требовались дополнительные классы. За два года сделали пристройку. Одновременно формировался коллектив, способный решать более сложные задачи. Зарекомендовал Константин Григорьевич себя превосходным учителем истории, уделяя большое внимание военно-патриотическому воспитанию школьников. Кстати, он до сих пор ходит в Середняковскую школу на встречу с ребятами. Рассказывает в основном о фронтовых друзьях-товарищах.
На пенсию К.Г. Ломов ушел в 1974 году, однако еще работал восемь лет на газовых котельных. С 1982 года живет в Становщикове - потянуло к земле.
С Иваном Николаевичем Пищаевым мы познакомились а начале девяностых годов. Однажды городской Совет ветеранов устроил встречу кавалеров ордена Александра Невского. Приложили все усилия, чтобы пригласить каждого. Как ни старались, выявили только шесть орденоносцев. Видно, такой был редкий орден. Его учредили 29 июля 1942 года одновременно с орденами Кутузова и Суворова. Это случилось на следующий день после издания жесткого приказа № 227 «Ни шагу назад!» в связи с исключительно сложной обстановкой на фронте. К этому дню фашистские войска уже захватили пригороды Сталинграда и Воронежа. Учреждались ордена «для награждения командного состава за умелое руководство… в боях и операциях». При этом орденом Александра Невского награждались младшие офицеры, командиры взводов, рот, батальонов. Требовалось взбодрить командиров, вдохнуть уверенность в нашу победу. Кто проявит мужество, тот будет замечен.
Тогда на встречу собрались пять из шести орденоносцев: один занемог. Кто-то в полковничьих погонах, кто-то в цивильном костюме. Но все одинаково седые: время брало своё. Теперь, кажется, из славной шестёрки в живых остался лишь Иван Николаевич Пищаев. Командир сапёрного взвода на тот момент, когда совершил свой первый боевой подвиг, за что получил редкий орден.
В октябре сорок четвёртого после окончания Ленинградского инженерного училища, дислоцировавшегося в Костроме, перед младшим лейтенантом стоял выбор: либо первый Прибалтийский фронт, либо Ленинградский. Остановился на первом. Причина веская: южнее находился третий Белорусский фронт, штаб которого располагался в Паневежисе. При нём в батальоне специального назначения служил отец, прошедший первую мировую, гражданскую, воевавший и на этой с первых её дней. И что удивительно, сын встретился с отцом. Через сутки младший лейтенант уже был в штабе своего фронта.
Назначение получил во вторую инженерную бригаду - командиром взвода. Перед первым заданием провели тщательную рекогносцировку местности. Командир батальона метростроевец Чепчугов дал очень полезные наставления. На левом берегу Вянты (в Латвии - Вента) наши войска захватили плацдарм шириной с километр. Чего бы то ни стоило, его требовалось сохранить. В батальоне, захватившем плацдарм, оставалось не более сотни бойцов. От сапёров требовалось не только перебраться на другой берег, но и заминировать "нейтралку". Каждый взял по десятку разных мин и трехдневный запас сухарей. Бурную мартовскую реку одолели на подручных плавсредствах. И бегом к передовой. Густой туман оказался добрым союзником. Сквозь него немцы не могли видеть, что делается на нашей стороне, хотя осветительные ракеты вспыхивали ежеминутно. До рассвета мины были поставлены в два ряда.
Пехотинцев, защищавших отведённый участок, не насчитывалось и двух десятков. Пищаев посчитал, что сапёры не будут здесь лишними, и остался на плацдарме. К тому же и комбат перед отправкой дал наставление действовать по обстоятельствам. Едва солнце поело туман, как начался артналёт, а через четверть часа немцы пошли в атаку. Они, видимо, уже торжествовали победу: горстка бойцов огрызалась редким автоматным и ружейным огнём. Вот уж и минное поле, о котором противник не подозревал, хотя накануне явно произвёл разведку. Начались взрывы, унося две-три жизни. Тут и солдаты активизировали огонь. Атака захлебнулась, немцы вернулись на свои позиции.
Всё стихло. Бойцы и сапёры начали готовиться к следующей атаке. А часа через два услышали: на левом фланге начался бой. Через несколько минут стало ясно: наших теснят. Не раздумывая, Пищаев отдал приказ ставить мины на этом направлении. И не ошибся. И тут ему доложили: тяжело ранен командир роты. Пришлось взять командование на себя. Сколотив группу из пехотинцев и сапёров, взводный бросил её в контратаку.
За тыл не беспокоился: в случае неудачи бойцы отойдут за своё минное поле. Контратака удалась. Фашисты отошли на исходные позиции. Ещё двое суток взводный оборонял плацдарм с горсткой бойцов, пока не прибыло подкрепление.
Свой первый бой новоиспечённый офицер провёл с честью, за что и был награждён орденом. Но самый первый, в марте сорок второго, был несколько иным. Эшелон с пополнением от Казани (Пищаев родом из Татарстана) до Москвы дошёл очень быстро, затем его направили по калужской ветке. Разгрузились на каком-то полустанке. И пешим ходом на передовую. За ночь прошагали не менее тридцати километров. До рассвета успели занять позиции ушедшей на отдых части. Едва поднялось солнце, как в небе появился «рама» - самолет-разведчик. Кто-то не выдержал, пульнул в него из винтовки. Тут и вся передовая нестройно затрещала. Этого как раз и требовалось немцам. Они сразу же поняли: в окопах новички, причём необстрелянные. Бывалые солдаты знали: «раму» из винтовки не возьмёшь. Пищаеву до сих пор непонятно, почему рядом не оказалось ни одного офицера, кто мог бы прекратить вакханалию, повлёкшую за собой большую беду.
Не прошло и двух часов, как по нашим позициям ударила вражеская артиллерия. У новобранца хватило ума не оставаться на месте, а перебежать в первые окопы. То же самое сделали и соседи справа и слева. Нейтральная полоса шла по лощине между лесом и грядой холмов, среди которых высилась Заячья гора. С неё глубоко просматривались наши позиции. Немцы хорошо знали: на этом участке у пехоты нет поддержки. Ни артиллерии, ни танков. И тем не менее ближе к обеду они пошли в наступление с семью танками, облепленными пехотинцами.
У наших только винтовки. И бутылки с зажигательной смесью у «истребителей танков». Осталось тайной, кто тот герой, который пустил по траншеям команду: не стрелять, пока немецкая пехота не спрыгнет с танков. Может быть, он же в нужный момент подал другую команду: «За мной, в атаку!» В едином порыве с винтовками наперевес бойцы ринулись врукопашную. Но не они решили исход боя, а «истребители». Через пару минут четыре танка уже горели яркими кострами. Не ожидая такой наглости русских, немцы бросились назад.
- Это мы с перепугу дали немцам жару, - шутили потом красноармейцы.
Только вечером в окопах появились командиры. Кто бы стал отвечать за прорванный фронт, если бы фашистам удалась атака? Не нашли и героя, который, возможно, погиб в первом бою. Повторной атаки немцы не предприняли ни в тот день, ни через неделю, ни через месяц. Обстановка на этом участке фронта стабилизировалась надолго.
В апреле сорок третьего Пищаеву посоветовали пойти в училище. Он выбрал инженерное.
В Костроме проучился больше года. Здесь встретил любовь, Анну Ковшикову, ставшую в сорок девятом его женой.
Войска Прибалтийских фронтов к началу сорок пятого блокировали крупную группировку фашистов в Курляндии. Связь с Германией поддерживалась только по морю, через Лиепаю. Обескровленные и полуголодные войска, казалось бы, должны сдаваться пачками. Да не тут-то было. Бои шли за каждую пядь. Наши войска в буквальном смысле слова вгрызались в оборону противника, "откусывая" километр за километром.
Перед большим наступлением через Вянту командование, с целью отвлечения противника, задумало навести три моста. Пусть думает, где будет главный удар. Один из мостов строил взвод Пищаева. Трое суток бойцы готовились к тому, чтобы за короткие часы соорудить переправу в сорок метров. Валили лес, пилили сваи, запаслись скобами и тросами. И наступил тот момент, когда каждая минута на счету. К рассвету по мосту пошла пехота, «сорокапятки», тяжелые миномёты.
Обстрел начался перед завтраком. Били минометы. Одна из мин взорвалась в нескольких метрах от кустов, где замаскировался взводный. Осколки буквально осыпали его: руки, ноги, голова, лицо - всё кровоточило. Кое-как его перебинтовали. И лишь в очередной налёт, когда Пищаева ранило ещё раз, солдаты увели его в санчасть. Ему предложили лечь в госпиталь - отказался. Так и выздоравливал на ногах, как иные в наши дни переносят грипп. Да и причина важная была: в апреле чувствовалось, что фашистам скоро придёт конец. Как упустить этот важный момент? Неожиданным оказалось и награждение офицера орденом Красной Звезды. Сработала ещё и совесть: тебе только что вручили награду, а ты в кусты, то есть на госпитальную койку.
Весь в бинтах, Пищаев продолжал командовать взводом. Вскоре ему приказали обеспечить проход разведчикам в тыл противника. Это значит провести группу через минное поле до немецкой линии обороны. Там же, как выяснили на рекогносцировке, высилось проволочное заграждение. С пустыми банками на каждом ряду проволоки. Всякое случайное прикосновение к ней вызывало неимоверный шум. Следовало проявлять осторожность. При обследовании заграждения взводный обнаружил ещё одну уловку: верхний ряд колючки находился под током. Выход нашли. Двое саперов приподняли нижнюю проволоку, и под неё один за другим начали проползать разведчики - всего двенадцать человек. Взводный со своей группой остался по другую сторону заграждения.
Потянулось долгое время ожидания. Светящиеся стрелки как будто прилипли к одному месту. И вдруг, словно из ниоткуда, выполз первый разведчик, за ним второй, а далее и два пленных «языка», каждый в сопровождении двух разведчиков. Вскоре появилась и группа прикрытия. Проводить через минное поле удачников Пищаев выделил своего минера. Сам уходил последним, сделав «все, как было», чтобы патруль, если вдруг появится, не обнаружил лаз, пока разведчики и сапёры не доберутся до своих окопов. В противном случае артиллерия могла поднять на воздух всю «нейтралку». И такое случалось.
В представлении на награждение вторым орденом Красной Звезды командование отметило личный вклад взводного при выполнении задания разведывательного характера. И еще два-три раза участвовал Пищаев в подобных операциях. И всякий раз они проходили удачно.
В армии Иван Николаевич прослужил до 1959 года. Строил, строил и строил. В Подмосковье и на Дальнем Востоке, на Кольском полуострове и северных островах. Жилые дома и казармы, ракетные «точки» и ангары для подлодок в скалах. Выйдя в отставку, без дела не сидел: имеет 27 лет трудового стажа. Проявил себя и как общественник. Заведовал музеем на заводе «Рабочий металлист», избирался в районный совет ветеранов. Он и сейчас выступает перед ребятами заволжских школ. В свои 87 лет (отметит в июле) имеет цепкую память. Многие годы работает над родословной книгой.
Во времена оны ни один номер «Северной правды» не выходил без графических рисунков. У газеты даже сложился круг авторов-художников. Одним из активных был Павел Никитович Гресс. В редакцию обычно приходил с папкой. Невысокий, всегда уравновешенный, с приветливой улыбкой, статный, во всем его облике сразу угадывался военный человек. Он сразу заходил к ответственному секретарю B. C. Александрову. Оставлял у него рисунки, которые регулярно появлялись на страницах газеты. Позже, когда «фронтовики надели ордена», обратил внимание на такую особенность - у полковника П. Н. Гресса две высшие солдатские награды: ордена Славы второй и третьей степени. Не говорю про медали «За отвагу» и «За боевые заслуги»: они вручались и офицерам.
Войну начал младшим сержантом
Однажды приходит время, когда проясняются любые вопросы. Так вышло и с орденами. Младшим сержантом начал войну Павел и закончил её старшим сержантом, командиром взвода «сорокапяток»: две самых малых пушки, позиции которых выбирались у первых окопов. Чаще всего у дорог, по которым могли наступать вражеские танки. С юмором вспоминает Павел Никитович один случай. Пехотный батальон с приданной ему пушкой попал в полуокружение. Его роты могли бы отойти без риска, но сначала требовалось эвакуировать госпиталь. Оборону, что называется, пришлось держать насмерть. Наступавшие фашисты, видимо, повыдохлись, захватив первые окопы. Позиция артиллеристов оказалась на расстоянии броска гранаты. И вскоре они полетели градом. Одна или две попали даже в станину, но, отскочив, не взорвались. Артиллеристы быстро сообразили: их «обстреливают» обыкновенными булыжниками. Что оставалось делать расчёту, если пехотинцы уже отошли? Забросав фашистов «лимонками», ребята быстро снялись с позиции.
- По вспаханному полю мы четверо так гнались с пушкой, что пыль столбом поднималась. Километра четыре промчались за полчаса.
Командир полка оценил стойкость младшего сержанта, наградив его медалью «За отвагу». На тот момент ему только-только исполнилось восемнадцать лет. О таком развитии событий мальчишка со станции Карасук Новосибирской области даже не мечтал. Когда началась война, пятнадцатилетний Павел сразу покинул школу. В колхозе дел нашлось много: сенокос, потом уборка хлебов. Вывоз зерна на станцию. Зимой - уход за скотиной. И так до 8 ноября 1943 года – дня призыва. Пятая учебная бригада, располагавшаяся в Красноярске, готовила для фронта миномётчиков, пулемётчиков и бронебойщиков. Павел начал изучать 82-миллиметровый миномёт. По дороге на фронт команду зачем-то привезли в Песочное. Однажды несколько человек послал в Кострому на судоверфь. Здесь Павел встретил свою судьбу - Нину Маврину. Через четыре года переписки с ней они создали семью. Но это всё впереди. Ещё предстояло пройти сотни километров огненных дорог.
Разведка боем
Эшелон пришел в Ржев утром. Пополнению выдали продукты, которые тут же разложили и начали делить. Откуда ни возьмись появились пять «мессеров». Солдаты – врассыпную. Здесь, в прифронтовой полосе, Павел впервые понял, что такое смерть товарищей. Над братской могилой бойцы поклялись отомстить за друзей. За ночь пешим маршем команда дошагала до Новоржева. Потом дальше, до своих частей. Гресс попал в уже известную Ропшинскую Краснознаменную дивизию, в её 506-й полк. В нём он и закончил войну.
Во второй половине сорок четвёртого года началось освобождение Прибалтики. Второй Прибалтийский фронт своим остриём нацеливался на Ригу. Перед большим наступлением по многим направлениям были проведены разведки боем. В одном из них пришлось поучаствовать и расчёту Гресса. Перед атакой комбат каждому ротному дал направление и ориентиры, куда наступать. Получил задание и расчёт.
- Тебе, артиллерист, - отдал приказ комбат, - надо пройти незамеченным вот этим оврагом (он указал на карте ложок) в тыл. И по сигналу открыть огонь во фланг. Действуй смело, мы отвлечём фашистов.
Манёвр удался. Батальон открыл огонь из всего оружия, вызвав на себя ответный. Тем временем расчёт и небольшая охрана, замаскировав свою пушчонку ветками, как могли, спешно заходили в тыл. Павлу Никаноровичу до сих пор остаётся непонятным, как немцы проворонили этот участок своего фронта. Они даже не заметили наших смельчаков, когда те заняли позицию. И как часто бывало на фронте, им повезло. Из-за лесочка на помощь своим неожиданно выкатились два «Фердинанда». И на счастье артиллеристов, подставили борта, а расстояние - до трёхсот метров, рукой подать.
Первый снаряд, пробив броню, угодил, видимо, в боезапас «Фердинанда». Раздался взрыв такой силы, что полетели в разные стороны огромные куски металла. Ни секунды не мешкая, наводчик поймал в прицел вторую машину. Её экипаж, наверное, не успел ничего понять, что произошло, как сам получил «подарок». Над «Фердинандом» взвился столб огня. Далее в ход пошли картечь и осколочные снаряды: артиллеристы прицельно били по вражеским позициям. Батальон не только справился с приказом, но и значительно продвинулся вперёд.
«Вот так бы жахнуть по Гитлеру!»
В Ригу командир расчёта Гресс въехал на конной тяге с орденом Славы. Стоял октябрь. Красивый город светился охристыми клёнами. Молодые ребята глазели по сторонам, озирая чудо - большинство ведь было из деревни. Вдруг увидели: на развилке дорог стоит трехэтажный дом, на котором от крыши до земли свесился портрет Гитлера.
- Братья славяне, - вскричал ездовой Гриша, - доколе этот гад будет здесь красоваться? Огонь по нему!
Под дружный хохот «славяне» застрочили из автоматов. С портретом ничего не случилось. Развернули пушку, не пожалели зажигательный снаряд, шарахнув под основание. Пламя быстро добежало до верхушки, только рваные куски летели на землю.
- Эх, вот так бы жахнуть по-настоящему, да в Берлине! - мечтательно произнёс заряжающий.
- Дойдём и до «логова»! - обнадёжил командир своего подчинённого.
На литовской земле ветерану запомнился бой под хутором Каршас. Бойцы преследовали отступающую группу. Артиллеристам, к этому времени Гресс уже командовал взводом, дали приказ обогнать немцев и встретить их огнём.
Как нередко случалось и прежде, артиллеристы выбрали короткий путь через лощину с перелесками. Где галопом, где рысью, проскакали немалое расстояние. Только установили пушки в овине, как появилась вражеская пехота. Взводный приказал открыть беглый огонь. После двух залпов несколько человек упало, а в центре колонны поднялся белый флаг. Около ста фашистов сдались в плен.
Самый памятный бой
Ну и самый памятный бой произошёл 16 апреля, на австрийской территории. Накануне вечером произошёл неприятный инцидент. Артиллеристы не могли своими силами переправить пушки через третий ров обороны, заполненный водой. На их беду здесь появился начальник дивизионной артиллерии полковник Наумов (фамилия запомнилась на всю жизнь).
- Пристрелю, как щенка, если не будешь вон у того дома! - он показал на видневшуюся черепичную крышу.
Вступился начштаба полка майор Шкаев. Он объяснил ситуацию. Не под силу одним расчётам одолеть водный поток глубиной в четыре метра. Умерив пыл, полковник смилостивился:
- Утром буду у того дома. И смотри у меня!
Так и произошло. Одну пушку загнали в сарай, другую оставили на улице. По обычаю, ездовой осмотрел дом, поднялся на чердак сарая и пулей скатился наземь.
- Командир, там что-то гудит.
Тут и до Гресса что-то начало доходить. Фашисты явно засекли их позицию, но обстреливают только разрывными пулями. Зато их снаряды, что было хорошо видно с высотки, часто попадают в цель. Гресс осторожно поднялся по лестнице, заглянул в расщелину между досками. Мать честная: три немца с радиостанцией. Решение пришло быстро. Фашисты ещё не знают, что обнаружены. Только внезапность поможет. Главное – распахнуть дверь. Так и сделали. В проём сразу же бросили две гранаты и дали две очереди. А что могло случиться часом или двумя позже, нетрудно догадаться. Фашисты могли перестрелять оба расчёта.
25 лет прослужил в ВДВ
Второй орден Славы курсанту Киевского танкового училища вручал на общем построении сам начальник генерал-лейтенант Н. И. Петров. Из его рук молодой лейтенант получил и погоны. Новоиспечённого командира, как часто бывает, направили служить в... воздушно-десантные войска. За четверть века послужил в четырёх округах. В 1972 году перед выходом на пенсию жена сагитировала ехать на родину, в Кострому. Здесь Павел Никанорович совершил свой последний 576-й прыжок, к сожалению, неудачный. Войну прошёл без царапины, а тут - поди ж ты.
Комиссованный фронтовик связь с армией долго не порывал. Много лет отработал главным художником гарнизонного Дома офицеров. Затем ещё несколько лет – в областном Доме народного творчества. Детское увлечение рисованием привело его на профессиональную тропу. В зрелом возрасте он даже окончил соответствующее учебное заведение. Он и на восемьдесят третьем году жизни не расстаётся с карандашом и кистью.
Однажды узнал: в Караваеве живет боец Ярославской добровольческой коммунистической дивизии Павел Константинович Сорокин. Сообщаю о том другому добровольцу - Борису Павловичу Короткову, пожалуй, единственному ныне оставшемуся в живых костромичу. Признаться, не ожидал, с какой радостью он воспримет мои слова.
- Нам обязательно нужно с ним встретиться. Надумаешь ехать, звони: вместе поедем.
И вот мы в гостях у старожила: Павел Константинович родился в Караваеве и сюда вернулся с войны инвалидом второй группы. Не отдохнув и трех дней, пошел заведовать конефермой. На эту должность его поставил директор Аркадий Жолниренко, всю войну прошедший в той же дивизии. Своего односельчанина он хорошо знал по службе и по работе в довоенное время.
Оба они родились в 1924 году: Павел - в июле, Борис - в октябре. В один год окончили школу. Первый начал работать в совхозе, другой из Костромы поехал в Ярославль поступать в фабрично-заводское училище. Потом стал слесарем на заводе "Пролетарская свобода". Как только началась война, завод перешел на выпуск мин.
- В конце октября, - вспоминает Павел Константинович, - нас собрали в райкоме комсомола…
- Нас тоже, - вторит Борис Павлович. – Рассказали про обстановку на фронте, о решении создать дивизию из добровольцев. Желающих попросили написать заявления.
- Правильно. Только добавлю: сказали, чтобы работали на своих местах, никуда не отлучались: вскоре повестки будут рассылать.
Одиннадцатого ноября костромских добровольцев на буксире перевезли через Волгу, и пешим ходом команда направилась в Песочное. Приблизительно в те же дни призвали и Бориса. Ярославцев погрузили в вагоны и довезли до станции Космынино. И тоже пешим строем ребята пошли в,лагерь, через Осиновую Слободу, где им организовали короткий привал.
Может показаться странным, но судьба свела их в один полк - 1350-й, хотя полки именовались костромской, рыбинский и ярославский. Далее интересно было наблюдать за ветеранами. То и дело слышалось: "А помнишь?": где стоял штаб дивизии, каким жидким супом кормили добровольцев - два кубика свинины на котелок. Приходилось крошить в него всю дневную норму хлеба и есть тюрю. Что касается обучения, то нынешним новобранцам оно и в дурном сне не приснится. Сорокаградусные морозы стояли не только в Подмосковье, но и по всей России. Мальчишки, наспех обмундированные в шинели без подкладки, в ботинках с портянками да обмотками по десять и более часов находились в поле. Окапывались в снегу, ходили в "атаку" по целине, долбили мерзлую землю, отрывая окопы в полный профиль.
До автоматизма доводили сборку-разборку трехлинейки на свежем воздухе, а затем учились бить врага прикладом и колоть штыком. Ночные сны в сырых землянках прерывались "тревогами" и многокилометровыми маршами. Оба ветерана удивляются, как такое могли вынести? Но они довольны: эта закалка помогла вынести все трудности, какие выпали на их долю.
НА ПЕРЕДОВУЮ
В одном полку Борис и Павел прослужили недолго. Доброволец Коротков вызвался в разведчики.
Молодцеватый лейтенант в новенькой форме оглядел невысокого щуплого солдатика:
- Сколько тебе лет? - задал первый вопрос.
- В октябре исполнилось семнадцать, - по-уставному ответил Короткое.
- Спортом занимаешься?
- Имею первый разряд по лыжам.
Стаценко, командир формируемой разведроты, с удивлением взглянул на добровольца.
- Ну-ка, пожми мне руку, - сняв перчатку, предложил он.
Нет, от рукопожатия мальчишки он не скривился, но остался доволен: "Подходишь, - сказал. - Будешь разведчиком".
Более того, взял его своим ординарцем. Пришлось Короткову из родного полка перейти в дивизионную разведку. Изменился уклад жизни. Начались занятия по рукопашному бою, многокилометровые лыжные марш-броски.
Вспомнили ветераны, как перед отправкой на передовую всех солдат отправили в Кострому, мыться в баню.
- Потом - в эшелон и под Москву, - вспоминает Сорокин.
- Станция Одинцово,- уточняет Коротков. - Это западнее Москвы.
Потом старые солдаты начали называть деревни и села, в которых приходилось бывать. Оказалось, бывали они в одних и тех же населенных пунктах, только в разное время. Боль каждого - Горболеватка, Акуловка. Только печи русские остались, за которые приходилось не раз отбивать атаки, самим контратаковать. Правда, Короткову больше пришлось ходить по тылам.
Ярославская дивизия, которой присвоили номер 234-я, долго "топталась" на месте. Случалось, прорвут где-то оборону, немцы подтянут силы, танки, самоходки и контрударом вытесняют наших. Потом выяснилось: противостояла им дивизия "Мертвая голова", которой немцы "затыкали дыры". Стоило бы ярославцам прорвать оборону и углубиться, как мог сразу же пасть захваченный немцами Смоленск. Поэтому фашисты с упорством обреченных обороняли большак Белое-Пречистое.
Наибольшие трудности дивизия переживала с конца марта по середину мая 1942 года. В распутицу продукты практически не подвозили. Впрочем, и зимой было не легче. Бойцы вспомнили, как обоим пришлось по разу съездить в Москву за хлебом. Шесть грузовиков хлеба дивизия съедала за сутки. Так что за ним ездили каждую ночь.
- Набрал я в карманы хлебной трухи, - говорит Борис Павлович, - сам до отвала наелся и товарищей накормил. Потом животы у всех скрутило: хлеб пекли на солидоле.
- Я помню, как буханки распиливали ножовкой, - вторит ему Павел Константинович. - Собирали с плащ-палатки до единой крошки и тоже делили поровну.
Первым из дивизии выбыл Сорокин. С приходом весны бойцов начал косить тиф. От недоедания и вшивости болезнь распространялась с неимоверной быстротой. Подхватил заразу и Павел. Лечился сначала в Калинине, потом в Москве. Когда попал в команду выздоравливающих, ему предложили идти на курсы младших лейтенантов. После курсов он был направлен в 371-ю стрелковую дивизию, входившую в пятую армию.
Схожим путем попал в военное училище и Короткое. После выполнения боевого задания в тылу врага (взорвали склад авиабомб) разведчики возвращались через свое минное поле. В цепочке вторым шел Борис, за ним - Слава Иванов, костромич. Он не заметил растяжки, мина взорвалась. Перед смертью Вячеслав успел сказать: "Нашла все-таки смерть, а вчера шутили, что нас никакая холера не берет". После войны Борис Павлович в день гибели друга обязательно приходил к его матери с букетом цветов. Царапнул осколок и Короткова, распоров спину.
Медсанбат, эвакопоезд: Москва, небольшая станция Васильево в Татарии, недалеко от Чистополя, где располагался госпиталь. Здесь сержанта Короткова быстро поставили на ноги. Ему тоже, когда долечивался в команде выздоравливающих, предложили идти учиться, но не на курсы, а в училище, откуда он вышел лейтенантом.
Младший лейтенант Сорокин к тому времени уже командовал взводом. Пятая армия, освободив Смоленск, вошла в Белоруссию. Готовилась операция "Багратион". Чтобы сбить противника с толку, нашему командованию приходилось идти на хитрость. Вдали от мест сосредоточения "ставили" муляжи танков и орудий.
- Моему взводу, - рассказывает Павел Константинович, - пришлось из хвороста "отливать" пушки, стягивая портянками "стволы". Днем и ночью вокруг стояла охрана. Не прятались, когда над нами летала "рама" - немецкий самолет- разведчик. С вечера до утра жгли костры. Нас бомбили. Но никто из бойцов не пострадал.
В нужное время взвод Сорокина опять ушел на передовую. Наступательные бои шли на территории Белоруссии. Каждое село, каждую деревню приходилось брать с боем, терять воинов.
Для Сорокина последним оказался бой за станцию Богушевская, что на линии Орша - Витебск, в марте сорок четвертого. Немцы защищались ожесточенно. Не раз и не два поднимал взводный своих солдат. При очередной атаке, едва командир выпрямился, чтобы сделать рывок, его правый бок и руку прошила пулеметная очередь. Через месяц он оказался в том же госпитале на станции Васильево, где двумя годами раньше лечился Коротков.
- Надо же такому быть! - удивились фронтовики.
Вспомнил Павел Константинович, как, малость окрепнув, они строем ходили в Чистополь на рентген. Лечился он более полугода, научился даже татарскому языку.
Тяжелую рану получил и Коротков на берегу Десны. Среди ночи при артналете взорвался склад с минами. Лейтенанта засыпало в траншее. Когда его откопали, он был без сознания, вся гимнастерка сочилась кровью. Жизнь еле теплилась. Только в апреле сорок четвертого офицер вышел из госпиталя. Попал в Наро-Фоминск, в запасной полк. И все-таки на третий день после Победы был в Берлине, оставил и надпись на рейхстаге: "Я парень с Волги. Не дошел, но долетел. 12.05.45 г. Б. Коротков, г. Кострома".
Гражданская жизнь у однополчан оказалась разной. Борис Павлович более шестидесяти лет проработал зубным техником. Павел Константинович с перебитой рукой побывал в бригадирах, комендантах, снабженцах. На пенсию вышел далеко за шестьдесят. В последние годы на День Победы он носил знамя к памятнику погибшим караваевцам, где проходят митинги.
Хозяин вышел на улицу проводить нас. В последний момент Борис Павлович обратил внимание на номер дома.
- Мать честная! - удивился. - И я живу в доме № 25. Вот как наши судьбы скрестились.
С началом учебного года забот у Александра Ивановича Смирнова заметно прибавилось. С полным правом его можно назвать внештатным руководителем одного из классов восьмой школы. Его дорога сюда пролегла еще в девяносто первом году.
В первое время ветерана встречали настороженно. Какая от него польза, если в программе нет такого предмета, как выступления фронтовиков перед учениками. Постепенно отношение менялось, особенно с открытием кадетского класса. Александр Иванович рассказывал о таких тонкостях в обращении с оружием, каких не найти ни в одном наставлении. Или про дальние походы, в которых главное - сберечь ноги. Наверное, пригодились наставления о бросках гранаты. Не картинное, как на школьном уроке - разбег в полный рост, - а из положения сидя или лежа. В бою, когда пули роятся или брызгают осколки, не поднимешься. Так что надо изловчиться, далеко бросить гранату из неудобного положения. В этом суть.
Кадетов Александр Иванович водил на экскурсию в военную академию. Одним посещением музея не ограничивался. Договаривался, чтобы ребятам показали боевую технику, учебные классы, оснащенные современным оборудованием. На полигоне в Песочном принимал парад и вместе с ребятами окапывался в предполагаемом бою. Уроки не пропали даром. В 2007 году четыре его питомца стали курсантами военной академии. В восьмом - уже пятеро.
Впрочем, что я говорю все в прошедшем времени. И в новом учебном году фронтовик повторит свои занятия с другими мальчишками, а там, смотришь, еще и еще раз. Было бы здоровье, а энтузиазма фронтовику не занимать...
Семья Смирновых в деревню Некрасовское переехала из Красносельского района, когда Саше исполнилось девять лет. Отец и мать поступили работать на фабрику «Знамя труда». Мальчишка стал ходить в школу № 17. Автобусов тогда не было. Так что вместе с родителями вставал и отправлялся в город еще до восхода солнца. В сороковом окончил седьмой класс, и сразу к отцу на фабрику. Профессию шнуровщика освоил быстро. Запомнилось, с какой гордостью стоял у кассы за первой получкой, а составляла она 60 рублей. Через год мальчишка стал заправским мастеровым, но вздумал продолжить учебу. Даже начал готовиться к вступительным экзаменам, да грянула война.
Жизнь круто изменилась. Мужчины ушли на фронт, среди них и отец Александра. Заменили их вчерашние школьники да женщины. Саша, проработавший год, уже считался «крупным спецом». К нему приставили учеников, иные из которых были старше наставника.
В сентябре сорок первого из Ржева привезли оборудование военного завода. Мальчишку перевели слесарем-наладчиком, а вскоре обучили токарному мастерству. В инструментальном цехе Саша проработал до декабря сорок третьего, когда его призвали в армию. Всех, кто имел дело с металлом, определили в минометчики. Полуголодный паек, занятия в классах и на полигоне, марш-броски. Мальчишки, которым не было и восемнадцати, быстро исхудали.
- Конечно, мы еще не знали, что на фронте будет голодней, - вспоминает ветеран. - Годом позже, в распутицу, за милую душу ели хлеб с растолченной березовой корой. Смешно сказать, но мы ходили иногда к немцам, воровать продукты. Первые окопы, по обычаю, на ночь они покидали, оставив лишь одного часового. Его, как правило, «снимали», а потом обследовали все закутки, не найдется ли забытый ранец. Чаще находили кое-что, а случалось, возвращались ни с чем под убийственным огнем.
Курсы оказались скоротечными. В середине января начались бои под Ленинградом, к нему и отправили молодое пополнение. Попал Александр в пехоту, навсегда забыв про минометы. После первых боев на него обратили внимание: парень смышленый, проворный, ну и, само собой, политически подкованный. Только таким и должен быть разведчик. Началась у него ночная жизнь. Обстановка на фронте менялась чуть ли не каждый день: наши вели наступление. Штабу требовалось знать - что там, на вражеской территории творится, какие силы противостоят. Постоянно требовались «языки». Ходили группами. Одна идет на захват, две другие охраняют ее с флангов.
Близ эстонской границы разведчикам повезло. В первой же траншее взяли «языка». Командир приказал отходить. В темноте, видимо, кто-то задел сигнализацию. И что тут началось! Сразу ожили первые окопы. Бешеными собаками залаяли автоматы и пулеметы. Минутой позже к ним присоединились минометы, а потом и орудия. В небо взвились осветительные ракеты. В кромешном аде главное для разведчиков - спасти «языка», доставить его живым до своих окопов.
Как это сделать - у каждого командира свои приемы. Старший группы приказал фланговым «охранникам» пробираться к немецким окопам, время от времени обозначая себя огнем. Пусть фашисты думают, что началась атака или советская разведка пытается перейти линию фронта. Сам же с двумя разведчиками поволок захваченного фашиста к своим окопам.
Вскоре с нашей стороны взлетели две сигнальные ракеты: можно отходить. Александру оставалось сделать два-три прыжка до укрытия, когда справа от него разорвалась мина. Один осколок, чиркнув по голове, прочертил по щеке, раздробив на вылете скулу. Другие впились в бедро, позвоночник. У молодого бойца хватило сил доползти до первого окопа.
С госпиталем Смирнову повезло. Ленинград, Екатерининский дворец. Позолота - это мишура, главное - врачи и сиделки, и все милые и добросердечные. Пережившие блокаду ленинградцы до конца жизни оставались таковыми, являя к тому же пример настоящей культуры. После первой же операции пожилой врач приободрил солдата и «обнадежил»:
- Шрамы украшают мужчин. Так что от невест отбоя не будет. Страшнее другое: к старости левый глаз ослепнет.
Забегая вперед, скажу: вышло так, как сказал доктор. Поправлялся Александр быстро, в заботливых и умелых руках всегда так бывает. В июне он уже на Карельском перешейке. Воевать с Финляндией времени оставалось мало. Но разведчику дел хватало. Вылазки в глубь территории вражеского государства - не то что на своей земле. Тут никто не поможет тебе. Наоборот даже: лучше ни с кем не встречаться. Сразу выдадут, укажут место встречи, куда направились чужие люди. В таком случае погони не избежать.
И все-таки в одну из вылазок встреча ненужная произошла. Группа разведчиков, старшим в которой был сержант Смирнов, забрела на покинутую мызу, поискать, не осталось ли в каком тайнике что-нибудь съестное. Не успели солдаты обшарить все углы, как увидели пацана с ружьем. Озираясь, словно чувствуя опасность, он по тропинке шел прямо к жилищу. Разведчики затаились, когда мальчишка вошел внутрь. Брать его сразу не стали: требовалось выяснить, не ведет ли он за собой «хвост». Когда увидели, как подросток начал обшаривать чулан, догадались, зачем он пришел. Финн перепугался, увидев направленное на него дуло автомата. Его допросили. Оказалось, живет в деревне, километрах в шести отсюда, мать послала его поискать что-нибудь на покинутых мызах. Немцев у них нет. Что оставалось делать с ним? Через линию фронта вести - засмеют, ну и «языка», мол, притащили. Пришлось отпустить.
В иных вылазках разведчики добирались чуть ли не до самой столицы, Хельсинки. Они стали обыденным явлением. Но однажды пришел и праздник. Накануне бойцов попарили в бане, выдали новенькое обмундирование. Утром объявили приказ:
- Предстоит сопровождение финской делегации, направляющейся в Ленинград для подписания мира. Ваша задача - ни один волос не должен упасть с головы делегатов.
Предупреждение было своевременным. На освобожденной территории еще бродили группы недобитых националистов, для которых конец войны означал поражение. И на советской земле нашлось бы немало людей, готовых плюнуть в лицо вчерашним врагам. Инструктаж был коротким: смотреть в оба по всем сторонам, в случае нападения на делегацию необходимо своим телом прикрывать финнов. Ничего не случилось за время следования, за что всей охране объявили благодарность. Много позже, когда президент Финляндии Урхо Кекконен подписывал договор о дружбе с Советским Союзом, его портреты напечатали все газеты Советского Союза. В нем Александр Иванович признал одного из членов делегации.
В декабре сорок четвертого года сержанта Смирнова направили в училище, располагавшееся в Перми. Будущих офицеров готовили с явным уклоном для войны с Японией. Однако скоротечный разгром Квантунской армии быстро привел ее к капитуляции. Молодого офицера направили в части, охранявшие военные заводы в Серове и других городах. Лишь в пятьдесят третьем году Александр Иванович перевелся в Буй, где прослужил еще восемь лет. В начале шестидесятых, когда мир, казалось, наступил вечный, нашу армию сократили на миллион человек. В их число попал и майор Смирнов.
Бывшему токарю и армейскому воспитателю быстро нашлось дело «на гражданке». На заводе ДОС его приняли мастером участка, а затем поставили начальником цеха. В дальнейшем его судьбой уже распоряжалась партия. В СУ № 7 его перевели механиком, а вскоре избрали парторгом крупнейшей строительной организации. На пенсию Александр Иванович вышел окончательно в семидесятилетнем возрасте с должности механика. Но, решая хозяйственные вопросы, он накануне всех воинских праздников ходил по школам, выступал перед ребятами с воспоминаниями о войне, о своих боевых товарищах. Теперь бывший фронтовик не представляет своей жизни без школы.
В конце декабря 2007 года Александра Ивановича областной совет ветеранов делегировал в Тверь на всероссийское совещание, организовало которое Министерство образования. Ему предоставили пять минут на рассказ о воспитании подрастающего поколения в области. Больше всего участников совещания заинтересовала работа детско-ветеранских объединений в школах. Пришлось отвечать на вопросы около получаса.
- Делиться опытом всегда приятно, - говорит ветеран. - В нашей области его накоплено предостаточно. Ведь каждый фронтовик считает воспитание ребят своим солдатским долгом.
Из тридцати полных кавалеров ордена Славы, родившихся на костромской земле, в живых осталось совсем мало. Один из них - Мстислав Борисович Иванов. К сожалению, ныне он гражданин Киргизии. Почему «к сожалению» - понятно. На глазах старого солдата то и дело происходят политические тусовки, чаще всего заканчивающиеся пролитием крови. Не за развал страны он воевал, сражаясь рядом с представителями различных наций. В том числе с узбеками, с кем познакомился в одиннадцать лет, и киргизами, с кем трудился рука об руку в послевоенные годы.
Родина Мстислава Борисовича - Кострома. Здесь 3 января 1924 года он появился на свет. Тут пошел в школу, а в 1935 году родители увезли его в Самарканд, старинный город, получивший вторую жизнь к этому времени. Бурно развивалась промышленность на окраинах Советского Союза. Кострома, как кузница кадров для легкой промышленности, поставляла свои кадры во все концы необъятной Родины. В Самарканде Ивановы задержались недолго. В небольшом городке Каттакурган начиналось строительство завода по производству оборудования для хлопкоочистительных заводов. Родителей перевели в этот райцентр, где Мстислав закончил среднюю школу.
Юноше очень хотелось стать геологом, и он бы им стал, если бы не война. В августе сорок второго его призвали в Красную Армию, а через год сержант Иванов уже был на передовой. Попал в 303-ю стрелковую дивизию, которая при образовании второго Украинского фронта влилась в него и оставалась в нем вплоть до расформирования после Победы. Из вновь прибывшего пополнения командир отдельной 365-й разведывательной роты отобрал самых образованных, расторопных и физически подготовленных солдат. Ходить за «языком» в тыл противника - не в окопах обороняться или ходить в атаку. Наш земляк попал в число разведчиков.
Мстислав уже имел несколько «ходок» за линию фронта, когда впервые выпало настоящее испытание. Случилось это близ молдавского городка Тырлица Гырг. Группа разведчиков после выполнения задания по выяснению огневых точек направлялась домой и неожиданно нарвалась на фашистский кордон. В таких случаях победителем выходит тот, кто первым откроет огонь: или мы, или они. Мстислав оказался проворнее всех. Огнем из автомата он уничтожил несколько гитлеровцев, а затем обеспечивал отход всей группы.
Словно по закону подлости, следующая вылазка прошла по тому же «сценарию». Опять при возвращении группа наткнулась на пулеметный расчет. И тут не растерялся костромич. Бросок гранаты, за ней - другой, и противник побит. Вскоре за проявленное геройство нашего земляка наградили орденом Славы третьей степени.
На венгерскую землю старшина Иванов вступил уже командиром взвода. Теперь и ему приходилось возглавлять группы, отправлявшиеся за линию фронта. Здесь враг оказывал наисильнейшее сопротивление. Недаром Венгрия самой последней вышла из гитлеровской коалиции. Тем не менее под мощными ударами враг отступал. Под городом Эстергом разведчики Иванова, рискуя жизнями, очень скрупулезно исследовали все пути отхода противника. В воздух поднялась авиация, в бой ринулись танки, уничтожая врага на главных направлениях отступления. Командование фронта посчитало действия разведчиков настоящим геройством. Все они получили различные награды. А на груди командира засиял орден Славы второй степени.
Вылазки за «языками» следовали одна за другой. Почти все они заканчивались успешно. На груди земляка прирастало количество наград - ордена Красной Звезды и Отечественной войны первой степени. Последний свой подвиг старшина Иванов совершил в конце войны, при осуществлении Венской операции. С потерей западной части Венгрии и восточных районов Австрии враг утрачивал важные нефтяные месторождения. К этому времени уже вышла из игры Румыния, чьи нефтепромыслы полностью работали на германский вермахт. Вот почему Венская операция закончилась лишь в конце апреля сорок пятого года. Тридцать две дивизии потерял противник. Только в плен наша армия взяла 130 тысяч солдат и офицеров. С десяток из них - на счету костромича. Ранним утром, когда фашисты еще не отошли от сна, они спокойно усаживались в грузовик. Никто из них и предположить не мог, что в этот час рядом окажутся советские бойцы. И вновь в дело пошли гранаты. В панике фашисты не могли сразу понять, какое войско на них напало. И когда среди треска автоматов раздался зычный голос старшины «Хенде хох!», все оставшиеся в живых подняли руки вверх. Так был «добыт» орден Славы первой степени. Мстислав Борисович стал одним из 2631 полного кавалера ордена Славы.
На второй родине костромича встретили с достойным почетом. Ему и должности соответствующие предлагали, но фронтовик выбрал студенчество. Он поступил в Самаркандский университет. Заветная мечта стать геологом через несколько лет осуществилась. А далее, как и на фронте, - поисковые группы. Только теперь они уходили на все лето, в основном в горы. Почти всю Среднюю Азию исходил Мстислав Борисович, пока не ушел на пенсию. Нефтяные и урановые залежи, которыми богат Памир, каменный уголь и простая пресная вода - все пришлось открывать нашему земляку. Его труд воистину обогащал среднеазиатские республики. Он снискал заслуженное уважение жителей Киргизии, Туркмении и Узбекистана.
Приют непоседливый человек нашел в Бишкеке, столице Киргизии. Его беспокойный характер проявляет себя и на девятом десятке лет. Мстислав Борисович часто выступает перед ребятами в школах, средних учебных заведениях и вузах. Его рассказы помогают молодому поколению усвоить, что такое патриотизм, что такое дружба народов.
В ночь на девятое мая 1945 года эвакогоспиталь медленно пробирался по разбитой дороге в сторону Лодзи. После взятия Берлина раненых не успевали вывозить, поезда уходили один за другим. Через неделю после ранения пришла очередь лейтенанта Николая Щепетинщикова. Ближе к полуночи переполненный вагон угомонился. Только время от времени слышался стон и даже вскрики - кому-то снился кошмар. При неярком свете синих ламп дежурная сестрица нет-нет да и проходила вдоль вагона: поправляла сбившиеся одеяла, подушки, укладывала свесившиеся руки.
Сквозь полудрему, в который уж раз, лейтенант, как в кино, "прокручивал" момент своего ранения. Второе мая. Всем частям объявили: сопротивление противника в Берлине полностью прекратилось. Артиллеристы его взвода 152-миллиметровых пушек, как и другие однополчане, веселиться начали с утра. Благо было чем закусить. Из предместий Берлина, какого-то дачного поселка, до позднего вечера ребята обстреливали центр вражьего логова. Взрывов своих снарядов они не видели, но так передал телефонист, принимавший команды корректировщика. В поселке - ни души: население покинуло его вместе с отступающими войсками. С собой, наверное, взяли лишь то, что смогли унести. Поэтому все подвалы были забиты самой разной снедью. Кто-то нашел даже паюсную икру, может быть, и эрзац, но кто в том разбирался.
Ближе к обеду Щепетинщикова вызвал командир батареи, вручил пакет и приказал немедленно доставить его в штаб полка. Что значит немедленно? Не пристало же офицеру, как новобранцу, бежать во всю прыть. Пока виднелась избушка комбата, лейтенант шел ускоренным шагом. А как вошел в цветущий вишенник, то и расслабился. Солнце сияет, вернувшиеся птицы щебечут, и тишина: ни разрывов, ни одиночных выстрелов, ни автоматных очередей. Божья благодать! Вскоре он вышел на полянку. Не сделал и пяти шагов, как услышал короткий и нудный звук "пи-у-у". Видно, шальная пуля, подумал, где-то солдаты шалят. Но вслед за первой над ухом пропела вторая. Инстинкт, выработанный за год непрерывных боев, подсказал лейтенанту: стреляют по нему. Он не успел отпрянуть в сторону, как упал с невыносимой болью в левой ноге. Оглянулся: сапог разорван от каблука до середины голенища. Такой же величины оказалась и рана. Осколки разрывной пули раздробили и кость.
Теперь Щепетинщикова поезд увозил куда-то в тыл. Где остановка - кто знает? Хорошо бы в Россию, да поближе к Костроме, которую не видел более двух лет. А ведь мог. После окончания второго Ленинградского артиллерийского училища, располагавшегося в Башкирии, младший лейтенант к месту назначения ехал самостоятельно. Мог бы выбрать северный маршрут - через Буй и Галич, откуда рукой подать до родительского дома. Поехал через Горький, так ближе к Москве. Впрочем, время было и отсюда доехать до Костромы. Да совесть не позволила. На фронте идут тяжелые бои, гибнут товарищи, а он, комсомолец, будет в тылу прохлаждаться. Нет, не так его готовили к жизни.
Находясь в полудреме, Николай от неожиданности вздрогнул: все небо осветилось от взрывов, затрещали автоматы и пулеметы. Первая мысль: на поезд напали. Только ни одна пуля не чмокнула о металлическую обшивку. И тут в вагон ворвался охранник, вопя во все горло:
- Ребята, война закончилась! Победа! Ура!
Он пробежал в следующий, непрерывно повторяя одну и ту же фразу. Вагон оживился, ярко вспыхнули лампы. У кого-то нашлась "заначка". По купе из конца в конец пошли гулять кружки. Даже самым тяжело раненным, кто не мог ходить, давали пригубить, и каждый при этом восклицал:
- За Победу!
Эвакогоспиталь остановился в Лодзи, крупном текстильном городе Польши. На вокзале раненых уже поджидали полуторки. В каждую погрузили по пять человек, головой к кабине, а в ноги поставили чемоданы и вещмешки. Как оказалось, санитары сделали ошибку. На каком-то перегоне, когда малосильный грузовик еле-еле взбирался на горку, на него наскочили мародеры. За секунду выбросили всю поклажу, так что лежачие больные и закричать не успели. В чемодане лейтенанта вместе с новой формой лежали кое-какие трофеи - в подарок родным вез, - а главное, пропали письма, записные книжки и разная мелочь, кому-то совсем не нужная, но дорогая хозяину.
Госпитальные будни... Тягучие и нудные, однообразные, если не считать операций. По второму и третьему кругу товарищи по палате рассказывали о своей войне, какой она виделась издалека и какой предстала на самом деле. Вспомнил и лейтенант Щепетинщиков первый бой. Его взвод из двух 152-миллиметровых пушек вместе с другими, как и вся батарея, стоял на позиции в полутора километрах от передовой. Не успели артиллеристы пристреляться по заданным целям, как и к ним начали залетать вражеские снаряды. Один из них взорвался рядом с соседним расчетом. На глазах Щепетинщикова с одного из артиллеристов осколок снес полголовы. Сначала показалось, что слетела пилотка, а когда понял, что случилось, пришел в ужас: то же самое могло произойти и с ним самим.
Лечение затягивалось. Не раз обновилась палата, а лейтенант не шел на поправку. Врачи обнадеживали: не волнуйся, сделаем операцию, и все будет в порядке. Прошло не менее трех месяцев, а рана продолжала гноиться. И вновь утешение: коли идет гной, значит, нет заражения крови. Вторая-то операция обязательно поможет. Слабо помогла и третья.
В июне сорок шестого лейтенант вернулся в Кострому. От вокзала до улицы Сталина, ныне Сусанина, шел на костылях, в гимнастерке б/у, как говорили солдаты, с несколькими заплатами, с тощим вещмешком за плечами. Единственное, что привлекало внимание прохожих к фронтовику - новенький орден Отечественной войны и несколько медалей. Свои награды фронтовик впервые нацепил перед отправкой из госпиталя.
При виде дома сердце учащенно забилось. Ясно представился Николаю день, когда большая семья приехала на телеге из Юрьевца. Его отец имел в том городке скобяную лавку. Когда пришел конец нэпу и началась индустриализация, лавку реквизировали. Отобрали двухэтажный дом, где обитала семья с семью малышами. Отца назначили ломовым извозчиком да еще сказали: радуйся, использовал бы наемный труд, так отправили бы на Беломорканал. Помыкавшись по чужим углам, семья переехала в Кострому.
Во дворе Николая встретила мать, так и всплеснувшая руками. Уткнулась в грудь повзрослевшему и возмужавшему сыну.
- Не плачь, мам, живой я, живой. А костыли не завтра, так послезавтра выброшу.
Так успокаивал сын рыдающую мать, которая всю войну переживала за сражавшихся мужа и сыновей. Один из них не вернулся. С ним Николай встретился в военном училище. Того, политработника, отправили переучиваться на командира. Несколько недель братья провели вместе.
За ужином отец, знавший цену каждой награде, поинтересовался, за что получил Николай орден.
Это произошло на Буге. К тому времени младший лейтенант считал себя уже обстрелянным воробьем. От Мозыря, через всю Белоруссию до государственной границы, прошагал артиллерист. Участвовал в больших и малых боях, продирался сквозь Пинские болота. Утопая по колено в грязи, часто плечом подталкивали орудия, помогая лошадям. И вот он, Буг, за которым лежала Польша. Пехота должна была форсировать многоводную после ненастья реку. С высокого правого берега немцы далеко видели окрест. Стреляли по каждому солдату. Особенно досаждал дот, высившийся на берегу. Пехотный капитан, батальону которого предстояло форсировать реку, позвал на помощь артиллерию. Потом объяснил ситуацию. Щепетинщиков выкатил орудие на берег. Рисковал, конечно, но и точно рассчитал: пока немецкий наблюдатель сообщит координаты, пока противник пристреляется, с дотом будет покончено. Били прямой наводкой: расстояние не более двухсот метров. Хватило четырех снарядов, чтобы сровнять с землей долговременную огневую точку. И сразу же снялись с позиций. Град неприятельских снарядов опоздал. Тогда же Щепетинщиков не только получил орден, но и был повышен в звании.
Возвращаться в техникум, где учился перед призывом, Николай Леонидович не стал. Рассудил: учеба долгая, а мизерной стипендии с таким же пособием по инвалидности на жизнь не хватит. Пошел на курсы бухгалтеров. Через три месяца он уже сидел за рабочим столом. А через восемь лет проявившего себя специалиста направили в Ленинград на курсы главных бухгалтеров. По их окончании Николай Леонидович получил направление в Красноярск с индексом 26. Недоумевал, пока не добрался до места. Оказалось - закрытый город, куда ему въезд разрешили, а семье - нет. Несколько недель жена с детьми жила за его пределами.
Более двадцати лет Николай Леонидович был во главе бухгалтерии ЖКХ закрытого города. Однако вернулся на родину. Последние десять лет перед выходом на пенсию (в семьдесят) он был главным бухгалтером "Заготзерна". И поныне не сидит без дела. Перед военными праздниками его обязательно приглашают в школы. Он рассказывает детям о героизме костромичей в годы войны.
Войну 19-летний Николай Яшенков встретил токарем одного из свердловских заводов. К этому времени он уже работал три года. Парень был на редкость старательным. Как передовика производства его приняли в члены ВЛКСМ. Поэтому уже 25 июня вместе с другими вызвали в райком комсомола. Рассказав про обстановку на фронтах, секретарь предложил всем записаться добровольцами. Так и поступили, а еще через три дня эшелон с новобранцами ушел па запад.
Прибыли на какую-то подмосковную станцию, название которой уже выветрилось из головы. Несколько дней ребят поучили шагать в строю, действовать прикладом винтовки и штыком - и бойцы готовы. Торопились, так требовало время. Враг уже захватил Смоленск. Рядовой Н. Яшенков, как и его товарищи, перед отправкой на фронт получил винтовку образца 1891 года, десять патронов и боевую гранату. «Остальное добудете в бою!» - напутствовали солдат отцы-командиры. Однако было у войска сверхсекретное для врага оружие - стойкость. Каждый сражался до последнего патрона. Иногда и на танки ходили с винтовками, и дрались саперными лопатками.
Взводу Яшенкова приказали произвести разведку боем под Ельней осенью 1941 года, Командир взвода каждому бойцу показал ориентир, до которого надо во что бы то ни стало добраться, закрепиться и ждать подхода главных сил.
Добрались, закрепились, но помощь не пришла. Она и не должна была прийти. Главные силы в этот момент находились на другом участке. Вернувшись с немногими бойцами, он узнает, что участвовал в разведке. Требовалось засечь все огневые точки противника, чтобы утром подавить их и «малой кровью» занять передовую фрицев.
О Ельнинской наступательной операции 30 августа - 8 сентября, почти в самом начале войны, написано много мемуаров и научных статей. До контрнаступления под Москвой оставалось почти два месяца. Но здесь, в Смоленском сражении, впервые войска 24-й армии нанесли поражение двум танковым, одной моторизованной и семи пехотным дивизиям противника. Конечно же, о всем размахе развернувшихся боев и их последствий рядовой Яшенков не знал и знать не мог. Это потом, на досуге, он не раз и не два откроет многотомную «Историю второй мировой войны» именно на тех страницах, где рассказано о Ельнинской операции, составной части Смоленского сражения, разработал которую ПК. Жуков.
Контрнаступление под Ельней началось с разведки боем, конечно, не на одном участке. Судьба распорядилась так, что солдат вместе с товарищами оказался на острие. В разведочном бою Яшенкова ранило осколком мины. Трое суток пролежал раненый без медицинской помощи, если не считать, что его перебинтовали. Началась гангрена, «лечение» которой в то время сводилось в основном к ампутации. Солдат не согласился остаться без ноги в девятнадцать лет, уж лучше смерть. Строптивца вынесли из палатки в баню, где с ним произошло чудо - рана начала заживать. Вскоре двух тяжелораненых самолетом вывезли в Москву. В воздухе произошло еще одно чудо. Неповоротливый тихоход «У-2» оказался под прицелом немецкого истребителя. Никогда не разгадать загадку - почему вражеский пилот не дал очередь? Смутили его красные кресты на крыльях? Только ведь другие пилоты расстреливали безоружных «санитаров» без зазрения совести. Поди теперь разберись в той ситуации.
Москва в середине октября находилась в паническом состоянии. Народ толпами уходил на восток. Из госпиталя, куда доставили Яшенкова, выехали все врачи. Эвакуировали из него и раненых, в число которых попал и наш земляк. С долгими остановками в пути через несколько недель поезд пришел в Ташкент. Только здесь, после «сортировки», солдата прооперировали. Осколок и раздробленные кости хирург вынимал без наркоза. От нестерпимой боли солдат несколько раз терял сознание. Осколок, сделавший его инвалидом, долго хранился как реликвия, но при переездах где-то затерялся.
Однажды, когда еще не затянулась рана, при обходе главный врач, бегло осмотрев больного, бросил короткую фразу: «На выписку!»
Еле добрался солдат до Горького, а затем до села, где жила его старшая сестра. Домой в Свердловск родители не советовали возвращаться - голодно. У сестры же есть домашнее хозяйство - куры, корова, на огороде все растет. Скорее всего, из-за долгой дороги и частых пересадок рана вновь стала воспаляться. В деревне, где не было даже фельдшера, солдата лечили знахарки отварами трав, только они мало помогали: отекла вся правая сторона - от пятки до плеча. Но крепок же организм русского человека! И в один прекрасный день дело пошло на поправку...
Ныне ветеран живет в семье сына на улице Беговой. Интересуется происходящими событиями в стране и городе. Многих знает из нынешних работников прокуратуры, хотя старые раны не позволяют ему далеко ходить или ездить от дома. Чуть ли не каждый день говорит по телефону с бывшими сослуживцами. Очень рад, что увидел своего правнука. И вообще считает себя счастливым человеком.
Дольше всех командиров, а, пожалуй, и многих офицеров, прослужил в части Юрий Николаевич Волков. Более того, его вполне можно назвать ее организатором.
А произошло это так. В 1960 году после окончания военного училища (как в нем оказался офицер Волков, будет рассказано в другом месте) у него состоялась беседа с начальником курса радиотехнического факультета.
- Получены направления в ракетные и космические войска на суда слежения. Надумал, куда идти?
- Пока еще смутно представляю.
- Рекомендовал бы в ракетчики.
Так оно и получилось. Действительно, Юрий Николаевич одним из первых вошел в кабинет. Перед комиссией, когда его спросили о прохождении дальнейшей службы, высказался не очень определенно:
- Все наши рвутся в военпреды на заводы, в советники дружеских армий...
Председательствующий, хмыкнув, оглядел офицера с ног до головы.
- А если мы предложим службу в Костроме? Все-таки родина ваша...
- Что там есть? - вопросом на вопрос ответил тот.
- Хорошая должность и оклад, категория подполковника.
После согласия председатель предупредил:
- Только никому пока ничего не говорите. Так получил Юрий Николаевич направление, не зная, кем и где будет служить.
В документе значилась должность - «начальник сборочной бригады».
- Прибыл на должность начальника бригады, - подавая направление, доложил Волков.
Начальник отдела кадров, не обратив внимания на слово «сборочной» в документе, недоуменно развел руками:
- В Костроме уже есть командир бригады. Что-то не пойму.
Как раз в то время в наш город передислоцировалась артиллерийская бригада, на основе которой развертывалась ракетная дивизия. Так что замешательство кадровика не было случайным. Оно длилось не более минуты. Сличив номера частей, он расхохотался:
- Совсем запарился -работы по горло стало. Так что извините. В части, в которую вы направлены, действительно есть бригада, но только сборочная. Поезжайте, на месте разберетесь.
В часть прибыл седьмым. Самый первый -замполит Красильников, служивший до перевода в Морфлоте. Он, как старший по званию и должности, сделал распоряжение:
- Вам, товарищ Волков, коли приехали первым, быть начальником первой бригады. А до приезда командира части будете исполнять его обязанности.
- Если кому и быть командиром, - возразил Волков, - так это вам.
- Нет, я - зам полит, и должен оставаться им. На том и порешили. Под новую воинскую часть выделили одну казарму на территории нынешнего училища химической защиты. С каждым днем все больше прибывало офицеров. Их требовалось не только встретить, но и разместить. Холостяки могли пожить какое-то время в казарме. Труднее приходилось с семейными. Им следовало искать квартиры в городе, причем подешевле и поближе к месту службы. Это требовало много времени. А ведь и сам оставался без семьи.
Вскоре Волкова откомандировали в Главный штаб ракетных войск, а вместе с ним еще офицера из штаба армии.
- Поезжайте в какие угодно округа и подбирайте для своей армии кадры, -дали им задания. – Полномочия - самые широкие.
Это был, напомню, 1960 год. Тогда советское правительство в одностороннем порядке сокращало свою армию на один миллион двести тысяч человек. Ликвидировались не только отдельные роты и батальоны, но и полки, отдельные части, соединения. Мне самому пришлось служить в тот момент в отдельном дивизионе связи. Помню, с какой радостью мы ждали его расформирования - всем нам предстояло досрочное увольнение.
Правда, мечтам не пришлось сбыться: американский самолет-шпион U-2, сбитый под Свердловском, нарушил многие планы нашего правительства. Помню и другое - беспокойство офицеров. Многие из них были фронтовиками, без гражданской специальности.
Уволенные без пенсии - что их ждало на «гражданке»? Вот и тревожились, днями и ночами сидели за расчетами, сколько месяцев, а порой и дней не хватало до заветных 25 лет. Использовали каждую возможность, лишь бы «зацепиться» на каком-либо месте, пусть и не престижном.
Были и другие офицеры: молодые, высокообразованные. Кто хотел служить, но возможности не представлялось ни в своих соединениях, ни в армиях и даже в военных округах. С такими-то и предстояло Волкову встречаться и агитировать, чтобы ехали служить в Кострому.
Два командированных офицера поехали в Ленинград. Только в Кронштадте каждый из них побеседовал не менее чем с двумя десятками кандидатов. Говорить им, в каких частях будут служить, категорически запрещалось.
- Мы могли сказать, - вспоминает Юрий Николаевич, - что при согласии их переведут в Московский округ, в большой город. И все. Даже никакого намека на ракеты, а тем более -привязку к местности. Подобная секретность имела все-таки смысл. Ведь каждому, с кем провели беседу, давался короткий срок для обдумывания предложения.
И если человек не «клюнул» на «большой город» в центре России, то зачем ему следовало знать его, а тем более род войск, допуск к которым выдавался после проверки чуть ли не до прадедов.
Сам же Юрий Николаевич при беседе с каждым вел записи. Где родился офицер, какое училище закончил, место службы, поименный состав семьи, кто родители, увлечения, или, как теперь говорят, хобби. Это станет для него правилом и в дальнейшем.
На оставшейся чистой половине листа он время от времени вносил новые данные о человеке, наблюдения о нем. Потом, при беседах, записи все-таки требовались. Хотя и отменной памятью обладает полковник в отставке до сих пор, но заглядывать в «кондуит» иногда приходилось. Чтобы, к примеру, не перепутать имя-отчество офицера, когда спрашиваешь о жизни родителей.
И совсем неожиданно эти записи понадобились ему в последнее время, когда начал писать книгу воспоминаний «Здравия желаю!». В них, тетрадях, ведь можно найти заметки обо всех, даже мало-мальски интересных солдатах. Трудно теперь сказать, почему Юрий Николаевич запомнил рядового Рашита Мифтахова. Служил он вначале в соседнем подразделении. Ничего в нем особенного не заметил вначале. Это потом стало видно хозяйскую жилку в человеке; чтобы к концу службы получить звание старшины - явление не совсем частое для начала шестидесятых годов. Не уехал Мифтахов в родной Татарстан после службы -остался в Костроме. Нынче Рашита Мифтаховича знают и в области, и подальше: он генеральный директор крупнейшей фирмы по выпуску фанеры. Персонажей с подобными судьбами в будущую книгу предполагается включить немало.
Литературным творчеством Юрий Николаевич занялся относительно недавно. Хотя предпосылки к тому зародились не один десяток лет назад. Мало кто из нас, имеющих крестьянские корни, интересуется судьбой пращуров. Для большинства уже прадед - неизвестная личность. Юрий Николаевич знает всех Волковых поименно вплоть до начала XVIII века. На «раскопки» он затратил много-много лет. Когда генеалогическое древо «выросло», полковник в отставке решил написать о нем книгу. Чтобы книга стала интереснее, автор предварил ее большим историческим очерком о заселения Поветлужья. Книга «Люди Поветлужья» вышла, состоялась ее презентация в Костромском литературном музее. Как можно догадаться по названию, ее содержание более широкое, чем история рода Волковых, давших России прекрасных пахарей, рабочих мастеров, учителей, медиков и даже дипломатов... Второй том задуманной книги уже подготовлен к изданию. В нем очерки о родственниках - современниках автора. Их участие в Великой Отечественной войне, работа в тылу в годы войны, в восстановлении разрушенного хозяйства, в развитии страны...
Сам Юрий Николаевич по юности лет на фронт не попал. Более того, десятиклассников не взяли в армию со своим годом- всем было видно, что войне приходит конец, а грамотные люди всегда нужны. В конце октября 1944 года на первые занятия пришло всего четыре парня-десятиклассника. Все лето и осень мальчишки работали на колхозных полях и лесоучастках Пыщугского района. Оторванные большим расстоянием от города Шарьи, а еще дальше от Костромы, они ловили каждое известнее фронтов великой битвы. И сами рвались туда. Как же так: им уже по семнадцать, а главные исторические события совершаются без их участия. Как только собрались все вместе, так и решили: пойдем добровольцами. В райвоенкомате разговаривали коротко:
- Желание ваше похвально, но призвать десятиклассников не имеем права: слишком молоды.
-Так мы же добровольцами. - Не имеет значения.
Через несколько дней четверка одноклассников вновь пришла в военкомат.
- Вы надоели, - отбрил их военком. Но потом смягчился: - Поинтересуюсь в облвоенкомате.
Слово свое он сдержал. В декабре ребята на розвальнях в сопровождении капитана Панфилова выехали в Шарью. Не раз возникал в памяти тот морозный день. Продрогнув в дороге, капитан сразу же забрался на печку. Ребятам он позволил осмотреть город. Юрий, недолго думая, даже более того, не подумав, облачился в чужую форму. И вышел «себя показать», благо в тот момент в Шарье стояла на переформировании какая-то часть.
Друзья идут в сторонке, каждый раз фыркая. как только встречный солдат отдавал честь «юному капитану». Чем бы кончилась шутка, неизвестно, только вовремя увидели ребята патруль - убежали домой.
В областном военкомате друзьям предложили идти в авиационное училище связи.
В марте следующего года некоторым курсантам посоветовали идти на офицерские курсы. По окончании училища Волкова направили в Качинское училище летчиков, базировавшееся тогда в Саратовской области. Вскоре его перевели в Мичуринск...
Начавшаяся летом 1950 года война в Корее застала лейтенанта Волкова в отпуске.
В родном селе Михайловиче он каждое утро ходил на речку удить рыбу, помогал на сенокосе, рубил дрова на зиму. И вдруг телеграмма: «Срочно прибыть в часть».
Как только вернулся, сразу же другой приказ:
- Немедленно сдать дела и выехать в Воронеж.
В то время там находился штаб упраздненного позже военного округа. Долго и там не дали засидеться - направили в Главный штаб Военно-Воздушных Сил. В Москве молодых офицеров набралось порядочно. Однажды их позвали в склады с гражданской одеждой: от ботинок до галстука, а в другом - новенькая форма. Ее упаковали в чемоданы, и - на Ярославский вокзал, с которого поезда уходят только на восток.
- Постная служба закончилась, - пошутил кто-то.
Все поняли: не зря подолгу с ними беседовали в штабе, жестко предупреждая о «неразглашении спецзадания», не зря ходили в ЦК ВЛКСМ сдавать комсомольские билеты. Через семь суток поезд довез их до пограничной станции Маньчжурия. Далее-китайская территория.
Ехали на видавшем виды поезде. В пути разговор вели только о постороннем.
На какой-то остановке к ним подсел не похожий на местных жителей пассажир. Он недолго прислушивался к беседе офицеров, сам вступил в разговор.
- Вы, я вижу, офицеры? – Не получив ответа, продолжил:
- Не стесняйтесь, говорите. Я тоже русский, только родители остались работать на КВЖД, ну а я сейчас работаю агентом в торговой фирме.
Офицеры продолжали молчать, а попутчик не унимался, рассказывал о нелегкой эмигрантской судьбе.
- Скорее всего, вы летчики? Задайте перцу зарвавшимся янки. Пусть знают наших, русских!
Молодежь в разговор не вступала. Тот, неуклюже ухмыляясь, удалился.
Распределили ребят по частям: кого - советником, кого - инструктором. Здесь, в Китае, создавалось летное училище для подготовки корейских летчиков на нашей технике. Состояло училище из двух полков. В одном из них Юрий Волков стал советником инженеров по радио и по спецоборудованию. Майор Кравченко, выпускник Качинского училища, - советником командира полка. У начальника училища советником оказался полковник Советской Армии. Они или им подобные фактически командовали учебным заведением, боевыми частями. Пройдет много лет и Юрий Николаевич узнает: его однофамилец Александр Иванович Волков, живущий ныне в Костроме, был командиром полка в авиадивизии, аэродром которой располагался за рекой. Командовал ею в тот момент прославленный ас Великой Отечественной войны, трижды Герой Советского Союза Александр Кожедуб.
Почти каждую ночь американцы бомбили аэродром дивизии. Иногда «ошибались адресом», и тогда бомбы сыпались на казармы училища. Истребители подолгу дрались с истребителями сопровождения и самими «летающими крепостями». По утрам они подсчитывали сбитых американцев, часто приезжали в училище, чтобы получить подтверждение. Но пути двух Волковых на корейской войне так и не пересеклись...
Вскоре для выполнения спецзадания Волкова вызвали в ставку Ким Ир Сена близ Пхеньяна. После выполнения задания его оставили советником авиадивизии. Однажды в коридоре советского посольства неожиданно встретился со старым знакомцем «русским», правда, он был сейчас без усов. Поздоровался. Тот, изменившись в лице, деревянным голосом произнес: «Мы с вами не знакомы». Когда Волков напомнил о встрече в поезде, разыграл радость.
Беседу с генералом Юрий Николаевич начал со встреч со странным человеком.
Тот поблагодарил и пообещал - проверим. Потом узнал Юрий Николаевич: его информация помогла специальным службам ускорить разоблачение шпиона.
Да, в те далекие годы США открыто готовились к войне с СССР. В штабах разрабатывались один за другим планы уничтожения нашей Родины с помощью ядерных бомб. Для их разработки требовалась различная информация. Поэтому они не гнушались ничем, лишь бы заполучить секреты. В массовом порядке засылали шпионов, самолеты часто, особенно в прибалтийском небе, нарушали границу, в том числе и для заброса разведчиков. Использовали воздушные шары для различного рода листовок. Так что ничего удивительного не было в том, что подвидом коммерсанта в СССР ехал разведчик. Но бдительность советского офицера не позволила ему пересечь границу.
Военный советник генерал Разуваев сообщил лейтенанту:
- Вам досрочно присвоено очередное звание. Но это не все. Вы представлены к награждению орденом Красной Звезды и орденом КНДР «За свободу и независимость».
В Москву вернулся под Новый, 1952 год. За билетом в ЦК ВЛКСМ пришел с бородой, чем немало удивил тамошних девиц. В штабе ВВС ему вручили оба ордена и предложили продолжить дальнейшую службу в Харьковском высшем военно-авиационном училище. О дальнейшей службе не думалось: место на время длительной командировки за ним оставалось.
-Зачем? - спросил Волков.
Поняв настроение молодого офицера, кадровик словно холодной водой плеснул ему в лицо:
- Ты думаешь, славу на всю жизнь получил? Нет, братец, так не бывает. А в училище будешь обучать радиоспециалистов, как действовать в условиях современной войны. Да и самому надо поучиться - высшее образование получить.
О своем дальнейшем образовании старший лейтенант задумывался еще в Корее.
Пусть не с маршальским жезлом в ранце пришел он на службу, но и тот багаж, что успел накопить, в лучшем случае позволял ему продвинуться до майора. Даже при орденах. Поэтому долго не раздумывал - согласился на Харьков. Тогда же, в отпуске, встретил на улице Пыщуга только что приехавшую сюда выпускницу Курского мединститута. Поженились. Пройдет время, и Валентина Кузьминична станет известным окулистом Костромы. Не сидела подолгу в декретном отпуске, а на пенсию ушла, когда было уже за шестьдесят. Наверное, не каждый врач так любит свою работу...
В училище Юрий Николаевич получил назначение на радиотехнический факультет.
Практические занятия по использованию наземных и самолетных радиостанций проводил на полигоне. Много летал на ЛИ-2, оборудованном всеми типами современных радиосредств. Учить пришлось не только курсантов, но и офицеров, часто и старших по званию. И не раз убеждался, насколько прав был кадровик, посоветовавший учиться. Не всегда старший лейтенант находил ответы на поставленные вопросы.
Следовало поступать в училище, несмотря на огромные конкурсы. В то время не только выпускники школ рвались в военные вузы. Армия постепенно сокращалась.
Иные офицеры, особенно молодые, не зная, чем будут заниматься на «гражданке», старались зацепиться за любой крючок, лишь бы остаться на службе. Одним из них являлась учеба. К тому же в авиации появилась новая сложная техника. Офицеры понимали, что без высшего образования не обойтись. Так что на одно место приходилось до десяти и более абитуриентов. Поступить могли самые грамотные и подготовленные.
О самостоятельной подготовке нечего было и думать. Юрий Николаевич идет в десятый класс вечерней школы. И ставит определенную цель -окончить его с медалью, неважно какого достоинства. Только она гарантировала поступление. Учеба и служба занимали много времени. Чуть ли не каждый день полеты. В воздухе приходится болтаться по несколько часов. Дома нестираных пеленок целый ворох ждет.
- Не могу представить себе, как выдержал год, - с улыбкой вспоминает прошлое Юрий Николаевич. - Воистину говорят: великая цель рождает большие дела. Не только закончил десятый i класс, но и получил «золото».
С ней, золотой медалью, легче открылась дверь к продолжению образования.
И вновь страшнейшие перегрузки. С него никто не снял обязанности инструктора, а еще он был командиром классного отделения, и полеты продолжались. Добавилась еще и дополнительная -стал командиром отделения курсантов. Чаще всего домой уходил после вечерней поверки. На сон оставалось не более пяти часов. Но все выдержал организм. Окрепли знания. Получил офицер и новое звание к окончанию училища. До того, как идти на беседу в комиссию, дальнейшая служба казалась Юрию Николаевичу необыкновенно легкой...
Начало шестидесятых годов ознаменовалось во всем мире неспокойной обстановкой.
А начинались они так радужно, Долгое путешествие по США руководителя партии и государства в 1959 году, казалось, навеки разрушит «железный занавес». На следующий год ожидали приезда в СССР американского президента. Вместо него прилетел 1 мая... шпион Пауэре на самолете-разведчике, который сбили над Свердловском. Зыбкая основа для мирного сосуществования провалилась. Дальше все зашаталось. В следующем году тревогу каждый день ожидали из Германии. Однажды здесь по всей границе Западного Берлина за ночь советские солдаты возвели четырехметровую каменную стену. Утром возле нее появились американские танки с расчехленными пушками. В воздухе запахло порохом. Не успела еле-еле разрешиться германская проблема, как возникла кубинская. Лидер победившей здесь народно-демократической революции Ф. Кастро провозгласил начало строительства на острове социализма. Этого только и не хватало мировому жандарму - иметь в двухстах километрах от своих границ «исчадие зла». Начались тайные и явные действия по свержению существующего строя на Кубе, руководители которой обратились за помощью к СССР. В один далеко не прекрасный день на стол американскому президенту положили снимки советских ракет, размещенных на острове Свободы, как тогда называли Кубу. Весь свой ракетный потенциал американцы привели в боевую готовность для нанесения удара по СССР. Катастрофа могла наступить со дня надень. К счастью для населения всей планеты, она не разразилась...
Столь подробный экскурс в историю сделан для молодого читателя, чтобы показать, в какой тревожной обстановке формировалась не только отдельная воинская часть, но и все ракетные войска. Именно они, а вернее, их оружие становилось оружием возмездия: агрессор, где бы он ни находился, от ответственности не уйдет; как и жертва агрессии, он погибнет вместе с ней.
Офицеры-ракетчики тех лет, как никто другой, понимали обстановку и постоянно жили в напряжении. Едва успели укомплектовать штат первой сборочной бригады, как всем составом во главе с Ю.Н. Волковым она выехала в начале 1961 года в Семипалатинск на «переучивание». В лихорадочном темпе, по 12-14 часов занятий, офицеры проходят годичную программу за пару месяцев. Учат в классах не только материальную часть, инструкции, без знания которых даже самое мощное оружие не страшнее дубинки дикаря.
Дома их ждет «строительная лихорадка». Поступил приказ - первая площадка должна заступить на боевое дежурство в феврале 1962 года. А многие объекты еще не построены. Сосредоточили все силы на главных - второстепенные достраивали потом, когда боевые расчеты несли дежурство. В мае уже три позиции стояли на защите рубежей.
Во всех делах и начинаниях первая сборочная бригада постоянно оказывалась первой.
Так должно было быть изначально. При формировании штата Юрий Николаевич подбирал офицеров для службы. Начальнику второй сборочной бригады подполковнику Уманскому было все равно, с кем иметь дело: в Кострому он приехал из Харькова дотянуть до пенсии. И хотя полковник Лиференко не давал ему дотягивать, служба здесь его не прельщала. Видимо, вполне закономерным стал однажды разговор с главным инженером И.Л. Милосердовым.
- Юра, - обратился Иван Леонтьевич к младшему товарищу лишь по имени, - ухожу в запас. Буду рекомендовать тебя на свое место.
Через недолгое время он продолжился в кабинете командира части.
- Вроде бы рановато на такую должность идти, - высказал сомнение Волков.
- Эка беда! - рассмеялся В. Лиференко. - В свои 33 года Тухачевский фронтом командовал, а ты на год его перерос. Да и зачем со стороны нам брать главного инженера.
Не думал - не гадал в тот момент Юрий Николаевич, что на восемь лет надел этот «хомут». Не всегда в нем было легко ходить. А что помнить о нем требовалось постоянно - это факт. Иногда он тер шею до боли. Ведь главный инженер в отсутствие командира (начальника части) выполняет его обязанности. Впрочем, и своих ему хватает с избытком.
Все технические работы проходят не только в его присутствии, но и под его контролем. Что это не одно и то же, убедился чуть ли не в первый месяц исполнения новых обязанностей.
Однажды при профилактических работах вышел из строя пусть и не важнейший, но и не второстепенный узел. На складе другого такого нет, значит нужно докладывать в вышестоящий штаб и просить замену. Ответственность за случившееся взял на себя. Написал в телеграмме фразу. «При моем присутствии...» Реакция последовала незамедлительно; «Присутствовать можете на концерте. На объекте обязаны контролировать». И дальше все в таком же духе. Потом еще долго напоминали ему про «присутствие». В то же время, победив обиду, признал, что, действительно, одного присутствия мало. Нужен тщательнейший контроль за каждой операцией, за каждым действием офицера, проводящего ее, Чтобы не стало формальностью правило, когда один читает инструкцию, другой выполняет, чего она требует, а третий - контролирует действия товарищей. Не раз и не два напоминал Юрий Николаевич подчиненным:
- Если вы даже сто раз выполняли одну и ту же операцию и заучили последовательность ее выполнения до автоматизма - все равно от инструкции не отступать. Человек есть человек, и ему свойственно ошибаться. Кто даст гарантию, что при сто первом выполнении не произойдёт сбой? Тогда труд всех предшественников пойдет насмарку.
Если говорить другими словами, то главный инженер, обладая повышенным чувством ответственности, воспитывал его у своих подчиненных. В чем еще нашел свое призвание Юрии Николаевич, так это в повышении знаний. В первую очередь, безусловно, - специальных. Их багаж, полученный в учебном заведении, растрясется очень быстро, если его не пополнять. Это правило одинаково для любого рода деятельности. Оно особо действует в самой передовой отрасли технического прогресса, такой, как ракетная. Много ли прошло лет от первых «катюш» до вывода первых искусственных спутников Земли, а затем и вывода на орбиту научной станции с человеком на борту? Каких-то 20-50 лет для истории - один миг. Но чуть ли не каждый день в этом промежутке совершались открытия. Так оно идет и поныне. Стоит лишь остановиться на неделю, на месяц, как можно оказаться на обочине.
Помня об этом, Юрий Николаевич налаживает связи с академией имени Ф.Э. Дзержинского, с Серпуховским военным училищем. Особенно тесное сотрудничество получилось с академией. Преподаватели спецфакультета часто приезжали в Кострому для прохождения войсковой стажировки. Здесь читают лекции, знакомят офицеров со своими разработками, а некоторые из них даже внедряют. Консультируют рационализаторов. В свою очередь офицеры ездят в академию на защиту дипломов, посещают лекции. Лекции ученых способствовали повышению теоретических знаний офицеров. Сам главный инженер неоднократно входил в комиссию по защите дипломов слушателями академии.
- Много полезной информации тогда мы получали, - вспоминает Юрий Николаевич. - Крепче становились на ноги в теоретическом плане. Это особенно пригодилось, когда началось переоснащение головных моноблоков на разделяющиеся головные части. Американцы, первыми внедрившие принципы разделения, считали, что советским ученым потребуются десятки лет, чтобы догнать их в гонке вооружений. Все произошло гораздо быстрее. В конце шестидесятых годов РГЧ уже повсюду осваивали ракетчики, а в начале семидесятых американцы пошли на заключение договора ОСВ-1. Без сомнения, этот важнейший межгосударственный документ был подписан и благодаря ракетчикам части, быстро освоившим новый вид оружия. В 1971 году Ю.Н. Волкова назначили командиром части.
На новой должности - новые обязанности. Причем их добавилось столько, что на первый взгляд казалось, времени не хватит на исполнение всех. При этом с первых дней за основу деятельности взял принцип: «Командир, в отличие от гражданского руководителя, отвечает за все». Впрочем, в армии и весь спрос с командира. Даже малую толику своих обязанностей он не может переложить на другого. Исходил еще из того, что воинский коллектив принципиально отличается от других тем, что люди выполняют свою задачу с личным оружием в руках. При этом владея грозном коллективным оружием. А тут общий успех зависит от каждого без исключения. Значит, надо радеть о создании дружеской атмосферы в коллективе.
В практическом же плане требовалось сделать все зависящее от командира, чтобы часть оставалась «отличной». В первую очередь - поддерживать в надлежащем порядке боеготовность, И тут командир показывал личный пример. Он взял за правило лично сопровождать автомобильные колонны, перевозившие специзделия. Чаще всего он сам вел командирский «уазик» во главе колонны. Изучив предварительно весь маршрут следования, точно знал, где и на какой скорости ехать. Новость - «сам батя ведет колонну» - быстро узнавали все водители и сопровождающие. В таком случае каждый старался не ударить в грязь лицом, выложить все, на что способен.
С точки зрения боевой готовности в части все было в норме. Еще служили некоторые офицеры, кого отбирал при формировании части сам Юрий Николаевич. Они были его опорой. До сих пор полковник в отставке иногда пишет в Киев Громову, перезванивается в Костроме с Новицким - офицерами из первой «привезенной» им десятки. Как говорится, старый друг стоит новых двух: сослуживцам есть что вспомнить.
Только беда всегда приходит не оттуда, откуда ее ожидаешь. Это случилось буквально в первый же год, как Юрий Николаевич принял на свои плечи «хозяйство».
В часть прибыла комиссия Главкома. Дотошно исследовали инспекторы каждый показатель. Заглядывали во все закоулки. Давали вводные. Объявляли тревогу. Нельзя сказать, чтобы они не сделали ни одного замечания, такого в жизни не бывает. Только замечания эти были либо несущественными, либо их тут же устраняли, что решающего значения они не имели. Все говорили о том, что звание «отличной» за частью остается.
Как водится, перед отъездом инспектор докладывает командиру обо всем увиденном: что у него хорошо, на что обратить внимание, где «подтянуть». В этот момент начальник штаба докладывает по телефону:
- В карауле застрелился солдат. Да, покойник. Все необходимые меры приняты.
Подобного рода «ЧП» командиру любой части доставляют сильную головную боль. Каково же для командира отличной? Но даже не это главное. Погиб человек, защитник Отечества, которого родители отправляли служить с надеждой на возвращение. Полковник тут же докладывает о случившемся комдиву.
- Лично сам разберись во всем, - приказывает тот. - Потом докладывай.
Разобрались. Солдат лишь недавно пришел в часть после карантина. И тут же на него обрушился удар: может, первое письмо получил от девушки, в котором она сообщила, что вышла замуж, Это горе в 18-19-летнем возрасте иным кажется непереносимым. Вот и солдат оказался из той категории людей. Оставалось ждать анализ из морга. На следующее утро он пришел: в крови погибшего содержится алкоголь сверх всяких допустимых норм. Это уж влекло за собой последствия для командиров: каким образом на территории части солдат добыл спиртное. Вышестоящее командование из подобного факта всегда делает далеко идущие выводы. Только весь караул и его начальник в один голос утверждают: погибший был абсолютно трезв.
Юрий Николаевич сам отправился в лабораторию. Там встретился с такими же недовольными гражданами, как и он сам. Разговорились. Оказались они потерпевшей стороной: в аварии пострадал их родственник. Хотя все видели, что погибший водитель был пьян в стельку, лаборатория выдала документ - он чист, как стеклышко. В голове полковника мелькнула догадка - перепутаны анализы. Он добивается перепроверки и оказывается прав. Честь и воинской части, и самого солдата была спасена.
Те трое суток, тревожных и бессонных, стоили командиру многих седин. Но и вывод из печального урока он сделал глубокий. Длительное нахождение в стрессовом состоянии может привести к каким угодно последствиям. Требовалось заботиться не только о быте солдат, но и о культурном досуге. Стали практиковаться выезды групп в костромские музеи, театр, на другие мероприятия. В части начали создавать библиотеку.
Шло это еще и потому, что Юрий Николаевич до сих пор остается большим поклонником искусства, любителем классической литературы. Глядя на него, следовали примеру и подчиненные ему офицеры и солдаты. Развивался спорт.
Через девять лет, когда пришло время сдавать командирские обязанности, преемник Юрия Николаевича получил часть все с тем же званием «отличная».
Уже далеко за семьдесят полковнику в отставке. Неугомонный характер не дает ему спокойно жить и ныне. Легко сказать, что он пишет третью книгу. Только труд этот, кто знает его, весьма тяжелый. О нем он сам рассказал на презентации первой книги. При ее подготовке автору пришлось «перелопатить» гору исторической литературы, безвылазно, месяцами, работать в архивах, делать десятки и десятки запросов. Труд исследователя вознагражден сполна. Глубокое уважение оказали Юрию Николаевичу земляки, к которым он ездил прошедшим летом. Его книгу «Люди Поветлужья» нынче читают по очереди: в сельских и школьных библиотеках составлены длинные списки. Можно не сомневаться -подобный интерес вызовут и его последующие книги.
Автор фронтовых писем - Валентина Васильевна Лихачева. Прилагаются еще два письма к ней. Родилась она в нерехтской деревне Челпаново. В 1937 году после окончания Костромского медицинского училища работала фельдшером в деревне Рыжове Красносельского района. Через два года стала медсестрой в детском комбинате, располагавшемся в бывшей земской больнице (ныне больница № 2). Отсюда ее призвали на фронт.
Медсанбат, полевой госпиталь, располагавшийся в десяти километрах от передовой. Частые обстрелы, бомбежки. Судьба привела ее на Сталинградский фронт. Степь, открытая всем ветрам, зной и морозы. Близким она рассказывала о тучах самолетов, летящих бомбить Сталинград, которые видела своими глазами. Не раз и сами делали операции под бомбежками. Очень часто без наркоза. Как-то по сигналу "Воздух!" выскочили из палаток. Все попадали на землю, когда близко взорвалась бомба.
- Поднялись потом, - рассказывала Валентина Васильевна, - у всех лица в грязи. И ну хохотать друг над другом. Молодые были, глупые.
Теперь бы сказали - послестрессовая разрядка. На фронте Валентина нашла свою любовь. Всю Сталинградскую битву молодожены провели рядом. Как трудно приходилось хирургу, видно из письма. Валентина Васильевна рассказывала также, как Миша «в редкие минуты между операциями спал стоя, подняв руки вверх». Весной сорок третьего года Валентина Васильевна уехала рожать к родителям. Дома получила единственное письмо от мужа. Десятки запросов в различные архивы не давали результатов. Лишь в пятидесятом году за несколько месяцев до его смерти она встретилась с ним, узнала судьбу хирурга. Тяжело раненный в голову, он навсегда лишился памяти. Долгое время врачи не могли определить ни фамилии, ни имени пациента. И вот что интересно. При встрече с женой его ум прозрел. Он узнал ее и обрадовался тому, что у него растет дочь.
Более полувека отдала медицине В.В. Лихачева. Авторитет ее был безупречен даже среди докторов. Однажды врачи не могли поставить диагноз больному. Стоило Валентине Васильевне взглянуть на него, как она определила: сыпной тиф. С подобными больными ей не раз приходилось встречаться на фронте. Прожила Валентина Васильевна более 85 лет.
Дочь фронтовиков, предоставившая эти письма, Татьяна Михайловна Гуревич - преподаватель архитектуры. Кроме того, сама проектирует. По ее проекту, сделанному бескорыстно, сейчас строится храм в Малышкове. Как драгоценные реликвии хранит она полуистлевшие листы писем. И, конечно, память о своих родителях.
* * *
Ярославская обл., Нерехтский район, д. Челпаново, Василию Ивановичу Лихачеву.
Адрес отправителя: 1975, Полевая почта, 334 МСБ, военфельдшеру Лихачевой.
12.09.1942 г. Здравствуйте, дорогие мои папа и мама! Шлем вам по привету - я и Миша. Крепко вас целуем. Родные мои, пишу вам опять с дороги, т.к. в одно место прибыли, пожили неделю в лесах и едем дальше. Здесь тепло, кругом много солнца, так как нет леса. По пути сейчас много следов от проклятых немецких псов.
Покуда здоровы. Прохожу испытание, так как приходится спать на земле. Питание хорошее: по пути можно купить все. Мы покупали молоко, масло, помидоры, огурцы, и все не так дорого. Но сейчас попали в такую полосу, где станции пусты. Пишите, папа и мама, почаще, а то я далеко, и мне писать придется реже. Папа, дорогой, поправляйся. И мама тоже. До свидания, милые, не беспокойтесь, мне хорошо с Мишей. Привет всем родным и знакомым.
* * *
Адрес отправителя: действующая армия П.П.С. 1975, в.ч. 500 В. Лихачевой.
5.10.1942 г. Здравствуйте, дорогие папа и мама! Шлем приветы с фронта, я и Миша.
Вот уж второй месяц, как от вас писем не получаем. Три дня тому назад пришла первый раз к нам почта. Получила я от Нюры три открытки и рада была - нет слов выразить, только жаль, омрачается все, что нет от вас. Надеюсь, скоро получу. Несколько слов о нашей жизни. Работали две недели очень много и напряженно. Не выходили из операционной до двух суток. А спали по три-четыре часа. Измотало порядком. А 27 сентября в день моего рождения "подарком" послужила болезнь Михаила. Он работал, не отходя от операционного стола, 34 часа, и упал затылком, но ничего, сейчас полегче. Вот все. Я здорова. Напишу в письме. Целую крепко вас.
* * *
27.10.1942 г. Здравствуйте, дорогие мои папа и мама! Сейчас получила, папа, письмо, которое ты писал 16 октября. Всего я от вас получила в течение двух месяцев два письма.
Рада, что, наконец узнала, как у вас дела. Только меня беспокоит, что ты, папа, не пишешь насчет денег. Я вам давно уже послала 500 рублей. Всем, кто отправлял, пишут из дома, что деньги получили. Даже Миша вчера получил от отца из Свердловской области. Он тоже получил. Пусть мама попросит кого-нибудь грамотного и проверит на почте. Покуда здоровы. Жизнь все та же. Крепко целуем. Привет от Миши. Будьте здоровы. С приветом, дочь Валя.
* * *
29.10.1942 г. Здравствуйте, мама и папа!
Вчера мы узнали, что нам можно присылать посылки до 5 кг и только до 1 января. Папа, скажи маме, если есть шерсть, то пусть закажет Тимофеевой А. две пары носок и мне варежки. Мне их не выдали, а врачи получили. Неизвестно, дадут ли нам, а стало холодно, зябнут руки и ноги. Покуда живем все так же. До свидания, мои дорогие! Привет от Миши. Покуда здоровы, он и я. Крепко целую. Ваша дочь.
* * *
Адрес отправителя: П.П.С. 2026, в/часть 570, В. Лихачевой.
13.11.1942 г. Здравствуйте, милые папа и мама. Можете порадоваться вместе с нами. Мы вылезли из той трущобы- землянки, в которой жили. Мишу перевели ведущим хирургом в госпиталь, дальше в тыл от того оврага, где мы жили, на 40 км. Приехали мы 11 ноября к вечеру и, увидев дома, были в восторге. Нас очень хорошо приняли. Мы поселились в отдельной маленькой комнатке, тепло. И вот этот домик с выбитыми стеклами после щели в земле кажется роскошью. Мы не мылись в бане почти два месяца, а здесь вчера вымылись. Плохо было с переездом, измучился Михаил, так как я, с повышенной температурой, еле передвигала ноги, да еще холод, ветер дует в степи, песок со снегом. Сейчас мне уже много легче. Сижу в теплой комнате за столом. В нашем домике живет веселая компания - начальник материального обеспечения, начальник финансов и три фельдшера-девушки, веселый народ. Мы рады, что выбрались. Михаил очень заботится обо мне, и мне хорошо с ним: я не одна. Здесь спокойней. Теперь, папа и мама, хорошо бы, если бы вы прислали валенки мои, но они, наверное, в Костроме. Напишите Нюре, может, с кем пришлет. Может, нам и выдадут, но неизвестно, когда, скоро - нет.
Пишите и шлите по новому адресу. Вот коротенько и все. Большой привет от Миши. Вчера он говорит: "Вот война кончится, грибы к вам поедем есть, и водку с отцом выпьем".
Крепко обнимаю и целую. Будьте здоровы. Привет всем родным и знакомым.
Ваша дочь Валя.
* * *
Адрес отправителя: Полевая почта 57250, Покровской Л.
10.05.1943 г. Добрый день, Валюша (простите, не знаю вашего отчества). Письмо ваше от 14 апреля с.г. получила. Долго не отвечала лишь потому, что мы переехали на другое место, перевели нас в другую армию. Вы спрашиваете, как живет ваш муж, но ответить могу только то, что его от нас откомандировали, он остался в той же армии, а нас перевели в другую с января 1943 г. Мы сейчас четвертый месяц на отдыхе, ничего не делаем. Ужасно надоело, а я со своим характером прямо-таки пропадаю. Скоро, наверное, примемся за работу. 10 марта с.г. мне немного повезло, начальник ездил домой в Саратовскую область и меня брал с собой. Дома я была три дня, но все это было как во сне.
Вы пишете, что мне отправляете 2-е письмо, но я получила только это одно. После вас работы было очень много, виделись все очень редко, но Михаил Павлович нас, старушек, навещал каждый вечер. Видно было, что он ужасно скучал и переживал за вас. Теперь где он, не знаю, запросите 24-ю армию. Мне кажется, он не в группе ли Орлец? Я пока жива и здорова, страшно хочется знать, кто у вас новый человек. Будьте здоровы.
Пишите ответ. Целую. Покровская.
* * *
От Гуревичей, г. Талица Свердловской обл., ул. Советская, 1.
29.08.1943 г. Здравствуйте, Валентина Васильевна!
Сегодня, перебирая письма, нашел ваше письмо от 5 апреля с.г. И тем же числом - последнее письмо нашего Миши, 5 апреля он написал открытку. Писал очень коротко. "Адресуйте до востребования г. Камышин. Возможно, что скоро уеду отсюда". И это все. Это письмо совпадает с вашим, от 5 апреля. Теперь вопрос: где он исчез, может, вы что-либо от него имеете. Просьба нам сообщить.
С приветом от Веры Борисовны и от себя П. Гуревич.
(На полях рукой Валентины Васильевны: "Из Камышина
наши письма возвратили".)
* * *
Читаешь письма и удивляешься. Величайшие тяготы переживали фронтовики, а в их представлении все они - обыкновенный быт. Ничего героического, никакого пафоса. Тем, наверное, они ценны для нас. И будут еще ценнее для наших потомков.
Состоявшийся в областной филармонии творческий вечер композитора, профессора Санкт-Петербургской консерватории Владлена Павловича Чистякова надолго запомнился не мне одному. Музыка «Ленфильма» - так назвали его организаторы. Затем прошла творческая встреча со слушателями. Духовой оркестр военной академии исполнил музыку В. Чистякова из кинофильмов «Прощание с Петербургом», «Удар!.. Еще удар!», «Подвиг Ленинграда», «Правда лейтенанта Климова», «Зеленая карета». Детский хор «Вдохновение», (руководитель Наталия Сивушкова) исполнил песни «Чухлома» па слова А. Крюкова, «Светлый покой» (автор Н. Рубцов). Учащийся детской музыкальной школы № 3 Витя Лесников спел «Семнадцатилетнего парнишку» на слова Р. Рождественского. С песней «Солдат и Кощей» (слова В. Белова) на «бис» выступил заслуженный артист РФ Вил Бурцев и солисты оркестра Илья Перов и Вячеслав Сокеркин.
Теперь мысленно унесемся в далекий 1941 год. В начале сентября в Шарью из Ленинграда перебазировалось одно из военных училищ. Для вездесущих мальчишек это событие стало новостью номер один. Некоторые из них даже пропускали занятия, чтобы посмотреть, как маршируют на плацу курсанты под духовой оркестр. Среди них - Владлен Чистяков, которого друзья чаще называли Владик. На своей улице Чапаева к тому времени он был командиром «Чапаевской дивизии», организованной после десятикратного просмотра кинофильма. Мальчишки каждый день «рубились» деревянными саблями с пацанами других улиц. До драк дело не доходило, но синяки насаживали друг другу, а после боя мирились.
Однажды мимо дама Чистяковых, а вернее каморки в помещении Горпо, где мать Владлена работала уборщицей, прошла рота, оглашая песней всю округу.
Владлен с друзьями, широко размахивая руками, в такт песне, дошагали до плаца. Рота разошлась, а мальчишек заинтересовали музыкальные инструменты, которые оставили на траве оркестранты.
Каждый день, наскоро сделав уроки, он бежал к училищу. Садился где-нибудь рядом в сторонке и слушал музыку часами. Почему-то запомнилась свадьба тети Веры, сестры отца, дедушка Кондрат, отец матери, с гармошкой собственного изготовления. Когда Владлен подрос, то узнал, что некоторые двухрядки называют «Кондратьевками», в честь мастера, его деда. В очередной приход на «концерт» мальчишка примостился рядом с тубистом. В перерыв тот положил инструмент на траву. Владик с любопытством начал рассматривать его.
- Интересно? - спросил музыкант.
- Очень, - ответил мальчишка.
- В таком случае повтори, что я отстучу.
Несколько простых тактов Владлен повторил без запинки. Затем последовали еще и еще, все более усложняющиеся. Пальцы мальчишки словно сами выбивали дробь.
- Молодец! - похвалил дядя. - Хочешь играть в оркестре?
- Очень, - не слыша себя, ответил.
- Вот и прекрасно. Завтра начнем заниматься. Приходи в это время.
К новости мать отнеслась равнодушнее, чем ему хотелось бы.
Учиться в школе надо, а не на дудке играть. Однако возражать не стала. Возмутилась на второй или третий день, когда Владлен объявил, что ему предстоит жить в казарме, вместе с музыкантами. Дело дошло до слез.
Капельмейстер, майор по званию, Федор Васильевич Розов, придя к ним домой, сразу перешел к делу:
- Берем Владю в оркестр. На полное довольствие, с выдачей формы.
Дисциплина в оркестре строгая - не забалуешься. Главное же, будет сыт и одет. Последний довод оказался самым убедительным.
Служить в армии он согласился с радостью. Ведь еще в июне с другом бегал в военкомат проситься на фронт. Хоть и прибавили себе по два года, но «четырнадцатилетних» бойцов просто выгнали.
Вручили юному музыканту альт, или альтгорн - духовой мундштучный инструмент, противогаз и... метлу. Две недели в свободное от занятий время в школе подметал он отведенную территорию. Капельмейстер про него словно забыл. Зато он сам, едва выдавалось время, пытался выводить мелодии. И кое-чего достиг.
Воспитанника Чистякова определили в горнисты, подавать сигналы тревоги при налетах. А ему так хотелось на крыше дежурить, тушить зажигалки. Однажды такой случай представился. Едва сыграв тревогу», он пулей взлетел на казарму, где дежурили двое бойцов. Спрятавшись за трубу, стал ждать, когда упадет зажигалка. Она не заставила себя долго ждать. Пока дежурившие бойцы «разминались», Чистяков схватил клещи и потащил ими вражеский подарок к краю. Бойцы за зим.
- Это моя бомба! – закричал мальчишка.
Что бы с ним могло случиться, не удержи его взрослые? Вряд ли удержался он, а высота – три этажа.
Аэродромной охране после каждого налета приходилось разминировать неразорвавшиеся бомбы, прочесывать лес в поисках зажигалок. Очень часто Владлена направляли вместе с командой в качестве горниста. Он и сам рвался на поиски. Осветительные бомбы спускались на парашютах. Иные из них не срабатывали, так что полотно оставалось целым. Его продавали, покупали табак, который обменивали на сгущенку. Одному хватало на целый месяц. При очередном поиске дружкам Владлена повезло. Сам он был в сторонке. Вдруг перед ним вырос человек в комбинезоне. Мальчишка увидел, как в его правой руке блеснула сталь пистолета. Один на один с врагом. Первое, что пришло в голову – мама будет плакать, а второе – бесславная смерть: ни одного героического подвига не совершил. Противники с ненавистью глядели в глаза друг другу. Секунда или две показались вечностью. Первым не выдержал мальчишка. На какой-то миг отвернул голову, но за это время фашист словно растворился в воздухе. Поднятая по тревоге рота прочесала лес. Следы врага увели к дороге.
Закончилась война, юноше предстояло определить свою судьбу.
Годы учебы летели быстро. Едва освоившись с теорией, студент Чистяков начал создавать музыку. К концу четвертого курса была написана кантата «Песнь труда и борьбы». В музыкальной среде произошел переполох: какой-то студентишко создал крупное произведение. Такого быть не может, потому что не может быть. За новичка вступились мэтры, среди них Дмитрий Шостакович, В.П. Соловьев-Седой. В том же году студента приняли в члены Союза композиторов.
Новоиспеченному члену Союза композиторов предоставили двухкомнатную квартиру на проспекте Сталина. Шел 1953-й год, когда некоторые профессора консерватории еще жили в полуподвалах. Квартира стала своего рода салоном, где собиралась талантливая молодежь. Изредка на огонек заглядывали и маститые композиторы, быстро признавшие молодой талант, певцы и певицы.
Выйдя из консерватории, Владлен Павлович сразу же взялся за «серьезную» музыку. У него помимо кантаты была уже симфоническая поэма «Александр Матросов». Влюбленный с детства в Павку Корчагина композитор взялся за музыкальную поэму «Подвиг».
Особое место в творчестве молодого композитора заняло кино. Любопытно развивались события вокруг фильма «Прощание с Петербургом». Его создатели вначале предложили написать музыку Дмитрию Шостаковичу. Через два месяца он вернул сценарий с отказом. Тогда попросили Моисея Вайнберга. И тому на раздумья потребовалось столько же времени. Новый отказ. Из отведенного года оставалось восемь месяцев. Дни и ночи приходилось работать Владлену Павловичу, согласившемуся написать музыку. Пришлось даже работать под Штрауса. На предварительный просмотр фильма пригласили немецкого музыковеда Карла Вернера, знатока творчества «короля» вальсов. В какой-то момент он остановил демонстрацию фильма.
- Это не Иоганн Штраус, - сказал.
После недолгого обсуждения немецкий гость дал «добро» на включение в фильм чужого, но не чуждого произведения.
Не менее интересна история написания музыки к фильму «Удар!.. Еще удар!» Ярым болельщиком «Зенита» композитор стал в 1949 году. В доме творчества существовала своя шутейная команда, капитаном которой являлся Исаак Дунаевский. На «Ленфильме» об этом было известно, так что знали, кому заказать музыку. Затем картину повезли на кинофестиваль в Лондон, где ей присвоили главный приз. Благодарные зенитовцы, в фильме снимался второй состав команды, вручили В.П. Чистякову удостоверение «Почетного тренера». С ним наш земляк ходил на все игры команды, занимая место в зоне «С» - для почетных гостей. Только с распадом Союза удостоверение пришлось спрятать в дальний ящик.
На следующий день после концерта мы встретились для беседы. В первую очередь спросил автора о мастерстве наших исполнителей.
- Отличное, - сказал мэтр. - Более того, два номера, «Чухлома» в исполнении детского хора и «Семнадцатилетний парнишка» (солист Витя Лесников) обязательно использую в мастер-классе. Не все коллективы обеих столиц исполняют номера на таком уровне.
Считают: чтобы лучше понять творчество художника, надо побывать на родине его детства. Спрашиваю Владлена Павловича, сказалась ли на нем это правило.
- Никакого сомнения! - говорит он. - Во-первых, хорошо помню импровизации своего дедушки Кондратия. Пожалуй, он-то и заложил во мне любовь к музыке. С пяти лет я жил у деда Платона и бабы Марфы. Она, когда заболел скарлатиной, отмаливала меня. Ее распевы, истинно народные, навсегда залегли в память. Нашу деревню обосновали поморы - староверы, пошедшие искать сказочное Беломорье. Их песни, кто хотя бы раз услышал, никогда не забудет. Будущих солдат у нас обязательно провожали с песнями. Как теперь понимаю, еще рекрутскими. В них были в основном горестные мотивы. И, наоборот, на свадьбах народ веселился от души. Все это обязательно должно было сказаться на моем творчестве.
Грамоту администрации области Сергею Васильевичу Морозову вручал в университете сам губернатор. Такое случается, но не часто. Ведь юбиляр-то "всего" рядовой доцент. Впрочем, как на это посмотреть...
Видно, на роду было написано Сереже посмотреть белый свет. В родной судиславской деревушке пожить пришлось немного. "Зажиточный" дед- трудяга, имея 12 детей, должен был их кормить и поить, а значит, иметь не одну корову, как все, и дом не в три окна, а чуть поболе. Таким трудягой он воспитал и сына Василия, добивавшегося благополучия ломовой работой в поле от зари до зари. От завистников на Руси всегда доставалось порядочным людям. Начались всякого рода наветы. Семье Морозовых пришлось уехать в Бапахну. Василий Алексеевич работает на ТЭЦ и одновременно учится в энерготехникуме. По его окончании он едет в 1934 году в Харьков "спецом" наТЭЦ-3. Все складывалось хорошо вплоть до 37-го года. Кто-то прознал, что Морозов из "богатой" семьи, а тут еще какие-то неполадки на электростанции. Этого оказалось достаточно, чтобы человека сделать "врагом народа". Короче, осталась мать в 34 года с четырьмя детьми на руках. И ее выгнали с работы - из школы. Пришлось идти на обман, чтобы устроиться на работу: дескать, муж умер... Потом Сергею и его братьям пришлось носить клеймо влоть до реабилитации отца.
Каждое лето Сережу отправляли к тете в Кострому. Здесь он и войну встретил. В Харьков возвращаться не было смысла. На следующий год поступил учиться в Рыбинский авиационный техникум. Помнит бомбежки города, изнурительную работу на уборке картошки. С опозданием узнал, что набирают ребят в школу юнг. Зимой пошел в горком комсомола за рекомендацией, а заодно и направлением в клуб юных моряков. В сорок третьем ярославских мальчишек в трех телятниках повезли в Архангельск. Здесь вновь прошли комиссию. Всех годных отправили на Соловки, где в бывшем монастыре располагалась школа юнг. Написано о ней и ее выпускниках много, в том числе и в "Северной правде". Ведь школу закончили несколько десятков костромичей. Большинство из них в 16-18 лет уже воевали. Мотористу Морозову также пришлось сопровождать десантные корабли к берегам Норвегии. Однажды он был контужен, после чего долго заикался. Ходил на спасение моряков торпедированного английского корвета. В 1992 году в Санкт-Петербурге Сергей Васильевич встречался со спасенными моряками, которые вручили ему Знак участников конвоя.
После войны снова попал на Соловки, в школу старшин. В 1949 году Морозов сдал экстерном экзамены за 10-й класс. Сразу же попросился сдавать экзамены в ЛГУ. Одновременно отправил письмо в Министерство обороны с просьбой о переводе на службу в Ленинград. Ответ не задержался:
"Рекомендуем отлично нести службу на прежнем месте".
Вопрос о переводе пришлось решать на месте. Комбриг сделал два запроса, после чего Морозова перевели в Выборг. Вскоре вышел приказ о демобилизации добровольцев призыва 42-43-х годов. Вернулся в Кострому, поступил в технологический институт. Учился только на "отлично", получал даже именную стипендию имени М.И. Калинина. Много занимался общественной работой. Избирался старостой группы, председателем ОСАВИАХИМа, студенческого общества. В 1951 году организовал шлюпочный поход на веслах до Куйбышева.
По окончании института Сергей Васильевич получил назначение в Оршу, где он стал заместителем директора техникума. Отсюда кадры текстильщиков разъезжались в разные концы страны. Конечно же, люди рассказывали о своих преподавателях. Прошло какое-то время, и вот однажды Сергей Васильевич получил из Ровно приглашение поучаствовать в конкурсе на замещение должности заведующего кафедрой в местном институте.
Уже отсюда он ездил в Кострому защищать кандидатскую диссертацию. Из Ровно вернулся в родные места восемь лет назад. Не по своей воле, а под давлением националистов, выкуривающих поодиночке русских людей. Тем более что повод нашелся: Сергей Васильевич стал инициатором создания в Ровно общества русской культуры.
В Костроме он не стал сидеть без дела. Пошел работать в родную альма-матер. Стал преподавать дисциплины, востребованные новыми рыночными отношениями. И по привычке, ставшей второй натурой, нагрузил себя общественной работой. Он организует региональное отделение Общероссийского движения поддержки флота. На последнем, третьем съезде этой организации наше отделение в постановлении отметили за активную работу. Оно набирает силы. Все больше бывших моряков вступает в члены ДПФ, все больше становятся коллективными членами движения промышленные предприятия и учреждения. Отделение поддерживает самые тесные отношения с Морским собранием, клубом юных моряков. Сам Сергей Васильевич часто выступает в школах. Рассказывает о своей военной юности, о мальчишках - товарищах, деливших наравне со взрослыми тяготы морской службы военного лихолетья. Иными словами, человек не покидает своего боевого поста.
На мой привычный вопрос о здоровье Марьям Беньяминовна ответила шуткой: - Польку-бабочку не танцую, поскольку нет кавалера молодого.
Пожалуй, она и впрямь не прочь потанцевать, несмотря на возраст: пятого декабря ей исполняется 90 лет. Однако ее энергии хватит на пятерых. Мы знакомы с М.Б. Полнаревой не менее пятнадцати лет: в городском совете ветеранов она возглавляла комиссию по медицинским проблемам. Не боюсь преувеличить, в то время это была одна из активных комиссий. Марьям Беньяминовна помогала ветеранам войны устроиться в госпиталь, приобрести медикаменты, дать совет, к кому следует обратиться по тому или иному вопросу. При этом обычно добавляла: "Скажи, что это я тебя направила". И на заседаниях совета, при обсуждении медицинских проблем обычно вносила дельные предложения. Даже человек, с ней не знакомый, в этом случае мог твердо сказать: "Она знает свое дело".
Так оно и есть. Со студенческой скамьи Марьям стала служить медицине. На второй"день войны молодого специалиста призвали в армию. Тогда же ушел на фронт и муж Аркадий. Позже он погибнет на территории Польши, и Марьям Беньяминовна долго-долго будет искать его могилу. И только в 1989 году вместе с сыном Юрием она ездила в соседнюю страну. В начале же войны ее определили в эвакогоспиталь заведовать аптекой. Все бы ничего, дело привычное, да мальчишка двухмесячный на руках. Во время остановки на какой-то станции молодой маме добрые люди дали люльку. С ней она выбегала при каждой бомбежке, прикрывала мальчишку своим телом. Бог миловал - ни один осколок не попал, лишь комья земли оставляли на спине немало синяков.
Конец войны застал М.Б. Полнареву в Узбекистане, инструктором по работе среди женщин. Пришлось изучить узбекский язык: общение на родном языке укрепляло доверие узбечек. Однажды судьба забросила Марьям Беньяминовну в Кострому. Сюда приехала с большим стажем провизора. Поэтому вскоре ее поставили во главе областного аптекоуправления. Одновременно утвердили заместителем начальника отдела здравоохранения. Много ездила по области, всякий раз с подрастающим мальчишкой. Водитель, участник войны Николай Игнатьевич Чернов становился ему в таких случаях и старшим товарищем, и наставником. Кстати, связь с его семьей Марьям Беньяминовна поддерживает до сих пор.
- Чтобы "приблизить" лекарства к человеку, - говорит она, - в разных селах мы построили 43 аптеки. Мы создали один из лучших в стране центров по повышению квалификации фармацевтов.
Лишь в восемьдесят лет она оставила службу. Когда ее стали уговаривать, сказала, как отрезала:
- С меня хватит. Пусть другие поработают столько же.
В самом деле, шестьдесят лет трудового стажа - явление исключительное. Бывший провизор имеет много наград, ей присвоено почетное звание «Заслуженный врач СССР».
Хотя Марьям Беньяминовна десять лет назад оставила свой пост, ее сослуживцы постоянно звонят, интересуются здоровьем, не нуждается ли в чем-нибудь. И постоянно слышат в ответ:
- Солнышко, спасибо за заботу, но я ни в чем не нуждаюсь, ни на что не претендую.
Тем не менее одна из ее подчиненных, ныне живущая в Москве, на днях прислала тысячу рублей и букет цветов. Звонят знакомые, врачи из госпиталя, больниц, из городского совета ветеранов, в котором Марьям Беньяминовна остается почетным членом.
Рассказывая о своем времяпрепровождении, она опять не удержалась от шутки:
- Встаю, делаю зарядку и выхожу (последовала короткая пауза) на кухню. Обед-завтрак готовить. Читаю художественную литературу и газеты, смотрю телевизор. Продукты приносит соцработник, однако и соседи спрашивают, не принести ли чего из магазина.
Особую заботу сослуживцев и соседей Марьям Беньяминовна почувствовала, когда с переломами попала в больницу. В иные дни посетители к ней выстраивались в очередь. Люди долго помнят добро, которым их щедро оделяла всю жизнь эта необыкновенная женщина.
…СПОСОБЕН НА ПРАВИЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ
На улицах Калининграда каждый день можно встретить ладно скроенного человека. Вихрастый чуб, выразительный взгляд, строго сжатые губы. Даже "гражданская" одежда не может скрыть "служивого" - бывшего офицера. В праздничные дни он надевает форму с погонами майора. Черным кителем не удивишь калининградцев: западный форпост нашей Родины, что называется, наводнен моряками. Тем не менее при встрече с майором каждый обращает на него внимание, а иные и провожают взглядом. Ведь на груди офицера - золотая медаль Героя России.
Судьба предоставила один из немногих шансов родиться Дмитрию Полковникову в Костроме. Хотя его родители Александр Александрович и Анастасия Ираклиевна - коренные костромичи, однако напутешествовались по Советскому Союзу более чем достаточно. Такова офицерская планида. То на юг, то на север, то на восток переведут. Так что их сын мог родиться в любой тьмутаракани. Однако на белый свет появился в Костроме, на исконной родине предков. А уже семилетним в школу пошел в Забайкалье. Потом продолжал учебу в Ленинграде, Москве, Гомеле. При таком "экскурсе" можно было не учить географию, а отвечать на пятерки.
Сын офицера, Дима не раздумывал о своем жизненном пути - только армия и только подводником. Да вот жизнь распоряжается иначе. Травмы, полученные непоседой-мальчишкой, обнаружились при прохождении комиссии. Отказ пережил горько. Еще обиднее стало, когда по той же причине не приняли в Киевское общевойсковое училище.
- Не отчаивайся, Дима, - посоветовал отец. - Иди в связисты. Они есть во всех родах войск.
Совет Александра Александровича (полковник связи, к сожалению, рано скончавшийся, похоронен на своей малой родине в Сусанине) пришелся как нельзя кстати. В 1987 году Дмитрий поступил в Полтавское высшее военное командное училище связи имени маршала Москаленко. Четыре года учебы не прошли, а пролетели. Службу начал в Прибалтике, но с развалом Союза наши войска оттуда вывели. Попал в Гомель, где в свое время служил отец. Здесь еще оставались его сослуживцы. Представляю, как встретили молодого лейтенанта, узнав, чей он сын.
А Дмитрий, как и на прежнем месте, продолжал "бомбардировать" начальство рапортами о своем переводе в морскую пехоту. И один из сослуживцев отца внял просьбе лейтенанта: в 1993 году его перевели в соединение морской пехоты Балтийского флота. Стал командиром взвода связи. Место, в принципе-то, спокойное. Подчиненные, как на подбор: кто со средним, кто с незаконченным высшим образованием. О дедовщине и речи нет. Служи да получай благодарности от начальства. Только покой не по душе таким, как Дмитрий. Тут представилась возможность выяснить, насколько справедливую характеристику ему дали по окончании училища: "В экстремальных условиях способен принимать правильные решения". В Чечне началась война...
Когда формировался десантно-штурмовой батальон, гвардии старший лейтенант Полковников вызвался на самую низкую должность - быть начальником командно-штабной машины. Увы, до Грозного она не дошла. Упросил своего дружка Евгения Колесникова, командира разведвзвода, взять к себе.
- Иди, если согласен быть на правах рядового бойца.
Конечно же, согласился. Разведчики разместились в трех домах в центре Грозного, простреливаемых со всех сторон снайперами и гранатометчиками. Им запретили "проявлять" себя. Да разве удержишься, когда видишь, как на твоих глазах снайперы охотятся за твоими товарищами? В первый же день "убрали" троих, подготовив себя психологически к бою. Испытания настоящие начались незамедлительно. Группе приказали штурмовать детский сад. С заданием справились, потеряв, к сожалению, одного человека.
Об участии в другом бою старший лейтенант Полковников так рассказал журналисту В. Громаку:
- В одном из домов, который штурмовала группа, нас зажали между этажами. Из сорока гранат осталось только три; на шесть магазинов - у меня один патрон. От наших гранат у "духов" что-то загорелось на верхнем этаже, едкий дым накрыл нас. А снизу кричат: "Балтийцы, мы северяне, выходите!" Но мы-то знали, как распознать и северян, и тихоокеанцев. Правда, сержант наш чуть не купился в горячке. Ткнул рукой в дверь, и тут же снизу автоматная очередь: пуля у него прошла между пальцами и застряла в магазине. Тогда забросали нижний этаж гранатами, а сами начали выпрыгивать из окон второго этажа. И сразу увидели, какие "северяне" выскакивают из подъезда. Сержант Чадаев одного такого застрелил. Одежда на нем горела, зеленая ленточка на лбу, а он стреляет по нам и орет: "Аллах акбар!"
Но главное испытание ждало нашего земляка впереди: штурм президентского дворца и расположенной рядом школы снайперов. Уже названный журналист В. Громак так описывает бой:
"По замыслу командира разведвзвода, группа Полковникова должна была первой ворваться в школу и занять ее левый подъезд. Затем соединиться с основными силами, которые брали центральный и только потом предстояло штурмовать последний подъезд. Группа задачу выполнила, левое крыло захватила, но пулеметный огонь отрезал ее от основных сил. Атака захлебывалась. Чтобы прийти на помощь товарищам, Полковников с бойцами попытался пробиться, сделав пролом в стене. Гранатомет не взял старую кирпичную кладку. Тогда Дмитрий послал двух разведчиков выяснить, можно ли перейти по крыше. Там ребята прежде всего убрали гранатометчика. Затем подоспели остальные. Выломали окованные железом двери, преграждавшие путь к огневым точкам снайперов. Потом все потонуло в грохоте разрывов гранат.
Разведчики выполнили приказ командира. При этом старший лейтенант был тяжело ранен, но и с перебитой рукой продолжал воевать, пока не взяли школу снайперов.
Звание капитана ему присвоили досрочно. Вскоре, 3 мая 1995 года, Указом Президента Д.А. Полковникову присвоили звание Героя России. Если судить по номеру медали "3олотая Звезда", то наш земляк стал в России 171-м Героем. Награжден он еще медалями «За ратную доблесть" и "300 лет Российскому флоту". На пенсию по инвалидности Дмитрий Александрович вышел майором. После демобилизации Д.А. Полковников защитил диссертацию на звание кандидата экономических наук.
Человеку - 90. Патриарший возраст. Все геронтологи мира людей столь почтенного возраста относят к долгожителям. У нас Кавказ всегда славился аксакалами. Отрадно, что и Костромская область не так уж бедна на долгожителей. Иногда «Северная правда» рассказывает о своих патриархах. Об одном из них и этот материал.
Мудра и справедлива пословица: «Жизнь прожить - не поле перейти». Даже на ровном месте человеку свойственно спотыкаться. Так что всякое может произойти в жизни человека, о достижении возраста которого мечтают тысячи и тысячи людей. Счастливейшее детство выпало на долю Николая Ивановича Лебедева. Он был третьим ребенком в семье учителя церковно-при- ходской школы в Кузнецово, что в тридцати километрах от Костромы, Ивана Андреевича. Правда, сам отец не догадывался, что из Юрьевецкого уезда перевели его под негласный надзор за пропаганду революционных идей среди крестьянства. Случилось это до рождения Коли, в 1907 году. Труд учителя тех лет оплачивался не в пример нынешним хорошо. Семья имела свое хозяйство, даже сад - с вишнями и яблонями. Так что жили по сельским меркам зажиточно.
В 1919 году умерла мать, оставив пятерых сыновей. Тиф и другие болезни буквально косили тогда население. Три старших брата - Виктор, Анатолий и Николай - оказались на улице в прямом смысле слова.
- Кто-то подавал нам милостыню, - вспоминает Николай Иванович, - а кто- то и под зад поддавал. Спасла нас борьба с безнадзорностью - отправили в Кострому, в детдом.
Самый старший, Виктор, быстро «выдвинулся» - организовал пионерский отряд, затем комсомольскую ячейку. Потом он станет видным комсомольским работником Ивановской промышленной области и... узником ГУЛАГа. Домой вернется после реабилитации, чтобы через полгода умереть. К Анатолию судьба оказалась более благосклонной. Работал в КБ Лавочкина, а затем - в одном из космических бюро. Получил высшую награду - орден Ленина и несколько помельче.
После пяти лет учебы Николай поступил в экономический техникум. Но быстро понял, что «просиживать штаны» - не его призвание. В стране началась индустриализация, почетными стали рабочие профессии. Пошел Николай в литейный цех стерженщиком.
- Как мне, чумазому, радостно было возвращаться с работы,- шутит он. - На всех глядел свысока: смотрите, завидуйте - идет хозяин страны, рабочий.
Любознательного и трудолюбивого паренька заметили. Уже в 1937 году его избрали членом ЦК отраслевого профсоюза. Стал получать задания проверять родственные предприятия на предмет организации труда, техники безопасности. И понял - с двумя курсами техникума не потянуть. Вскоре его послали в Ленинград на годичные профсоюзные курсы. Там узнал об аресте старшего брата.
- Отчислите меня, - попросил директора. - Разве может брат врага народа учиться здесь?
Видно, умным человеком был руководитель курсов. Он успокоил слушателя и велел «поднажать» на учебу. В судьбе Николая Ивановича ничего не изменилось даже с началом войны - его «забронировали». Как совестливый человек, он не раз ходил в военкомат. В середине октября на совещании партийного актива Ярославской области было решено сформировать добровольную коммунистическую дивизию. Вскоре началась запись. Пошел в горком и Лебедев. Потом, на фронте, он встретит заведующего военным отделом горкома в чине майора. Ну а осенью сорок первого партийного активиста Лебедева он записал в добровольцы.
Кто интересовался историей Ярославской коммунистической дивизии (подобных было сформировано в стране всего четыре), тот знает, что ее личный состав дислоцировался в Песочном. Приписанный в свое время к полку связи, Николай Иванович и в дивизии стал телефонистом. Недолгой оказалась учеба - фашистские войска стояли у столицы. Правда, к разгару боев под Москвой ярославцы не попали, зато следующие полтора года, пока стояли в обороне северо-западнее Твери, хлебнули всякого.
После разговора с Николаем Ивановичем я посмотрел на карту: там, где стояла дивизия, даже крупные села имеют «водяные» названия. Рек и речек не счесть, а в междуречьях - бесчисленные болота. Весной и осенью они превращались в сплошное море, а дороги - в месиво. Никакой транспорт не мог подвезти к передовой ни снарядов, ни продуктов. Их по ночам носили на себе солдаты и местное население, в том числе подростки, полураздетые и полуразутые. Землянки тоже наполнялись на целый метр водой. И постоянные артналеты, бомбежки, атаки и контратаки. Стоило нашим перерезать дорогу на город Белый, как фашисты обрушивали на них всю свою авиацию и танковую мощь.
После войны, когда стали известны многие факты, выяснилось, почему немцы ценой огромных потерь возвращали злосчастную дорогу. С ее потерей они лишались многого: большая группировка войск у города лишалась всякого подвоза, а значит, могла капитулировать.
Однажды во время артналета перебило телефонный провод. Командир взвода связи приказал Лебедеву исправить линию. Приказ есть приказ, его надо выполнять, хоть и головы не поднять. На счастье солдата в окопе оказался пехотный командир. «Куда? - закричал он, дернув за ноги поднявшегося Лебедева. - Смерти хочешь?!» И все-таки не раз приходилось ему выходить на линию с тремя катушками и под минометным обстрелом, и под пулеметным.
Как-то во время фашистской атаки обрыв ушел исправлять рядовой Кокорин.
Только связи командир не дождался. Под рукой у него оказался Лебедев. Тот нашел товарища, держащего в руках провода. Оставалось только соединить их, но осколок снес солдату полголовы.
Судьба щадила костромича. Более того, была к нему милостива. Он одним из первых в полку был награжден медалью «За отвагу», еще довоенной, на колодке. Кстати, и орден Отечественной войны II степени Николай Иванович получил сразу же по его учреждении. При внимательном рассмотрении награды заметно отличаются своей формой от более поздних. Другой орден, Красной Звезды, боевой телефонист получил через четыре года после войны: так долго искала его награда.
Не раз контуженный, солдат дошел все-таки до «фашистского логова». Но в Берлине так и не побывал: рядовых и сержантов так запросто из воинских частей не отпускали, а экскурсии в то время еще не вошли в моду.
Демобилизовавшись, воин снова пришел на завод имени Красина, в тот же самый цех, на ту же должность - стерженщика. Прежних рабочих почти никого не оказалось: кто-то погиб, кто- то ушел на другие предприятия. То, о чем солдат мечтал всю войну, - вкалывать до седьмого пота, лишь бы не было войны - стало явью. Частенько приходилось оставаться на сверхурочные. И при этом Николай Иванович много времени уделял общественной работе. В начале пятидесятых его избирали даже депутатом горсовета.
В пятьдесят пять он получил пенсию. Но долго отдыхать не пришлось. Его позвали в ЖКХ оператором тепловой установки. Отсюда Николай Иванович ушел только в восемьдесят. Более шестидесяти лет трудился человек! Нынче он живет в квартире один. К нему часто приходят дочери, одна из которых сорок лет проработала учителем. Иногда приезжает сын из Ярославля, недавно вышедший на пенсию. Справить 90-летие Николая Ивановича пришли не только родственники, но и друзья.
Итак, Кострома стала богаче еще одним долгожителем.
Московская битва началась 30 сентября 1941 года и закончилась 20 апреля 1942 года. С обеих сторон в ней участвовало до трех миллионов человек. На первом этапе советские войска несли огромные потери в оборонительных боях. Враг был остановлен в 27 километрах от столицы. Измотав противника, наши фронты неожиданно для фашистов перешли в наступление. К апрелю они отбросили врага на 100-250 километров от столицы. Было освобождено до 11 тысяч городов, сел и деревень.
Победа под Москвой сорвала план молниеносной войны. Был развеян миф о непобедимости немецкой армии, не знавшей к тому времени крупных поражений. Одновременно был достигнут решительный поворот событий в пользу СССР, оказавший большое влияние на дальнейший ход войны. С этого времени начинается партизанское движение в захваченных гитлеровцами странах.
В битве под Москвой участвовали тысячи костромичей, часть которых не вернулась в родные края. Костромской городской совет ветеранов провел встречу защитников Москвы. Открыл и вел ее председатель совета, сам участник боев под столицей, М.М. Полковников. Только генерал-майор в отставке Е.Я. Лебедев войну начал лейтенантом, остальные - рядовыми, а К.И. Захаров вовсе был мальчишкой.
Прорыв из «мешка»
- Начальный этап битвы за Москву сложился неудачно. Командующий немецкими войсками Ф. Бок начал 30 сентября наступление по всему фронту в 1,5 тысячи километров. Но главные были бои на флангах. В результате под Вязьмой в «мешке» оказалось пять наших армий. Там же находился и я, южнее этого города.
В ночь на 11 октября наше командование решило прорываться с помощью психической атаки. Каждому офицеру выделили по сотне бойцов, определили «коридоры». Их границы очерчивали трассирующими очередями пулеметов. «Ура!» гремело до самого утра по всему фронту. Даже тяжело раненному, мне дважды пришлось переплывать Угру. Вышли к своим в Дорохове. После короткой передышки попал снова в 16-ю армию, командовать которой только что стал К.К. Рокоссовский. Под Волоколамском назначили в знаменитую дивизию И. Панфилова.
Что сказать о битве? Бои были очень тяжелые. Ведь при отступлении мы теряли до одной дивизии в день. И какова же была неожиданная радость, когда мы пошли в наступление. Вскоре нашей дивизии, укомплектованной подготовленными солдатами, среди которых были участники боев на Халхин-Голе и Хасане, присвоили звание «Гвардейская». К сожалению, через день погиб ее отважный генерал Панфилов.
Вклад костромичей в победу под Москвой огромен. Генштаб в это время практически возглавлял A.M. Василевский, начальником штаба у Рокоссовского был М.С. Малинин. Командовали дивизиями B.C. Поленов, С.А. Князьков, А.Г. Кудрявцев.
- Меня призвали в армию в 41-м году. У меня, рядового солдата, знавшего наизусть все патриотические песни, никак не укладывалось в голове, что мы докатимся до стен Москвы. Позже мы узнали, что здесь войска Конева и Буденного перестали существовать. Спасло то, что командовать фронтом поставили Г.К. Жукова, как его тогда уже называли, «генерал-наступление». Мы сразу же почувствовали его новую тактику.
Ночью седьмого октября из Алабино своим ходом наш дивизион «катюш» двинулся к Вязьме. Каков был их удар, многие знают. Фашисты паниковали, если в бой вступали реактивные минометы даже в конце войны. Чего уж говорить про первые удары. Мы были постоянно в движении. Ночью становились на боевые позиции, давали по семь-восемь залпов и покидали их. Передислоцировались не только из дивизии в дивизию, но из армии в армию. Тогда грозного оружия не хватало, а требовалось обмануть противника, показать, что «катюши» есть на всех фронтах. В эти дни не знал, что можно ночевать в хате. Спал в окопах на лапнике, прикрывшись плащ-палаткой, не более двух часов. Когда мы отходили, города и села оставляли целыми. Другими их увидели при наступлении: одни печные трубы торчат. По военной хронике все, наверное, еще помнят дороги, заваленные разбитой немецкой техникой. Удар наших войск оказался не только неожиданным, но и ошеломляющим. Вот и мстили фашисты, разрушая все, что можно.
- Я - паренек калужский, как в известной песне. Моя битва за Москву началась 22 июля. В ту ночь фашисты предприняли первую массированную бомбардировку. Наш 216-й отдельный зенитный артдивизион вступил в неравный бой. Немцы стремились в первую очередь уничтожить прожекторы и орудия. Это была кошмарная ночь.
Затем мы тоже оказались в «мешке». У деревни Максимково пришлось уничтожить пушки. Под огнем фашистов отошли в лес. Здесь нашли раненного в живот орудийщика Пантелеймона Гончаренко. Он попросил пристрелить его, чтобы не мучиться. Был он цирковым артистом, выступал в Смоленске с женой, а потом попал к нам. Мы стянули ему живот. Свыше ста километров несли солдата на плащ-палатке. В Рузе мы чуть живого Гончаренко сдали в госпиталь.
Тогда же, под Гжатском, на лесной поляне повстречались с концертной бригадой из ансамбля имени Александрова. Наш комбат К.Т. Шкодаревич взял ее в свою колонну, чтобы выйти из окружения. Когда обессилевшие солдаты начинали падать в походе, комбат подавал команду музыкантам: «Играть марш!» Под мелодию знаменитого марша «Прощание славянки» мы оживали. Он часто звучал, пока мы выходили из окружения.
Расскажу эпизод уже из мирной жизни. В декабре 1953 года на улице Симановского у «ямки» неожиданно встретился с однополчанином. Это оказался Пантелеймон Гончаренко. Только что приехал в Кострому на гастроли. Пригласил меня с женой в цирк на вечернее представление. После мы с женами долго ходили по проспекту Текстильщиков, вспоминали пережитое. Выжил Гончаренко, даже вновь стал цирковым артистом.
Рассказывает К.И. Захаров:
- В начале войны мы жили в Солнцево. Только что закончил седьмой класс. Мысль о фронте родилась сразу не у меня одного. Но пришлось вместо винтовки брать в руки лопату. Нас, 16-летних, отправили рыть окопы и противотанковые рвы. Почти каждый, день прилетали фашистские самолеты. Бомбили редко, а вот листовки рассыпали всякий раз. Хотя был запрет их собирать, однажды я поднял одну. На лицевой ее стороне оказалась фотография: Яков Джугашвили беседует с немецкими офицерами. На другой стороне говорилось о пленении сына Сталина и призыв к нашим солдатам сдаваться в плен.
Листовка произвела на меня шок. Мы ведь не знали ни о семьях тогдашних вождей, ни о том, как они живут. И вот неожиданное открытие: родной сын вождя сдался. Мелькнула в голове подленькая мысль: что же делать рядовым солдатам? Только позже мы узнали, что Якова, когда его пленили, выдал предатель. Выдержал старший лейтенант все испытания с достоинством, бросился на проволочное ограждение и был застрелен часовым.
Осенью нашу школу эвакуировали в Кузбасс. Моя война была впереди.
Рассказывает Герой Советского Союза Г.И. Гузанов:
- Службу начал до войны. Из Мары мы прибыли под Гжатск. Сразу же понесли потери. При отступлении со мной оказалось восемь ребят. Фашисты сбрасывали в нашем тылу диверсантов, которые травили колодцы. Сам видел мертвых.
В Серпухове попал на переформирование. В начале ноября, без зимнего обмундирования, нас подняли ночью по тревоге: в 12 км от города нет сплошной линии обороны. Наткнулись с другом на ячейку, где находился наш солдат. Себе такие же отрыли. Потом привезли мины, которые мы установили на опасных участках. Бомбежки ужасные, а после каждой - немецкие атаки. Дважды ходил в штыковую атаку. Стояли насмерть. Никакая сила не сдвинула с места. Под Новый год выдали лыжи и маскхалаты. После авиа- и артподготовки пошли в наступление. Пересекли дорогу на Калугу. Вскоре взяли Козельск, а к распутице - Сухиничи.
Рассказывает В.А. Тупиченков:
- Аттестат зрелости получил в Мантурове за три дня до войны, а на следующий уже был в Москве у отца. Война нарушила все планы. Вместо поступления в институт, 22 июня, как многие выпускники, пошел в военкомат.
В самый опасный день, 16 октября, из окна казармы видел, как по шоссе Энтузиастов сплошным потоком шел народ в сторону Владимира. Из нас сформировали истребительный батальон. Вечером на 60 человек выдали 17 винтовок, по две бутылки с зажигательной смесью и гранаты, кто сколько мог взять. На электричке поехали к линии фронта. Заняли оборону южнее Яхромы. Группой нашей командовать назначили выпускника Рязанского военного училища. Парень оказался с головой. Он приказал отрыть ячейки на расстоянии 40-50 метров. Чтобы каждый мог добросить бутылку до танка, если он пойдет между ними. Ячейки замаскировали.
- Не высовываться, - учил он нас, - пока танк не подойдет на 10-15 метров. На этом расстоянии его пулемет беспомощен. Как раз в такой момент и надо бросать бутылку или гранату.
Впереди нас стояла стрелковая дивизия. Однако 15 ноября до наших позиций дошли восемь танков. Остается сто, шестьдесят, сорок метров... Что произошло дальше - не знаю. Очнулся через полтора дня в госпитале. Увидел - ребята смотрят в окна. Попросил меня поднять. По улице стройными рядами в новеньких полушубках шли сибирские полки. Им предстояло ломать оборону противника.
Коней кормили соломой с крыш
Вспоминает М.М. Полковников:
- Служил в «привилегированном» роде войск - кавалерии. Пехота отходит, мы остаемся в арьергарде. К октябрю наша дивизия обезлюдела, но оборону держали крепко. Перед 5 декабря нас одели в маскхалаты, выдали по две гранаты, автоматы ППШ и патроны к ним. Вечером получили задание - уничтожить гарнизон, что стоял в деревне перед нашим фронтом. Немцы расположились в домах. Они не ждали нашей атаки. После снятия часового разбились на группы по 3-4 человека, определили, кому какой брать дом. В ход пошли автоматы и ножи. Затем началось общее наступление. Иногда случалось так, что мы видели противника, который шел параллельным курсом. Мы спешили перерезать ему дороги, а фашисты бежали. Броски были настолько стремительны, что фуражиры не поспевали подвезти корм. Лошадей кормили всем, что попадалось. Даже соломой с крыш. К концу московской битвы кони настолько отощали, что не всегда помогали шпоры. Но главное дело было сделано: врага отогнали от стен Москвы.
В кратком пересказе воспоминаний фронтовиков даны лишь эпизоды из личной жизни. На встрече же много говорилось о причинах неудач в начальный период войны, истоках победы нашего народа. Прежде всего - стойкости советских солдат, их героизма, умелом командовании войсками и умелой организации промышленности.
Шесть долгих лет, с 1 сентября 1939 года по 2 сентября 1945 года, продолжалась вторая мировая война. Неизвестно, сколь долго она могла бы длиться, если бы не вступление СССР в войну с Японией. Менее трех недель потребовалось советским войскам, чтобы в пух и прах превратить хваленую миллионную квантунскую армию. При этом наши потери составили всего двенадцать тысяч убитыми: столь «бескровной» войны история не знала.
Немало костромичей участвовало в разгроме Японии. Многие из них за боевые действия получили ордена и медали. Городской совет ветеранов собрал за «круглый стол» несколько живущих в Костроме ветеранов, участников той далекой войны. Они поделились воспоминаниями, как воевали с японцами. Заседание вел председатель совета М.М. Полковников. О ходе второй мировой войны, причинах ее возникновения и закономерности поражения стран-захватчиков напомнил полковник в отставке, непосредственный участник событий на Дальнем Востоке, H.C. Захаров. Проанализировал он и ход советско-японской войны. Другие участники «круглого стола» в основном рассказывали о конкретных случаях, происшедших с ними.
С берегов Балтики - до Пхеньяна
Рассказывает В.А. Тупиченков
Мы ликовали в мае 45-го. Только что в жесточайших боях был повержен Кенигсберг - нынешний Калининград. Не смутил нас и новый приказ - разбить Курляндскую группировку врага, состоящую из 12 дивизий. На наше счастье, она вскоре сдалась.
И вот 9 июня получили приказ на погрузку в эшелоны. Через десять дней уже были на границе с Монголией. Помню яркое утро 9 августа. Всю дивизию выстроили на плацу. Зачитали приказ Сталина о вступлении в войну с Японией. Затем вручили награды за Кенигсберг, лично мне - орден Отечественной войны I степени. После церемонии командир полка пригласил меня в машину. Развернул карту. На ней - узенькие ниточки тропок, неизвестно куда ведущие.
- Твоя задача, разведчик, - приказал, - выяснить каждую дорогу, чтобы знать, куда идти.
Так началась моя вторая война. Вспоминаю, как наши части втянулись в глубокое ущелье. Неожиданно впереди появился водный вал до четырех метров высотой. Солдаты быстро взобрались на сопки, а вал за несколько минут прокатился над машинами. Потом выяснили - японцы взорвали плотину, надеясь, что поток не только задержит наше наступление, но и погребет многие жизни. Враг просчитался.
В считанные дни дошли до Харбина. Командование провело здесь удачную операцию: город окружили со всех сторон, после чего японский гарнизон сдался. Ни одного разрушенного здания не оказалось. Затем двинулись на Дальний, а после его взятия армия резко повернула на север. На третий или четвертый день достигли корейской границы, где завязались тяжелые бои. Но яростное сопротивление было сломлено. Помню, как на наши позиции двинулась конная дивизия. Уже дана была команда «горячо» встретить противника. Потом выяснилось: дивизия шла сдаваться. Кавалеристы побросали свое оружие, из которого вырос огромный курган.
Моя война закончилась в Пхеньяне. Был многолюдный митинг, на котором выступали наши генералы, Ким Ир Сен. Позже, в 83-м году, в составе делегации мне еще раз пришлось побывать в Корее. На государственном приеме, произнося тост, я напомнил про победный митинг.
- А где он проходил? - словно перепроверяя меня, спросил Ким Ир Сен.
- Вокруг той площади теперь красивые дома стоят, - ответил я.
- А-а, - удовлетворенно произнес корейский вождь.
Из пекла - под ливень
Рассказывает А.П. Смирнов
После окончания Ярославского пулеметно-минометного училища меня направили в 5-й танковый корпус, которым командовал генерал А.Г. Кравченко. С этим корпусом прошел от Курска до Вены, от Вены - до Пльзеня, где 11 мая разгромили последнюю фашистскую группировку, а оттуда - до Порт-Артура.
Когда нас грузили в эшелоны, мы уже догадывались, куда повезут. После того, как проехали Рязань, все сомнения развеялись - едем воевать с Японией. Уже 21 июля мы разгружались в монгольском городе Чойбалсане. В ночь на 8 августа всю броневую мощь выдвинули к китайской границе.
С наступлением новых суток вся техника пересекла границу. Против нашей махины не могла устоять никакая сила. Лишь поначалу встречали очаговое сопротивление. Трудности заключались в другом. Через горы Хингана танки продвигались по ущельям, где даже ночью не было ветра. А днем солнце нещадно палило. Техника разогревалась до 70 градусов. Нам же, пехотинцам, пришлось сидеть на броне. Если случайно хватался рукой за металл, то тут же ее отдергивал. При этом воды нам давали в ограниченном количестве.
Но вот горы позади. На равнине нас встретили проливные дожди. Путь перерезала река, мост через которую японцы взорвали. Саперы и понтонеры потрудились на славу - через сутки через новый мост пошли танки. Двигались по железнодорожной насыпи, так как вся долина представляла собой сплошное болото. Больше всего остерегались налетов авиации. И вот однажды появились четыре самолета, как потом выяснилось, управляли ими смертники-камикадзе. Один был сбит, а другие врезались в наших три танка. Больше потерь до Мукдена, а затем до Порт-Артура мы не понесли.
По морям, по волнам
Рассказывает Б.А. Норицын
8 августа наш отряд торпедных катеров по тревоге был переведен в бухту Троица, что в заливе Посьет. На следующий день шесть из них вошли в порт Юки, где не встретили никакого сопротивления. Стояли здесь до 12 августа. Затем пошли на Сейсин. В бухту ворвались с заглушёнными моторами. Город жил обычной жизнью: горят огни, ходят трамваи. Из разведки вернулись в Расин. В шесть утра возвращаемся в Сейсин - город как вымер. В рыбном порту высадили десант из 11 человек, возглавил который главстаршина Кабанов. Потом они окажут неоценимую услугу в освобождении города. Приблизительно с час, как могли, мы поддерживали десант. Затем подошли торпедные катера и «морские охотники» с более мощными орудиями. В городе располагалось японское пехотное училище, курсанты которого сопротивлялись с яростью обреченных. И только 16 августа город пал.
Уже 19 числа мы ворвались в бухту города Гинзан. Увидели удивительную картину: справа по ходу на берегу митингуют корейцы, а слева на плацу идет строевая подготовка японцев. Нас никто не ждал. Вечером к нам пожаловали парламентеры с предложением сдаваться. Нам тогда это показалось смешным. Видимо, поэтому командир отряда Марковский запер их в каюте. Но надо отдать должное, японцы оборонялись отчаянно. Лишь через двое суток армейские части начали сдаваться, а в центре города самураи вспарывали себе животы. Были и камикадзе.
Наши потери были невелики, но все же были. Причем виной тому были американские мины. Только 21 августа наши союзники сообщили, что вдоль побережья они сбросили более 700 мин...
Лечили мы и врагов
Рассказывает А.А. Елькова
Война застала меня в Великих Луках. Вскоре по радио начали призывать: «Граждане, покидайте город». Мы уехали в Красный Холмск Калининской области. Там 9 августа 1941 года меня призвали в 1017-й эвакогоспиталь. Трудно было под Ленинградом: по 70 раненых поступало. Не спали мы по пять суток. Хирургическое отделение устраивали в разных сараях, конюшнях, а то и в палатках. Сами чаще всего отдыхали под открытым небом, укрываясь при бомбежках подушками, словно они могли спасти.
Потом нас отправили в распоряжение Краснознаменной Дальневосточной армии. С началом войны больше принимали японцев, чем своих, причем в основном дистрофиков, авитаминозников. Некоторые вели себя заносчиво. При общении от нас требовали улыбок. В темном углу могли лишить даже жизни.
Однажды самураи попытались организовать побег. С этой целью подготовили концерт, главным номером которого должен был стать танец самурая. Тайком они набрали кухонных ножей, чтобы в нужный момент с их помощью захватить оружие. Но наша разведка упредила злой замысел. И еще раз хорошо сработала разведка. В апреле 46-го года в день рождения императора большая группа решила совершить харакири. Японцы не имели острых предметов, поэтому заранее стали припасать крышки от консервных банок. Наши вскоре узнали об этом, и массовое самоубийство было предотвращено...
Нас ветром шатало...
Рассказывает А.К. Шустов
В 1942 году я попал в Забайкалье, где служил до конца войны. Летом 44-го начали понимать, что войны с Японией не избежать. Пришел приказ не строить оборонительных рубежей, не проводить учебу. А самое главное - нас перевели на вторую норму довольствия. К тому времени в нашей роте, к примеру, оставалось 17 человек - другие лежали в госпитале или находились в отдыхающих командах. Из-за плохой кормежки армия оказалась небоеспособна. Ее требовалось сначала подкормить, прежде чем вести в бой. Солдат, которого шатает ветер, много не повоюет.
К началу войны с Японией я был комсоргом батальона. Уже собирался в передовом отряде двинуться вперед, как вышел приказ - назначить меня секретарем редакции 92-й дивизии противовоздушной армии. Когда стал отказываться, дескать, и строки не написал, последовал ответ: «Не Боги горшки обжигают». Так и не пришлось участвовать в боях...
Об участии костромичей в дальневосточной кампании рассказал генерал-майор в отставке Е.Я. Лебедев.
Участники «круглого стола» обсудили уроки прошедшей войны. В свете последних событий они пришли к выводу, что надо крепить обороноспособность Родины, восстановить уважение к армии, воспитывать у молодежи патриотические чувства.
Наш земляк из подмосковного города Красноармейска М.М. Коноваев рассказал однажды в "Северной правде" о книге "Секунды бессмертия". В ней собраны краткие материалы о 403 солдатах Великой Отечественной войны, повторивших подвиг Александра Матросова: поправ смерть, они легли на вражеские пулеметы, чтобы спасти товарищей. Четыре костромича совершили этот подвиг. Двое стали Героями Советского Союза. Павинец Василий Попов удостоился ордена Отечественной войны II степени. Только не уровнем награды измеряется подвиг человеческий.
В августе 1942 года 33 уроженцев Павинского района призвали в морскую пехоту. Из них только Анатолий Степанович Фролов живет нынче в райцентре. Остальные - кто погиб, кто умер. В числе призывников оказался Василий Попов. Кстати, с ним за день до гибели встречался А.С. Фролов, служивший в соседнем батальоне. Поговорили о том о сем, о предстоящем завтра десанте, вспомнили о родных деревнях...
Эти факты из жизни героя рассказал мне председатель районного совета ветеранов И.В. Мальцев. Сам фронтовик, он многое делает для увековечения памяти не вернувшихся с войны. По его инициативе районное руководство решило создать стенд в музее, на котором отобразить подвиг земляка. С этой целью уже обратились в штаб Северного флота, в Центральный военно-морской архив и другие организации.
В самом Павинском районе, в селе Леденгск, где Василий закончил школу, из которой вышли два Героя Советского Союза, хорошо знают Попова. Его именем названа улица в селе, время от времени районная газета публикует воспоминания. Передо мной, возможно, одна из первых подборок в "Северном луче" за 26 апреля 1975 года. Ее материалы довольно-таки наглядно рисуют образ героя, его подвиг.
Василий был старшим из семи братьев и сестер. В четырнадцать лет, после смерти отца, на него легли все семейные заботы. Одной матери не прокормить такую ораву. Поэтому мальчишка пошел работать в колхоз. Трудился наравне со взрослыми в поле, на льнозаводе, на заготовках леса. В первый год войны, когда все мужское население ушло на фронт, 17-летнего юношу назначили бригадиром. Колхозники с уважением относились к серьезному не по годам своему руководителю. Пацаны, что были моложе его, но трудились от зари до зари наравне со взрослыми, даже побаивались. И радовались, когда бригадир похваливал мальчишку.
Далее привожу цитату из воспоминаний Виталия Григорьевича Попова, младшего брата: "С особым старанием заботился он о новом урожае, урожае 1942 года. Уже дружно тянулись к голубому небу посевы. Наступил сенокос. Созрел урожай. Но не суждено было Василию возить в колхозные амбары хлеб. В это самое время ему пришлось взять в руки оружие и защищать Родину".
Василий Григорьевич попал на Северный флот. В школе младших сержантов подружился с Анатолием Терентьевичем Поповым из деревни Евсяково Чухломского района. Позже он писал о своем друге: "Вася был скромным, дисциплинированным, выдержанным парнем. И меня он не раз удерживал от неверных поступков. В день окончания курсов обменялись сувенирами: он мне подарил ложку с гравировкой "Другу на память", я ему - перочинный ножик. Договорились: если останемся живы, побываем друг у друга на свадьбах".
Обращают на себя внимание слова о дисциплинированности и выдержанности. К этому времени В.Г. Попов уже был коммунистом. Поэтому ничего нет удивительного, что он удерживал друга от дурных поступков. С члена партии требовали не только личного примера - быть первым в учебе, быть дисциплинированным, - но и помогать товарищам преодолевать все невзгоды. Скорее всего, срабатывала здесь и природная черта характера сельского жителя.
Вновь обратимся к старой публикации Виталия Попова, основанной на воспоминаниях о старшем брате: "В 18 лет он принял присягу. И уже через полгода был на фронте. В отчаянных атаках закалял свою волю. Стал он признанным комсомольским вожаком в батальоне морской пехоты. Неоднократно ходил в разведку, в тыл врага. В начале 1944 года в течение 45 дней Василий Попов из дота отбивал атаки альпийских стрелков и гренадеров отборных подразделений генерала Дитла".
Сам подвиг - это миг. Но к его совершению человек готовится всю жизнь, никогда не думая, конечно, что он совершит этот подвиг. Но однажды, когда встанет вопрос "или-или", воспитанный в духе преданности и любви к Родине солдат без тени сомнения пойдет на верную гибель.
Как известно из истории Великой Отечественной войны, на Кольском полуострове во многих местах фашисты так и не смогли вступить на советскую территорию. Думается, в этом есть заслуга и нашего земляка. Решительное наступление Карельского фронта началось 7 октября 1944 года. В ночь на 13 октября батальон морской пехоты высадился десантом на пирсы норвежского города Линахамари. К утру весь порт уже был освобожден от фашистов, но город еще оставался в их руках. Конечно же, они не могли смириться с потерей порта. Поэтому предпринимали одну за другой контратаки.
"Мы должны были продержаться до прихода подкрепления, - писал в "Северном луче" участник десанта Юрий Шашков. - Наша группа залегла в камнях у дороги. Ждали новой атаки фашистов. Немцы пошли цепями в полный рост. Огонь был такой плотности, что, казалось, град падает с неба. Нас прижали к земле, и я думал, что наша песенка спета. Но вот Василий (он лежал рядом со мной) поднялся во весь рост и крикнул: "Комсомольцы, за мной!"
А комсомольцами были все, все как один, надев бескозырки, бросились на врага. В ход пошло все: ножи, автоматы, саперные лопаты. Мы выдержали, а немцы отступили и больше не осмелились повторить атаку. А туг к нам пришло пополнение (видимо, подкрепление. - Е.С.).
В этом бою Василий Григорьевич остался жив, только жить ему оставалось считанные часы. Бой продолжался. Обратимся к книге "Секунды бессмертия", где рассказано о последних часах героя: "На соседней сопке заговорила вражеская огневая точка. Василий с несколькими бойцами устремился туда. У самого дота его вторично ранило. Превозмогая боль, он оглянулся назад и увидел, как гибли друзья-десантники. Василий метнул последнюю гранату, она взорвалась у самой амбразуры. Пулемет на несколько секунд прекратил стрельбу. Но лишь пехотинцы пошли в атаку, как снова яростно ударил свинцовый ливень. Он бил без передышки, "выдергивая" из цепи наших бойцов. Тогда Попов... собрал последние силы и рванулся к амбразуре - это было на виду у всех воинов. Они увидели, как у самого дота фашисты почти в упор ударили по Василию из крупнокалиберного пулемета. Несколько пуль попало в отважного комсорга. Василий нашел в себе силы подняться, сделать еще два шага вперед и бросился на ствол пулемета".
Командующий Северным флотом 9 июня 1945 года своим приказом навечно зачислил В.Г. Попова в списки личного состава части. В порту Линахамари на братской могиле североморцев стоит обелиск, напоминая о подвиге наших воинов. Память увековечена. Однако жизнь Василия продолжится и после того, как разрушится памятник. Продолжится в памяти народной, в легендах и былях о нем. Совершив подвиг ценою в жизнь, Василий Попов обессмертил свое имя навеки.
Кострома - не морской порт. Однако морем грезило, наверное, не одно поколение мальчишек. Кто-то подсчитал: в Российском флоте среди высших офицеров и адмиралов костромичи составляли до сорока процентов. Ни одна область не может сравниться с нами. Немало морских офицеров, мичманов, старшин и матросов после службы возвращаются в Кострому. Часть из них состоит в Общероссийском движении поддержки флота. В Москве 27 июня состоялся III съезд этой общественной организации. На нем присутствовали шесть наших делегатов: по одному от 50 членов ДПФ.
Съезд проходил в гостинице "Спорт", куда съехались делегаты со всех концов России - от Камчатки до Калининграда. После его открытия и избрания руководящих органов последовали приветствия: от администрации президента, от правительства, Госдумы, Совета Федерации. И только потом на трибуну вышел председатель совета М.П. Ненашев с докладом. Кстати, среди материалов, выданных делегатам, оказался и отчет о деятельности. Подумалось: зачем это, если докладчик все скажет. Ошибся. Михаил Петрович ни одного факта не взял из отчета. Говорил о наболевшем эмоционально. В первую очередь - о состоянии флота. Оно, как и в целом в обществе, тревожное. Докладчик размышлял, что надо сделать для исправления положения.
Во главу угла всей деятельности следует положить патриотическое воспитание. По мнению докладчика, обстановка в стране и на флоте напряженная. ДПФ волнует состояние духовности в обществе, экономическое развитие государства, сокращение численности русского и других народов нашей страны. В целом действительность мало радует российского человека. Но только слабаки жалуются на жизнь и отсиживаются в стороне. "Мы, ДПФ, - подчеркнул докладчик, - организация ответственных и сильных граждан. Наш дух возмущения мы преобразовываем в активный дух деятельности".
Этот тезис можно подкрепить конкретными примерами из отчета. Члены ДПФ нашли могилу штурмана крейсера "Варяг" Е.А. Беренса и теперь ежегодно здесь проводят патриотические митинги в день его рождения 27 января. Ежегодно проводятся общероссийские Ушаковские беседы в день рождения великого адмирала. При участии Калужского регионального отделения ДПФ открыт единственный в стране памятник адмиралу Д.Н. Сенявину. В честь 330-летия Петра Великого в Москве и других городах проведены торжественные мероприятия. Наиболее празднично юбилей отмечен в Воронеже - колыбели русского регулярного флота.
ДПФ в марте 1999 года организовало и провело научно- практическую конференцию "Национальная морская политика России: разработка и реализация". В ней участвовали представители всех властных, общественных и деловых кругов. Такое комплексное обсуждение морской темы проведено впервые за все века существования Российского флота. Рекомендации конференции направлены во все органы власти. Инициатива
ДПФ по разработке национальной морской политики затем рассматривалась на Совете Безопасности России. В Указе президента "О морской деятельности государства" заложены многие рекомендации конференции. Создана морская коллегия. В академии Генштаба введен курс "Национальная морская политика России". Глава государства утвердил "Морскую доктрину России", термин которой впервые введен на конференции.
Эти факты убеждают, что ДПФ занимается и "малыми", и государственными делами. Ведется большая работа по оказанию помощи бывшим морякам, в том числе семьям погибшего "Курска". В Приморье 50 ветеранам флота оказана юридическая и практическая помощь в решении социальных проблем. Материальную поддержку получили школы, библиотеки, музеи и клубы юных моряков. Кстати сказать, наше областное отделение ДПФ (руководитель С.В. Морозов) высоко оценено в постановлении съезда за активную работу.
И все-таки основным направлением в деятельности движения остается патриотическое воспитание, организация духовной, моральной и материальной поддержки флота. В этом отношении заметна роль ДПФ по исправлению ошибок в биографиях выдающихся граждан Отечества, восполнению учебников и справочников правдивой информацией. Для системной работы с подрастающим поколением ДПФ создает детско-молодежную организацию. Движение активизирует деятельность по организации эффективной политики в отношении морских и водных видов спорта.
Съезд принял программу действий на предстоящие четыре года. Главным направлением в работе определены разработка и реализация национальной морской политики России совместно с другими общественными и государственными структурами. ДПФ будет энергично заниматься морским просвещением всех слоев населения, активно участвовать в разработке и принятии законодательной базы Российского флота.
От Павина, как пошутил Н. Гоголь, за три года не доскачешь до ближайшего моря. И однако же в районе свыше тридцати лет действует морское собрание. Оно объединило подводников и моряков надводных кораблей, морских пехотинцев и летчиков морской авиации - всего свыше семидесяти человек. Накануне Дня Военно-Морского флота мы встретились с заместителем председателя комитета по управлению муниципальным имуществом районной администрации В.В. Киселевым. После трех лет службы на подлодке он еще на пять лет заключал контракт. Теперь Вячеслав Владимирович входит в руководящий состав общественной организации.
- Вячеслав Владимирович, согласитесь, не все приморские города имеют морские собрания. А близ Павина даже средней величины озера нет. И тем не менее...
- Теперь трудно выяснить, кому пришла мысль объединить в организацию всех отслуживших моряков. Мы как-то разговорились на эту тему с Анатолием Степановичем Фроловым, но и он не вспомнил. А он - самый уважаемый моряк, таких в области поищешь. Анатолий Степанович в годы войны сопровождал конвои, направлявшиеся в Мурманск от берегов Англии. Пока была возможность, он постоянно ходил в школу, выступал перед ребятами. Теперь они к нему ходят домой. И другие моряки, более молодые, не помнят. Могу предположить, что однажды в свой праздник собралось человек пять-шесть, чтобы отметить его, а дальше круг стал расширяться. Пока, наконец, мы не оформились в организацию. Избрали совет, в который вошли представители разных флотов. Разные у них и звания. Рядом со старшиной первой статьи С.В. Коржевым на заседаниях сидит командир атомохода В.Н. Елисеев. Тут и глава Леденгского сельского поселения капитан второго ранга П.В. Русанов.
- К чему сводится деятельность организации?
- В основном к моральной поддержке. Ну разве не приятно
в день рождения получить десятка два поздравлений? Да и в будние дни, когда кто-то из собратьев справится о здоровье, поверьте, радостно становится на душе. Изредка, но и физическую помощь оказываем друг другу. Случалось, и крышу перекрывали, и дрова рубили, и проводку меняли. Никто и никогда не отказывал в совете. Ведь среди нас люди разных профессий и специальностей, так что каждый может что-то подсказать.
Однако самым главным в своей деятельности мы считаем патриотическое воспитание молодежи. Есть среди нас член экипажа печально известной подлодки К-19 Леонид Дмитриевич Аверкиев. На ней и пожар случился, и утечка радиоактивной воды, за что лодку окрестили "Хиросимой". Леонида Дмитриевича ребята слушают, что называется, с широко раскрытыми глазами, когда он рассказывает о героических действиях товарищей при аварии. Никто из них не запаниковал, а исполнял свой долг четко и слаженно, чем помог спасению экипажа.
Регулярно выступают наши моряки перед учениками школы юнг, созданной в селе Петропавловском. Надо отдать должное ее организатору, преподавателю физкультуры Валерию Николаевичу Чигареву. Помимо всего прочего он еще и бессменный руководитель поискового отряда по местам боев. Газета «Северная правда», кстати, о нем не раз писала. Петропавловцы, если попадают служить на флот, сразу же становятся умелыми матросами. Немало навыков они приобретают в родной школе.
Наши моряки часто публикуют свои воспоминания на страницах районной газеты. Можно почитать в ней и очерк о ком-нибудь из ныне живущих ветеранов. Знаю, что материалы о моряках ребята читают с большим интересом.
- Через два дня будет праздник всех, кто причастен к морю. Как вы его отметите?
- Соберемся сначала на берегу реки. В свое время мы создали импровизированную палубу из досок. На ней построится весь состав в форме, кто сможет прийти. Старшему по званию будет отдан рапорт. Состоится подъем военно-морского флага. Затем начнутся соревнования "флотов". В их программе - традиционное перетягивание каната, подъем тяжестей. Соревнования проходят при большом стечении народа. Каждый болеет за своих - балтийцев, тихоокеанцев, черноморцев или североморцев. Поверьте, это интересно наблюдать со стороны. Праздник всегда заканчивается концертом.
В этот раз мы проведем еще митинг по случаю открытия памятника всем матросам-павинцам. Создавали его не только по инициативе, но и с личным участием морского собрания. Много трудов стоило, чтобы вытащить из леса и привезти в Павино валун весом в несколько тонн: в своем районе соответствующей техники очень и очень мало. Списанный якорь, весь проржавевший, нашли, пришлось его приводить в божеский вид. Отлита металлическая плита с указанием, в честь чего и кого установлен памятник. Он как бы приобщает наше село к разряду приморских поселений.
7 февраля 1981 г. разбился самолет Ту-104А командующего Тихоокеанским флотом адмирала Эмиля Спиридонова, который возвращался с ежегодного оперативно-мобилизационного сбора (штабных учений), в котором принимало участие руководство всех флотов Советского Союза. На борту находились сам адмирал Спиридонов, член военного совета Флота вице-адмирал В.Д. Сабанеев, командующий авиацией флота генерал-лейтенант Георгий Павлов, другие высокого ранга пассажиры - всего 52 человека. В том числе 16 адмиралов и генералов. А также супруга командующего Валентина Спиридонова и жена первого секретаря Приморского крайкома КПСС Тамара Ломакина.
Во время Великой Отечественной войны советский флот потерял всего четырех адмиралов. А тут - сразу 16.
Из трех командующих Тихоокеанским флотом - костромичей - жители области меньше всего знают о жизни Эмиля Николаевича Спиридонова. Наверное, потому, что слишком мало лет отпустила ему судьба, да и флотом он командовал чуть более года.
Вспоминаю тот день в начале февраля 1981 года. Тогда жил в Целинограде, а работал собкором «Правды». Разговариваю с кем-то из коллег по телефону. Закончив "деловую часть", он спросил:
- Ты, кажется, тихоокеанец? Погиб ваш командующий. Читай завтра некролог.
Как-то не по себе стало. Такие люди гибнут не часто. Почему-то сразу вспомнился Владивосток с его улицами, прыгающими с увала на сопку и обратно. Видимо, у автомобиля тормоза отказали. Удрученным голосом все же спросил:
- Что случилось?
В газете "Правда", как убедился за год работы, все знали. Даже большие тайны.
- В Ленинграде, при взлете, самолет рухнул на землю. Больше ничего не могу сказать.
На следующее утро десятого февраля просмотрел несколько газет. Во всех - некролог одного содержания, подписанный первыми лицами партии, государства и Министерства обороны. Лишь через много лет узнал кое- какие подробности.
По обычаю, в начале февраля в Ленинграде собирали всех командующих флотами на совещание. Тихоокеанцы полетели на видавшем виды Ту-104. Якобы перед вылетом самолет капризничал, долго не заводился. В сердцах командир обронил роковую фразу: "Все, лечу в последний раз. Сам уйду в отставку, и машину - на списание". Вторая примета: Валентина Николаевна, жена командующего, пожелала лететь вместе с ним в город, где прошла молодость и где они поженились. Эмиль ее отговаривал, но не смог.
На совещании тихоокеанцев похвалили. В сложнейших условиях, когда мир замер в ожидании большой войны между Китаем и Вьетнамом, корабли флота предотвратили агрессию со стороны моря. На суше хорошо обученные войска сами справились с налетчиками. Командующий вправе был рассчитывать на очередной орден (к тому времени на его груди красовалось четыре, в том числе Красного Знамени). Если бы не прерванный полет!
- Набрав скорость, - рассказывали очевидцы, - самолет начал взлетать, не доходя примерно одну треть до конца взлетной полосы. На высоте около 50 метров он накренился на правое крыло, перевернулся и упал.
Вместе с командующим погибли член военного совета флота вице-адмирал В.Д. Сабанеев, несколько генералов и старших офицеров - всего 51 человек. Государственная комиссия установила причину катастрофы: изношенность самолета. Э.Н. Спиридонова похоронили на Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге.
На белый свет будущий адмирал появился в Макарьеве 26 сентября 1925 года. Его отец Николай Михайлович после гражданской войны долго служил в армии и милиции, часто меняя место работы. В 1934 году его направили в Киргизию, в министерство сельского хозяйства. Юный Эмиль, студент техникума, в первые дни войны решил сбежать на фронт. Получилось другое. В ноябре сорок первого техникум закрыли, а через месяц второкурсник Спиридонов стал учиться в морской спецшколе № 5, переведенной в поселок Чок-Курган из Баку.
Затем было высшее военно-морское училище, которое Э.Н. Спиридонов окончил в апреле сорок седьмого года. "Командира группы корабля", как значилось в его дипломе, направили служить в Приморье. На подлодке он стал командиром боевой части. В первый же отпуск молодой лейтенант отправился в Ленинград, где его ждала невеста с косой до щиколоток, озорная певунья. Дочь архангельского моряка, она хорошо понимала, какая ожидает ее жизнь. Небольшие гарнизоны на берегу моря, месячные, а то и полугодовые походы в море любимого мужа. Осознание своего положения очень помогло в укреплении семейных уз. Супруги прожили душа в душу свою недолгую жизнь.
Через пять лет Эмиля переводят на Северный флот, где он через два года стал командиром средней подлодки. Потом учеба на высших офицерских курсах. И далее - постоянный рост в должностях и званиях: командир бригады, командир дивизии подводных лодок. В семидесятом году Эмиль Николаевич стал командиром эскадры подлодок Тихоокеанского флота. Место ее дислокации - Камчатка. Вскоре эскадру преобразовали во вторую флотилию, а Э.Н. Спиридонову присвоили звание контрадмирала. Будучи в высоком чине, Эмиль Николаевич, как и прежде, часто выходил в море, посещал гарнизоны, хватало ему дел и в собственном штабе. По воспоминаниям дочери Л.Э. Дворянчиковой, муж которой, кстати, тоже был подводником, она не видела отца неделями. Перед тем, как стать командующим флотом, Эмиль Николаевич пять лет пробыл его первым заместителем.
Интересные воспоминания оставили о нашем земляке его сослуживцы. Вице-адмирал в отставке С. Шаповалов, учившийся вместе с адмиралом в спецшколе и ВВМУ: "Эмиль Николаевич был очень добрый человек, порядочный офицер и адмирал. Он никогда не кичился, не хвастался (хотя было чем), был очень скромным, уважаемым человеком, превосходным мужем и замечательным отцом".
Герой Советского Союза вице-адмирал Р. Голосов: "Какие черты характера Эмиля Николаевича привлекали меня с первых дней нашей совместной работы? Главное - высочайшая ответственность за порученное дело: «командовать самым сложным нашим флотом». Такого же ответственного подхода он требовал от всех своих подчиненных... Умел Эмиль Николаевич доложить истинное положение дел и отстаивать свою точку зрения в самых высоких инстанциях... Подхалимов не жаловал, относился к ним с брезгливостью, свойственной высокопорядочным людям".
Николай Эмильевич, сын адмирала: "Был ли он строг ко мне? Скорее всего, да. Он всегда стремился больше показать и рассказать мне о своей работе, даже устраивал экскурсии на подводную лодку... Впервые погрузившись, я ждал каких-либо небывалых ощущений, но все было очень спокойно. И только прослужив не один год на атомных подводных лодках и постояв у руля на командирском мостике, я понимаю, каких трудов стоит это кажущееся спокойствие..."
Память об адмирале жива. В честь него переименована третья Флотская улица во Владивостоке. Воды Мирового океана бороздит большой противолодочный корабль "Адмирал Спиридонов". На Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге сооружен мемориал в память о погибших тихоокеанцах.
Два выходных дня ушли на чтение одной книжки. Признаться, давно не читал в таком темпе. А "подгонял" один интерес: судьбы людей, давно ушедших в мир иной. Их - десятки, все с "именами". Кем-то назван остров, кем-то залив, поселок или город. Читал и вспоминал Дальний Восток. Моя служба началась на острове Русский. Где-то в миле от него за сопкой лежал другой остров - Путятина. Где-то южнее были бухта Посьет и поселок с таким же названием. Признаюсь честно, ни о чем их названия в то время не говорили. Только позже узнал, что Путятин и Посьет - адмиралы русского флота, первооткрыватели дальневосточных земель.
С их биографическими справками и еще десятками других познакомился только сейчас, прочитав книгу Владимира Шпанченко "Фрегат в Имперской гавани". Ее главный герой - Иван Бутаков, старший офицер фрегата "Паллада", прославленного гениальным пером нашего романиста И.А. Гончарова. Для костромичей И.И. Бутаков должен быть интересен прежде всего тем, что родовое имение известной "морской" фамилии - в Пчелкине Судиславского района. До обидного мало мы знаем о знатном роде.
Отвлекусь еще раз от главной темы. В послевоенные годы вплоть до середины семидесятых годов отделом сельского хозяйства газеты "Северная правда" заведовал Александр Григорьевич Соловьев. Родился он как раз в Пчелкине. Раза два к нему заходил односельчанин, профессор Высшей дипломатической школы Федор Волков. Уважаемые люди по часу беседовали о земляках, но ни разу в их разговоре не промелькнула фамилия Бутаковых. Мы с А.Г. Соловьевым не раз ездили в деревню на ночь за грибами, ночевали под елками. Он читал мне наизусть целую поэму о А.И. Комиссарове, спасшем жизнь царю. И ни разу не заикнулся о своих знаменитых односельчанах. Выходит, мало что знал о них. Так что уж говорить о других.
Честь и хвала Владимиру Шпанченко, познавшему и поднявшему глубокий пласт морской истории как Костромы, так и России в целом. Достаточно сказать, что пять братьев - Алексей, Григорий, Владимир, Дмитрий и Иван Бутаковы посвятили свою жизнь морю. Четверо из них стали адмиралами, а пятый безвременно погиб при обороне Севастополя в 1856 году. Наибольшее внимание автор уделил Ивану Ивановичу. Можно догадаться, почему. Прежде всего, как думается, из-за внутренней формы повествования. Владимир Шпанченко внимательно прочитал "Фрегат "Паллада" И.А. Гончарова. Сделал выписки офицеров и матросов костромичей, даже подсчитал, кто и сколько раз упоминается в книге. Чаще других, кажется, вестовой писателя Семен Фаддеев - аж 89 раз. Много страниц отведено и старшему офицеру фрегата.
В своей книге автор широко использует эти выписки, дополняя их биографическими сведениями. При этом широко использует покоящиеся в архивах материалы известного краеведа А.А. Григорова. Кстати, ему тоже отведено несколько страниц, на которых автор с сочувствием рассказывает о сложной судьбе незаурядного человека.
Лично мне показалось, что очерки с рубрикой "Из репортерского блокнота" самые интересные. В них - продолжение самой истории. В самом первом, с чего начинается книга, "В бухте Постовой", автор рассказывает, как в начале шестидесятых годов побывал на месте упокоения фрегата "Паллада". Лежал он на глубине двадцати метров, и еще можно было различить сквозь толщу воды его очертания. Увидев такое, думаю, не один бы автор "несколько дней ходил под впечатлением увиденного и услышанного". Тем более если в кармане еще лежит поднятый гвоздь с фрегата.
Что же касается главного героя книги, то автор прошел с ним много-много миль. Побывал на Балтике и в Атлантическом океане, избороздил все Средиземное море, "присутствовал" на открытии Суэцкого канала, охранял дальневосточные рубежи великой России. Сопровождал Александра II во всех морских поездках. Капитаном фрегата "Ослябя" ходил в Нью-Йорк. За верное служение России и проявленные при этом героические подвиги награжден почти всеми орденами империи. Имел много наград зарубежных. Скончался адмирал в 1882 году. Жизнь его - пример нынешним мальчишкам из клуба юных моряков и всем другим, кто любит море.
Если из одного села одновременно в военных вузах учатся более десяти мальчишек, о чем это говорит? Да к тому же в селе не имеют понятия об "отказниках". Следует добавить, что Раслово - не районный центр, а в средней школе чуть более ста учеников, собранных из всех соседних деревень. На поставленный вопрос можно смело отвечать: в селе по-настоящему занимаются военно-патриотическим воспитанием.
Впервые мимо Раслова проехал более сорока лет назад. Водитель грузовика, подвозившего меня в Судиславль, поравнявшись с указателем, не преминул заметить:
- Крепкий здесь колхоз, а руководит им легендарная женщина, Мария Александровна Персианцева. Может, слыхал?
То была моя первая командировка в область. Так что ни о ком и ничего не знал, разве что о Прасковье Андреевне Малининой, о которой даже учебник рассказывал. Чуть позже познакомился не только с этими замечательными руководителями.
Что же касается Раслова, то дорога часто заводила сюда газетчика. Само село мне всегда казалось потаенным. Девять улиц, на которых можно встретить офицера в полевой форме. У ворот какого-то предприятия, обнесенного высоким забором, военные грузовики. О продукции (деревянная тара под военные приборы, как потом стало известно) местные жители распространялись мало. О надоях, урожаях, сырах местного завода - пожалуйста. О секретном предприятии - ни-ни. Кроме того, в старинном селе (более трехсот лет) в шестидесятые годы "поселилась" геологическая экспедиция, занимающаяся разведкой водных запасов. На строго расчерченных улицах выросли и четырехэтажные дома, заселенные в большинстве своем приезжим людом или переселенцами из соседних деревень. Переполненную школу расширили и преобразовали в среднюю в 1984 году, когда хозяйство получало миллионные доходы.
Отработав председателем 27 лет, М.А. Персианцева создала первичную ветеранскую организацию. Забота о нуждах и быте первых колхозников, патриотическое воспитание молодежи, связи со школой с той поры стали главным содержанием ее работы.
Центр по патриотическому воспитанию - краеведческий музей. Создавали его общими силами всей округи. Житель деревни Лазарево, бывший тракторист В. Чугунов подарил прялку. Жительница деревни Володино - кувшин для масла. Старшеклассник Сергей Степанов выпросил патефон у бабушки, живущей в Нее. Ветеран педагогического труда Г.М. Герасимова принесла самовар конца девятнадцатого века. Много-много других экспонатов собрали ребята. Зато теперь на уроках чтения в младших классах учителям не надо объяснять забытые слова из произведений А. Пушкина, Л. Толстого, М. Пришвина и других. Легче показать, например, веретено, безмен, рушник, чтобы дети сразу поняли, что это такое. Можно смело говорить: создание музея сдружило ветеранов и детей.
Теперь музей - место встречи детей и стариков. К примеру, школа проводит акцию "Орден в моем доме". Дети собрали материал о своих дедушках и бабушках. В благородном деле поучаствовал даже первоклассник Толя Ванин. О своей акции дети отчитались " устным журналом" в музее. Сюда пригласили заслуженных колхозниц А.И. Герасимову, Е.Г. Разумову, труженицу тыла Г.П. Ванину, награжденную орденом "Знак Почета". Рассказ Антонины Ивановны Герасимовой о трактористках военных лет очень понравился ребятам. Ее слушали при полной тишине. Уроки мужества обязательно проводятся в музее перед Днем Победы и Днем защитника Отечества. К сожалению, в живых остались только два участника войны - Петр Андреевич Кудряшов и Надежда Васильевна Лопатина.
С созданием детско-ветеранской организации в школе дружба окрепла еще более. Помимо ребят в нее вошли Н.П. Крылова, Н.В. Смирнова, В.В. Балабанова, А.Б. Кукушкина и другие. Старшие подсказывают ребятам, чем заняться в первую очередь, вместе проводят мероприятия. Уже проведено несколько акций: "Милосердие", "Память", "Ветеран живет рядом" и другие. При ДВО создан тимуровский отряд. За деревней Лазарево закрепили десятый и пятый классы. Само Раслово "обслуживают" дети начальных классов и семиклассники, Белобородово - девятиклассники. И так по каждой деревне. Даже в летние каникулы. К примеру, на станции Меза к Н.П. Осиповой, ветерану труда, ставшей инвалидом, Алеша Герасимов и Даниил Кудреватых приходят почти ежедневно. Носят воду, колют дрова, заносят их в дом. Коля Тихомиров и Дима Шлыков по просьбе ветерана привозят продукты питания. Таких примеров можно привести много. Дети помогают заготовлять сено, обрабатывать грядки, убирать урожай, а зимой чистить дорожки.
Иные работы дети и ветераны выполняют вместе. В первую очередь - уборку улиц. Перед Днем Победы - обязательный совместный воскресник по наведению порядка на территории вокруг памятника погибшим солдатам. Чуть позже здесь высаживают цветы, как и на территории возле церкви. Общий труд, помощь немощным - это и чувство ответственности за старшее поколение, и дружеские отношения со своими дедушкой и бабушкой. В этом, думается, и заключается суть тимуровской работы.
С участием старших дети проводят такие акции, как "Ищу Героя", "История Отечества", упоминавшаяся уже "Орден в моем доме", "Страницы памяти" и другие. В музее накопились уже десятки записей с воспоминаниями ветеранов. Их используют и они пригодятся еще многие годы учителям истории и литературы. Многие ребята поощрены благодарственными письмами и подарками.
Пока в селе жило много фронтовиков, они постоянно приходили на уроки. Преподаватель физкультуры и ОБЖ С.А. Дубов хорошо понимает значение подобных встреч. Они были ему большим подспорьем. Слушая рассказ ветерана, ребята понимали, насколько в боевой обстановке, да и на службе в мирное время, важно быть сильным и выносливым.
Игра "Зарница", состязания команд "Солдат России", как ничто другое, воспитывают будущих защитников Отечества. Расловские ребята, готовясь всякий раз к соревнованиям, изучают историю Великой Отечественной войны, осваивают "специальности" связиста, снайпера, разведчика, санитара. И успешно защищают честь школы. Выступили даже в областной игре "Зарница". На районном уровне у них "постоянная прописка" - второе место.
Выходит, не случайно многие выпускники Расловской школы становятся курсантами военных академий и институтов. Те, кто идет служить в армию, с достоинством и честью продолжают дело отцов и дедов.
ПОРТРЕТ ОТЦА, ИЗОБРАЖЕННЫМ ДОЧЕРЬЮ
Не только мы, земляки, отмечали 100-летие Главного маршала авиации Александра Александровича Новикова, но и Москва, Санкт-Петербург, другие города. Много было сказано добрых слов в адрес человека удивительной судьбы. Крестьянский мальчишка из нерехтской деревеньки сумел подняться до таких высот служебного положения, о которых даже самая смелая гадалка не могла бы ему напророчить. И все-таки, осмелюсь утверждать, наиболее тепло, искренне, с осмыслением большой жизни представила образ маршала его дочь Светлана.
Написала она книгу "Портрет отца в интерьере времени". С некоторым опозданием приходится говорить о ее выходе. Но лучше поздно, чем никогда. Даже очень уважающие А.А. Новикова читатели вряд ли смогут познакомиться с "Портретом": книга издана тиражом в одну тысячу экземпляров, а нашей области не досталось и сотни. Однако при желании ее можно найти. По крайней мере знать о ней необходимо. Книга поделена на две главы. В первой рассказано о том, как "мой отец воевал".
Война застала будущего маршала в Ленинграде, где он возглавлял ВВС военного округа. На руках у него уже был билет до Москвы, а далее - на Киев, но пришлось оставаться на месте. В час ночи 22 июня генерал-майора Новикова вызвали в штаб. Ознакомившись с директивой Генштаба, он ставит боевую задачу - на каждом аэродроме истребительной авиации выделить по эскадрилье, готовой вылететь по сигналу ракеты для отражения атак противника. Для бомбардировщиков - подготовить боекомплекты для нанесения ударов по живой силе и аэродромам противника. За каких-то два-три часа все было сделано так, как решил командующий. В результате почти ни один самолет в округе не погиб на земле. Хотя мы знаем, что именно в первые часы войны наша авиация понесла самые тяжелые потери. Только 6 сентября фашистские самолеты смогли прорваться к городу.
Далее автор одну за другой разбирает военные операции, где авиация страны под командованием А.А. Новикова играла решающую роль. К лету 42-го года было сформировано десять воздушных армий, которых еще не знали в мире. Этот собранный воедино кулак уже в полной мере проявил себя в Сталинградской битве. Впервые наши ВВС действовали здесь в форме массированного авиационного наступления, поддерживая наземные войска на всех направлениях главных ударов фронта. Широко стали использоваться штурмовики при прорыве вражеской обороны. Гораздо позже это станет непременным правилом во всех битвах.
Следующая операция, подробно разобранная Светланой Новиковой, - на Кубани, где "воздушное" сражение вышло далеко за рамки фронтового масштаба". Пожалуй, даже не все авиаторы слышали про так называемую "Кубанскую этажерку" - эшелонированные боевые порядки самолетов по вертикали и фронту. "Этажерка" родилась при прямом участии нашего земляка.
В дальнейшем, какие бы крупные операции ни проводились, обязательно в них участвовала авиация, причем не всегда в свойственном для нее боевом порядке. Так, под Яссами и Кишиневом наши штурмовики начисто разгромили танковую армаду до того, как она должна была начать наступление, чтобы прорвать кольцо окружения крупной группировки. В боях за Кенигсберг А.А. Новиков применил другую "новинку", использовав днем тяжелые бомбардировщики для взлома фортов, имеющих бетонные стены и потолок до пяти метров.
И так - всю войну. Анализ тактических и стратегических замыслов Главного маршала, кажется, никто еще подробно не сделал.
Вторая глава посвящена тому, как "с отцом расправились после войны". О том, что А.А. Новиков после войны сидел в тюрьме, был лишен воинского звания, звания дважды Героя Советского Союза и орденов, знают многие. Автор, досконально и глубоко изучившая не только "дело" отца, но и всех одновременно репрессированных с ним, рассказывает обо всех деталях сфабрикованного дела. Крупных военачальников судили якобы за то, что они самолетами вывозили из Германии различные ценности и драгоценности. Но даже исполнители указаний "сверху" удивлялись при описи спартанской обстановки в квартире и на государственной даче Главного маршала. Для репрессий была другая причина - политическая.
В этой главе Светлана Новикова подробно анализирует и репрессии 37-го года, когда чудом они не коснулись отца. Читать эту главу, пожалуй, даже интереснее, чем про баталии. Потому что автор старается разобраться и понять все происходящее в то время. Ее выводы не всегда согласуются с общепринятыми взглядами не только хрущевско-брежневского периода, но и "переосмысленными" современными перевертышами. Оригинален взгляд автора и на мировую политику, на действия ее вершителей - Гитлера, Черчилля и других.
Говоря о цели написания данной книги, С. Новикова без обиняков заявляет: "Мне хочется, чтобы через судьбу отца, через его образ люди лучше узнали свою историю, свой народ и осмыслили самих себя, свою сегодняшнюю нескладную жизнь". В значительной степени это ей удалось. Сожалеть лишь приходится о том, что у книги слишком мала аудитория, т.е. количество читателей.
Накануне Дня памяти и скорби областной совет ветеранов провел «круглый стол». Его тема – «Уроки Великой Отечественной войны и задачи по патриотическому воспитанию».
В центре по воспитанию молодежи собрались участники войны и парада Победы, руководители детско-ветеранских организаций, представители районных советов ветеранов.
Обращение к важнейшей теме не случайно. Еще вчера отъявленные русофобы, иного слова не подберешь, чаще всего каркали: «Патриотизм - последнее убежище негодяев». Ныне иные из них развернулись на сто восемьдесят градусов. Но не фарисействуют ли они? Судите сами. Фронтовик с тяжелым ранением Г.А. Гарнов, кстати, открывший своим выступлением дискуссию, проанализировал четыре учебника истории. Два из них, по его мнению, насквозь лживы и только один приближенно к истине показывает историю Великой Отечественной войны. Разве станет патриотом ученик, если каждая строка учебника твердит о промахах, допущенных «глупыми и недальновидными» военачальниками? Но разве не они сломали хребет фашизму, покорившему всю Европу? Однако иные учебники не напрямую, но утверждают обратное. И как не вспомнить справедливый вопрос бывшего президента В.В. Путина: «А на чьи деньги выпущены учебники?» Выходит, в самом деле, кто платит, тот и заказывает музыку.
Костромская земля вырастила немало настоящих патриотов. Наши известные и безымянные земляки проявляли настоящую отвагу в битвах с захватчиками. Александр Невский, Дмитрий Донской постоянно опирались на костромскую рать. Настоящий героизм проявили земляки в Великой Отечественной войне. Докладчик, заместитель председателя областного совета ветеранов В.А. Тупиченков напомнил: 163 костромича за годы войны стали Героями Советского Союза, 30 - удостоены трех орденов Славы, а более 80 присвоено звание Героя Социалистического Труда. Кстати, трое, с золотыми звездами, участвовали в работе «круглого стола». И в новой России один из костромичей, Д.А. Полковников, получил высокое звание Героя. Было бы ошибкой не использовать пример героев в воспитательных целях. В.А. Тупиченков довольно-таки подробно рассказал о формах и методах воспитательной работы.
Выступающие конкретными примерами дополнили его выводы.
В школах области все больший вес приобретают детско-ветеранские организации. В них состоят уже десятки тысяч ребят. Они встречаются с ветеранами, записывают их рассказы, участвуют в акции «Ищу героя», пишут рефераты о войне, помогают престарелым ветеранам. Очень подробно о работе детско-ветеранской организации «Добрая планета» школы № 30 рассказала ее руководитель Л.В. Демидова. Еще в 1968 году у школы установили обелиск в память погибших учителей и учеников. На плите выбиты имена всех погибших. Теперь в День Победы у обелиска проводятся митинги. Право стоять в почетном карауле надо завоевать хорошей учебой, а главное, добрыми делами. И ребята стараются.
В Нейском районе за учебный год проведено 94 урока мужества.
На них в обязательном порядке выступают фронтовики, которых осталось всего-то несколько десятков. Ребята знакомятся с биографиями Героев Советского Союза, уроженцами нейской земли, им рассказывают о проявленном героизме нейчан. Пятого мая в районе произошло знаменательное событие - состоялась презентация Книги воинской славы. В ней собраны имена всех нейчан, вернувшихся с войны. И что характерно, в составлении книги большую помощь оказали школьники. Посещая ныне живущих фронтовиков и семьи уже скончавшихся, ребята получали наглядный урок патриотизма своих земляков.
Фронтовик Б.П. Коротков вспомнил, как накануне войны его сверстники с гордостью носили значки «Готов к труду и обороне», «Готов к химической защите» и другие. Ныне в школах преданы забвению уроки военного дела. А они нужны, как никогда: на годичную службу ребята должны идти подготовленными. Знать оружие, уметь ходить в строю, преодолевать препятствия. И что досадно, ни одна воинская часть не шефствует над школами. В годы войны в области были сформированы пять дивизий, но ни в одном музее такой факт не отражен. О восстановлении содружества школ с воинскими частями говорили и другие выступающие.
Не счесть положительных примеров, услышанных от участников «круглого стола». Но об одном хотелось бы сказать отдельно. В Красном решили восстановить обелиск у школы. Объявили конкурс на лучший эскиз. В нем участвовали десятки людей: от первоклассников до ветеранов. Победил профессионал, преподаватель художественного училища. Вполне закономерно. Только не менее важны детские рисунки, прежде всего для них самих. Ребята участвовали в важнейшем деле.
Одно выступление, а именно Героя России Н.П. Майорова, заставило еще раз обостренно задуматься над важнейшей проблемой. Его часто приглашают в школы, техникумы, вузы. И всюду, от пятиклассников до выпускников вузов он слышит один и тот же вопрос: «А что вы имеете с этого?» То есть, какую мзду получает Герой за совершенный подвиг.
- Самостоятельно ли мальчишка пришел к такому вопросу? Сам себе отвечаю: нет, ему в буквальном смысле слова вдолбили в башку мысль о наживе. Прежде всего средства массовой информации. Если говорить конкретно, то прежде всего телевизор. Один из телеканалов регулярно ведет передачу «Герой дня». Кто ее герои? Артур Чилингаров с товарищами, установившими в морской пучине на Северном полюсе флаг России? Космонавты, посадившие обезумевший корабль по баллистической траектории, что грозило всему экипажу гибелью? Да нет же. Убийца и насильник почище Чикатило, дутая звезда эстрады, несущая в массы антикультуру, не совсем рядовая «ночная фиалка». Это перечисление можно бы продолжить. Чем «добрым и вечным» наполнят они душу подростка? Какие чувства разбудят? Алчность, похоть, «красивая жизнь». И ничего другого.
Самое страшное - воевать с подобным оружием патриотам нечем. Можно «идти в народ» (и нужно), выступать перед аудиториями. Но услышат патриота десятки, в лучшем случае, сотни. Телевизор смотрят миллионы. Противовесом «Героя дня» могла бы стать программа «Служу Отечеству». Не умаляя всего положительного, что в ней есть, на нет сводит юмор. Идиот прапорщик, недотепа офицер и рохля солдат - вот герои анекдотов о солдатской жизни. Юноша, мало знакомый с ней, может все это принять за чистую монету. Не потому ли так много допризывников правдами и неправдами «косят» от службы?
Об информационной войне у нас почему-то говорят мало. Однако все больше людей задумывается над содержанием телепередач. Проведенные недавно ВЦИОМ исследования показали: 57 процентов жителей России выступают за введение цензуры на телевидении. Такому, конечно, не бывать: цензура запрещена Конституцией. Однако требуется узда на тех, кто по глупости или злонамеренно внедряет в души молодежи образ жизни, далекий от идеалов патриотизма, то есть любви к Родине. Одним ветеранам, при всей их активности, не справиться с огромной задачей воспитания.
Все меньше времени остается до 65-го Дня Победы над фашистской Германией. К сожалению, меньше остается и победителей. И задача всех - окружить ветеранов войны заботой. По сути дела, этой проблеме было посвящено последнее заседание президиума областного совета ветеранов.
Начальник отдела департамента социальной защиты населения Л. Е. Берегова проинформировала о социальном обслуживании ветеранов и инвалидов на дому. В нашей области около тридцати процентов населения - пенсионеры. Часть из них уже не могут обслуживать себя. Им в помощь в районах создано 65 отделений по обслуживанию на дому. Их соцработники обслуживают более семи тысяч человек. С нынешнего года департамент, изучив опыт вологжан, внедряет его в Мантуровском районе. Это так называемый разноуровневый способ обслуживания. Пожилых людей разделили на четыре категории: кто может обслуживать себя, кто нуждается в этом частично, кто не выходит из дома, но еще что-то может сделать, и кто прикован к постели. Естественно, каждая группа нуждается в разной степени помощи. Одному надо помочь в огороде, а другому и воды подать напиться. Затем провели хронометраж рабочего времени соцработников. Оказалось, что их требуется меньше. При этом обслуживание стало более целенаправленным. Скорее всего, такой метод будет использоваться в других районах.
По-прежнему острым стоит вопрос предоставления жилья ветеранам Великой Отечественной войны. Все, кто стоял на учете до 1 марта 2002 года, к очередному Дню Победы по указу президента должны получить жилье или денежную компенсацию. Таковых в области 392 человека. Важно отметить, что последним указом увеличена площадь предоставляемого жилья с 22 до 36 квадратных метров. При этом ветеран имеет возможность получить около 970000 рублей на покупку жилья. На эти средства вполне можно приобрести приличную комнату или квартиру. Поскольку в департамент поступают не всегда правильно оформленные документы, совет ветеранов обратил внимание своих подразделений, чтобы они вплотную занялись данной проблемой. Следует добавить: указание Президента в нашей области с честью выполнено. Надо полагать, получат жилье и те 1500 ветеранов, кто встал в очередь позже названной даты.
За относительно короткое время президиум в пятый раз обсуждает вопрос об издании книги воинской славы. В пример поставлены мантуровцы. Здесь уже вышла книга. На последнем заседании по данной проблеме отчитались председатели Кадыйского, Судиславского и Островского районных советов ветеранов. Работа ведется повсюду. Степень готовности книг у всех разная. Каждому хочется, чтобы в нее были занесены все вернувшиеся с войны. Это очень сложная задача, на решение которой уходит очень много времени. Обнадеживают заверения председателей: к Дню Победы такие книги выйдут.
В стране объявлен смотр- конкурс школьных музеев и комнат боевой и трудовой славы. Наша область, безусловно, участвует в нем. Нам есть что показать, ведь четыре музея уже занесены в книгу почета Всероссийского комитета ветеранов. Претендентов на победу и в этом конкурсе немало. Среди них - школа № 38 города Костромы. На следующий год после открытия школы в ней организовали музей. Теперь он вырос до комплекса с тремя отделениями. В музее постоянно проводятся уроки мужества, встречи с ветеранами войны и боевых действий. Воспитательная работа приносит свои плоды. Выпускники охотно идут в армию. Только в этом году шесть парней решили поступить в военные училища. Активисты музея включились в подготовку книги воинской славы: они выявили 70 фронтовиков, вернувшихся с войны, список которых передан в городской совет ветеранов. Музей получил высокую оценку на заседании президиума.
Совет ветеранов по-прежнему озадачен состоянием лекарственного обеспечения ветеранов и инвалидов. В области более восемнадцати тысяч человек не отказались от льгот на получение бесплатных лекарств. Однако фактически этим правом пользуются лишь 56 процентов льготников. Остальные, в основном жители отдаленных населенных пунктов, вообще не получали ни одного рецепта. Следует еще добавить, что наши аптеки получают менее трехсот наименований лекарств, причем наиболее дешевых. Между тем наши соседи - свыше пятисот. После указания президента о завышенных ценах на лекарства они в области подешевели на... 0,5 процента. Как о доказанном факте на заседании говорили о том, что аптеки обеспечивают больницы лекарствами по сниженным ценам, компенсируя «убыток» за счет населения.
В литературном музее состоялась презентация сборника «Была война...». В зале собрались историки, архивисты, музейные работники и все, кто интересуется историей родного края. О том, как создавалась книга, о ее авторах, полученных рецензиях на нее рассказал директор архива новейшей истории Костромской области A.M. Елизаров. Он является и редактором, и составителем сборника. Обсуждение прошло дружно и длилось оно почти два часа. С разных сторон подошли к оценке содержания книги доктора исторических наук A.M. Белов и В.Н. Маин, кандидаты Е.Ю. Волкова, Б.Н. Гусев, А.И. Иванов, писатель В.В. Пашин и другие. В одном они сошлись: документы - непревзойденный воспитатель молодого поколения, надо лишь умело использовать их.
О чем же идет речь? «Была война...» - логическое продолжение другого сборника «В грозном 41-м...... Там были помещены разные документы периода с 22 июня по 31 декабря 1941 года. В новом сборнике - документы 1942-45 годов. Здесь есть все: решения партийных органов, постановления местных советов, письма фронтовиков, ответы на них, различная информация о помощи фронту, о героических усилиях колхозников и рабочих костромских предприятии, лесной отрасли.
Документы сборника разделены по годам. К каждому предпосланы краткие пояснения с оценкой событий данного года. Читателю, мало знающему историю Великой Отечественной войны, из пояснений становится понятным, что происходило на фронте в тот год. Затем, знакомясь с документами, можно ясно понять, в какой обстановке они рождались. Так, год 1942-й открывается письмом уполномоченного представителя штаба МВО Петрова председателю комитета обороны г. Костромы о военном госпитале № 4054. Находился он на барже в районе Лунево-Густомесово. Его кто-то решил перевести в Киров, для чего уже было запрошено 17 вагонов. Уполномоченный требует: «Препятствовать эвакуации госпиталя... как мероприятию ненужному, вредному и нецелесообразному...». Действительно, под Москвой разгар контрнаступления, поступает много раненых. В этот момент разве можно ставить на колеса медучреждение, если его можно разместить в Костроме, по конкретному адресу - в помещении бывшего ФЗУ.
Составители сборника не обошли, кажется, ни одного направления экономики, социальной или культурной жизни. Страна не только воевала, но и созидала. К примеру, 11 мая 1943 года бюро Костромского горкома ВКП(б) постановило: «В связи с вырубкой большого количества лесного массива вокруг города для нужд промышленных предприятий, социально-культурных и бытовых учреждений, обязать горисполком в 1943 году провести посадку хвойного молодняка по старым вырубкам в количестве 20 гектаров». Растут ныне те самые леса!
Знакомясь с документами, осознаешь, насколько крепко было единство тыла и фронта. Своим защитникам люди слали посылки, сдавали хлеб и мясо сверх плана, перечисляли деньги на танковые колонны и авиаэскадрильи. Лично я впервые узнал, что С.И. Штейман, в то время старший зоотехник «Караваево», став лауреатом Госпремии, внес в фонд обороны причитающуюся ему премию - 100 тысяч рублей. Даже ученики начальных школ, как явствует из представленных в книге документов, собирали и вносили деньги.
Эмоциональный заряд несут иллюстрации, снимки ударников, копии удостоверений к наградам, почетных грамот, извещений о погибших и пропавших без вести. Нельзя без волнения читать «Личную карточку» Гали Дмитриевой, эвакуированной из Ленинграда в Кологрив. Пятилетняя девочка могла лишь рассказать, что папу звали дядя Коля, а маму - тетя Маруся, которая умерла. А таких детей область приняла десять тысяч. «Мы много слез пролили при разборе документов» - призналась Т.М. Карпова, сотрудница архива. Надеюсь, что и другие читатели также близко к сердцу воспримут тексты всех документов.
С их содержанием следовало бы знакомить всех старшеклассников. Не только нынешних, но и будущих. Ведь их дедушки и бабушки, как и гвардейцы на фронте, не щадили себя в тылу. '
Около получаса Москва салютовала 23 февраля. В небо взвились тысячи разноцветных фейерверков. Тем же вечером в небе в городах лопались ракеты, рассыпая огни самых разных цветов. Так заканчивался День защитника Отечества. Глядя на праздничные салюты, всякий раз вспоминаю далекое детство.
Еще шла война, Великая Отечественная. Мне, наверное, уже пять лет. Я только что научился складывать буквы в слова. Старший брат, пятиклассник, вернувшись из школы и пообедав, взялся за непривычное для себя и необычное для меня дело. Мякишем из хлеба он соединил газетные листы. Затем из палочки выточил лопатку. Пыхтя, начал выводить ею буквы, то и дело окуная ее в пузырек с чернилами из ольховой коры. Затаив дыхание, с печи я наблюдал за сложнейшей работой брата. Часа через два он поставил восклицательный знак. Плакат вышел, как тогда казалось, на удивление красивым. Его повесили над кроватью. И с пола, и с печи я любовался им. Гоголем ходил и брат. Он, наверное, ожидал прихода мамы. Вот и она пришла с работы. Удивилась. Вслух складывая буквы, прочитала: "Слава Красной Армии!"
Не думаю, что мой брат сам догадался написать лозунг в день 23 февраля. Видимо, школьникам подсказали учителя. Ведь Красная Армия к тому времени освободила многие оккупированные земли. Каждому было понятно: война близится к концу. Для меня, пятилетнего малыша, тот день стал осознанным праздником. На всю жизнь.
На мой взгляд, после Дня Победы он является вторым по своей значимости. Ведь с каких сторон и кто не посягал на наши границы. А что в результате? После каждой войны Россия становилась только крепче. Со времен Александра Невского русские ополченцы, а затем регулярная армия никогда не проигрывали войн. Благодарная Родина всегда помнила Пересвета и Ослябю, орлов Суворова и Кутузова, матроса Кошку и экипаж "Варяга".
Но будем справедливы, невиданный ранее героизм наш народ проявил в годы Великой Отечественной войны. От рядового солдата до маршала. От мальчишки, что стоял у станка на снарядном ящике, потому что было-то ему двенадцать-пятнадцать лет, до министра, или до наркома, как их тогда называли - все ковали победу и на фронте, и в тылу. И тревожными показались слова президента Д.А. Медведева о том, что свою победу мы никому не уступим. Призывы "оттуда" о пересмотре итогов войны как-то понять можно. Реваншисты были, есть и будут. Как-то на днях хорошая знакомая нашей семьи поведала такой рассказ. Ее сваха, англичанка лет пятидесяти, в разговоре за обедом задала удививший вопрос:
- В войне с Гитлером Россия была на нашей стороне?
Ее муж, видимо, рассерженный профанством супруги, в сердцах ответил:
- На нашей, на нашей.
С точки зрения англичан и их присных оказывается, гитлеровскую армию одолели союзники, открытия фронта которых наш солдат ждал более трех лет. Самых тяжелых, самых кровопролитных. Когда за неимением другого оружия бойцы с винтовками ходили в атаку на немецкие танки. И не на Западном фронте, а на Восточном фашисты понесли две трети своих потерь в живой силе. И не английского или американского солдата, а русского встречали жители освобожденной Варшавы, Праги, Вены и других столиц. Теперь Запад ставит задачу возвысить свои победы, уничижая наши. Иными словами, стараются муху раздуть до размеров слона. В этом они, кажется, преуспели. Не по глупости же задала такой вопрос англичанка. Проводимые опросы показывают, что более половины населения западных стран, исключая немцев, не знают, кто и с кем воевал во вторую мировую войну. Как можно понять, западные идеологи хорошо поработали.
И кажется, не только на свой народ. За деньги или бескорыстно, но и в нашей стране вырос слой подпевал. Наверное, многие обратили внимание на другое выступление президента, когда он зачитывал вопрос из ЕГЭ по истории. Повторять их порядочному человеку просто стыдно, настолько они скверны. В чьей голове они родились и какими чиновниками Министерства образования утверждались? Фамилий и имен нам не называют.
Иные средства массовой информации буквально "стравливают" давно умерших полководцев. Больше всех травле подвергается Г.К. Жуков. "Объективные исследователи" такую муть городят о горячо любимом солдатами полководце, что диву даешься. Как же надо ненавидеть столь почитаемого военачальника, даже Эйзенхауэром, Монтгомери и де Голлем, чтобы лить грязь на гордость русского народа?! Идет фильм за фильмом, но мало что в них появляется нового, исключая, конечно, "недальновидность", "бесталанность", "кровожадность" и тому подобную галиматью.
Стыдно больше не за тех, кто пишет подобные опусы, а за тех, кто предоставляет экран, эфир или газетные полосы. Создается такое ощущение, что "свой своего побиваши" в угоду какому-то недругу, имя которого пока скрыто за семью печатями. Искренне говорю, меня порадовали послепраздничные заявления руководителей страны о прекращении подобных и других русофобских выступлений. Вслед за этим раздались голоса о разработке статьи Уголовного кодекса и применении ее в отношении русофобов и клеветников. Предвижу, какой хай поднимется о "зажиме демократии". Попробовали бы эти молодчики что-либо подобное сказать в разлюбезной им Америке. Там не только в Гуантанамо, а может, и подальше бы задвинули. Зато наши ребятки кичатся: какие мы смелые. Да, действительно, очень смелые - умершего льва пинают ослиными копытами. Достается не одним полководцам. Еще в семидесятые годы началось гонение на Ивана Сусанина. Он не был ратником, но его подвиг уже четыреста лет вдохновляет русских солдат. Так вот, в те годы договорились до того, что не только подвига, но и самого героя, как такового, никогда не было на свете. И сейчас нет- нет да и реанимируется эта галиматья.
Слава Богу, что пакость чаще всего пролетает мимо ушей. Но стопроцентную гарантию дать нельзя. Кто-то всякую ложь принимает за чистую монету. Очень приятно, что рассчитанная на молодежь растлевающая пропаганда не очень-то и пристает. Сужу о том по многим встречам в школах в предпраздничные дни. Особенно памятен разговор "афганцев" со старшеклассниками и курсантами первого курса военной академии. Летчик, десантник, "химик" рассказали о своих товарищах, не жалевших своих жизней за "други своя". Как приятно было смотреть в широко раскрытые ребячьи глаза! Они сами, казалось, точно так же поступили бы, как их ровесники в восьмидесятые годы.
Мне и самому пришлось выступать перед учениками школ № 8 и 19. Рассказывал о солдатах Великой Отечественной войны, героях своей книги "Солдатами становились". Самих фронтовиков осталось до обидного мало. Приходит наша очередь рассказывать о них, воевавших. Кто-то сменит однажды и нас. Эта цепочка связи поколений не прервется никогда, пока жива Россия.
Воины 331-го гвардейского парашютно-десантного полка каждый год отмечают 27 декабря - годовщину своей части.
Свой номер полк получил при формировании как стрелковый в 1944 году. В начале следующего он уже участвовал в боевых наступательных операциях. Так, 26 марта 1945 года его бойцы овладели городом Папа, захватив при этом около ста офицеров и солдат противника, два бронетранспортера. Через три дня полк форсировал вплавь реку Раба. Комсорг второго батальона младший лейтенант Шумилов первым переправился на другой берег с группой солдат и захватил плацдарм. Позже его наградили орденом Красного Знамени. Он участник Парада Победы в Москве 24 июня 1945 года.
Под городом Тульн третий батальон с приданной ему ротой захватил аэродром, на котором находилось двадцать пять боевых самолетов, а также склады с бомбами и боеприпасами. Пятого мая полк совершает марш из Вены в городок Штаау (Чехословакия). Миллионная группировка фашистов при объявлении капитуляции не сложила оружия. Пришлось ее уничтожать. 9 мая, когда в Берлине войска праздновали Победу, полк с боями овладел городом Зноймо. Лишь 12 мая на реке Влтава закончились боевые действия. За недолгое участие в боях Верховный Главнокомандующий пять раз объявлял благодарности воинам полка.
Через год пехотинцев передислоцировали в Ивановскую область, переформировав полк в парашютно-десантный. С 1950 года местом его дислокации стала Кострома. Пожалуй, ни одно крупное учение не обходилось без участия его воинов. На учениях "Днепр" они десантировались в Болгарии, а личный состав второго батальона стал участником парада войск Варшавского Договора. В последующие годы парашютисты десантировались на Новой Земле, в Забайкалье, под Кировобадом и в других точках. С 1976 года полк становится постоянным участником военных парадов на Красной площади.
Суровую школу войны прошли десантники в Афганистане. Многие из них награждены орденами и медалями. Не забыть подвиг гвардии майора Олега Юрасова. 23 января 1989 года при ликвидации банды разведчики его группы отсекли и уничтожили группу моджахедов, прикрывавшихся мирными жителями. Смелые действия разведчиков позволили батальону выполнить боевую задачу, спасти жизнь десяткам мирных афганцев. Сам майор получил в том бою смертельную рану. Ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. На каждой вечерней поверке разведывательной роты имя Олега Александровича выкликается первым.
С конца восьмидесятых годов по настоящее время десантники постоянно находятся в "горячих точках". Баку, Тбилиси, Вуковар (Югославия), Приднестровье, Правобережный район Северной Осетии - во всех конфликтах, происходящих там, участвовали подразделения полка. Отдельный парашютно-десантный батальон побывал в Косове. Несколько месяцев полковая группа гвардии полковника Н.П. Майорова, ставшего Героем России, участвовала в контртеррористической операции в Дагестане и Чечне.
Позже тактическая группа полка также участвовала в боевых действиях на территории Чеченской республики. Многие ее бойцы получили правительственные награды. Поучаствовали десантники в разрешении грузино-осетинского конфликта.
В мирной обстановке парашютисты успешно овладевают современной боевой техникой. Полк награждался переходящим знаменем командующего ВДВ, ему первому в ВДВ вручено Георгиевское знамя нового образца. К 1 июня 2006 года полк укомплектован полностью военнослужащими-контрактниками. Государство выделило значительные средства на обустройство военного городка, существенно улучшены жилищные и бытовые условия военнослужащих.
Так случилось, что в этот день отмечается 100-летие со дня рождения легендарного командующего ВДВ - Героя Советского Союза генерала армии В.Ф. Маргелова. Четверть века он командовал "крылатой гвардией". Десантники по-своему расшифровывали аббревиатуру ВДВ - "Войска дяди Васи": настолько он был любим.
Василий Филиппович участвовал в освободительном походе в Западную Белоруссию. Великую Отечественную войну встретил на западной границе, командуя полком. В этой же должности участвовал в Сталинградской битве. Став командиром дивизии, лично форсировал Днепр с горсткой бойцов. За этот подвиг был удостоен звания Героя Советского Союза. Генерал Маргелов со своей дивизией освобождал Молдавию, Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию, Австрию. За спасение маршала И.Б. Тито и его штаба получил почетную кличку "советский Скорцени". На следующий день после капитуляции дивизия Маргелова пленила без потерь три фашистские дивизии.
Лишь в сорок лет с восемью ранениями генерал совершил свой первый прыжок с парашютом. В сорок пять он стал командующим ВДВ. С его назначением у войск начался "золотой период". Железная сила воли, организаторский талант и закалка в трех войнах позволили генералу переоснастить и перевооружить ВДВ. Под его началом воздушно-десантные войска превратились в высокомобильные, прекрасно вооруженные, способные в любой момент высадиться в какой угодно точке планеты. Его сын Александр первым десантировался внутри БМД-1, чего раньше не знала ни одна армия мира.
Патриот, человек отваги, заботливый командир, талантливый военачальник, он постоянно находился в своих любимых войсках. Принимал все меры по совершенствованию учебно-материальной базы частей, полигонов, танкодромов. Можно смело утверждать: Василий Филиппович воспитал "крылатую гвардию", для которой нет невыполнимых задач. Генерал армии В.Ф. Маргелов свято блюл девиз "Честь и Родина - превыше всего!". Его заветы чтятся ныне всеми воинами- десантниками.
ВОДЫ НЕ ПУГАЮЩИЕСЯ, К ТРУДНОСТЯМ ПРИВЫЧНЫЕ
В одном из первых указов Петр Великий повелел "посылать на службу плотницкую, строительную, воинскую и мореходную людей с Костромщины, Новгородчины, Ярославщины и других краев, расположенных на берегах больших рек, воды не пугающихся, к трудностям привычных и тороватых". С тех пор дворяне пополняли морской офицерский корпус, простолюдины же несли тяжелую корабельную службу в качестве нижних чинов.
Нашей гордостью является то, что на карте мира, во всех частях света, более 160 географических объектов: городов, поселков, улиц, островов, заливов, рек, ледников названы в честь их первооткрывателей - костромичей Бошняка, Овцына, Малыгина, Невельского, Чирикова, Чичагова и других.
Свыше 110 адмиралов Российского флота - костромичи. Костромская земля дала целые династии выдающихся военных моряков: Барановых, Бутаковых, Куприяновых, Карцевых, Невельских, Перелешиных, Чичаговых, Че- ревиных...
В славной плеяде Героев Советского Союза и России костромичи - адмирал флота Н.И. Смирнов, капитан 1-го ранга П.И. Державин, подполковник Б.П. Сьюомятников, капитан Л.И. Елькин, младший лейтенант В.В. Бродюк, главный старшина Л.Д. Куколевский, майор Д.А. Полковников.
Костромской край создал для Отечества уникальное "объединение". Более тридцати кораблей и судов были названы в честь Костромы и выдающихся костромичей. В составе "костромского флота" броненосные и ракетные крейсеры, большие противолодочные корабли, миноносцы, атомные и дизельные подводные лодки, тральщики, буксиры, госпитальные и другие суда.
Особые узы связывают костромской край и Черноморский флот и участие костромичей в его строительстве. В период создания Черноморского флота (1779-1791 гг.) его строили более двух тысяч уроженцев Костромской губернии. Рабочий день длился более 12 часов. Переселенцы северных территорий тяжело переносили жару и непосильный труд. За три месяца 1790 года умерло более 500 человек.
В высшем командном составе Черноморского флота в разные периоды были: контрадмирал Иван Петрович Карцев - начальник Черноморского гребного флота, капитан генерал-майорского ранга Прокофий Степанович Дмитриев - главнокомандующий ЧФ в 1848 году, вице-адмирал Иван Прокофьевич Дмитриев обер-интендант ЧФ, вице-адмирал Иван Николаевич Бута- ков - начальник 5-й дивизии ЧФ, контр-адмирал Иван Тихонович Овцын - командир эскадры ЧФ, контр-адмирал Федор Васильевич Проскочин - казначей ЧФ, генерал-майор по адмиралтейству, Михаил Степанович Маковеев - помощник командира Севастопольского порта и другие.
Костромичи длительный период руководили Севастополем, являлись его градоначальниками. В их числе: адмирал Феодосии Дмитриевич Бартенев, адмирал Григорий Иванович Бутаков, адмирал Павел Александрович Перелешин. Именами костромичей в городе названы улицы, переулки, площади, поселки и корабли флота. В честь адмирала Ф.Д. Бартенева названы улица, площадь и поселок, имя адмирала Г.И. Бутакова носит улица в центре города, а в нише здания панорамы "Оборона Севастополя 1854- 1855 гг." установлен его бюст. Есть переулок Корина по имени капитан-лейтенанта A.M. Корина, переулок Бутакова назван в честь лейтенанта А.А. Бутакова – командира люнета, расположенного возле 5-го и 6-го бастионов. Улицу Пере- лешинскую назвали в честь адмирала П.А. Перелешина и капитана 1-го ранга М.А. Перелешина (в 1950 году ее переименовали в улицу Демидова). В 2008 году в период празднования 225-летия Черноморского флота набережную в центре города назвали Перелешинской.
Улица Костромская названа в честь Костромского егерского полка. Более 160 его воинов были награждены орденом Святого Георгия Победоносца. В Чернореченском сражении, при штурме Федюхинских высот, погибло более 900 человек, в бою за батарею Жерве - свыше 300 воинов. Имя полка занесено на мраморную доску в церкви Святого Николая на Братском кладбище, а также выбито на фасаде церкви Святого Михаила (ныне музей Черноморского флота). Имена воинов Костромского и Галицкого егерских полков, погибших при обороне Севастополя в 1854-1855 годах, увековечены на мраморных плитах внутри церкви.
На Михайловском кладбище установлен памятник, увековечивающий подвиг экипажа легкого крейсера "Веста", которым командовал костромич капитан-лейтенант Н.М. Баранов. Этот корабль спустя пятьдесят лет повторил подвиг брига "Меркурий", вступившего в неравный бой с турецким броненосцем "Фетхи-Буленд", и вышел из боя победителем. Весь экипаж был награжден орденами и медалями. В честь этих и других боевых заслуг именем капитан-лейтенанта Н.М. Баранова был назван миноносец.
Имя адмирала Г.И. Бутакова носил крейсер "Адмирал Бутаков". Долгие годы нес службу во вспомогательном флоте буксир "Кострома".
Почетным гражданином города Севастополя являлся костромич генерал-адъютант, адмирал Павел Александрович Перелешин. Он погребен в соборе святого равнопрестольного князя Владимира рядом с адмиралом М.Л. Лазаревым, В.А. Корниловым, В.И. Истоминым и П.С. Нахимовым.
В летопись Черноморского флота навечно вписаны костромичи - георгиевские кавалеры: капитан-лейтенант А.Г. Абатуров, капитан 2-го ранга П.Н. Шкот, капитан генерал- майорского ранга Ф.А. Ахматов и другие.
В годы первой обороны Севастополя героически сражалось костромское народное ополчение. На третьем бастионе Малахова кургана - унтер-офицер Спиридон Сараев из деревни Макеевка Кологривского уезда, матрос Антон Борисов из Костромы и другие. Георгиевским кавалером стал квартирмейстер 37-го флотского экипажа Епифан Гуляков из Солигалича. Во время боев на 4-м бастионе он был пять раз контужен, но оставался в строю.
Все одиннадцать месяцев обороны Севастополя провел в операционных и на передовых позициях младший врач флотского экипажа Владимир Сергеевич Кудрин, участник русско-турецкой войны 1877- 1887 годов, русско-японской 1904-1905 годов. Впоследствии он стал лейб-хирургом Двора Его Императорского Величества, почетным доктором медицины.
В годы Великой Отечественной войны при обороне Севастополя прославился капитан 1-го ранга Григорий Александрович Бутаков, командир канонерских лодок, награжденный орденом Красного Знамени. Он являлся одним из авторов проекта плавучей батареи, которую краснофлотцы любовно называли "Не тронь меня". Воины ее сбили 26 вражеских самолетов.
Капитан 2-го ранга Алексей Матвеевич Гущин, будущий контр-адмирал, знаменит тем, что в годы войны под его командованием крейсер "Красный Кавказ" был первым удостоен почетного наименования гвардейский.
При защите Севастополя от немецко-фашистских захватчиков героически действовали костромичи - капитан 1- го ранга И.Н. Иванов, командир взвода морской пехоты лейтенант Ф.С. Козловский, командир отделения электриков-мотористов гвардейского эсминца "Сообразительный" гвардии старшина 2-й статьи М.А. Громов. Старшина первой статьи И.Н. Муратов, выпускник Североморской школы юнг, с 16 лет принимал участие в боевых действиях, а после войны на тральщике «Щит» более пяти лет занимался тралением мин на Черном море.
В годы войны звание Героя Советского Союза присвоили костромичу, капитану 1 -го ранга Павлу Ивановичу Державину, командиру бригады бронекатеров Азовской флотилии.
В послевоенное время весомый вклад в укрепление боевой готовности флота, освоение новой техники и вооружения, воспитание черноморцев внесли капитаны 1-го ранга A.M. Дворецкий, И.И. Маврин, П.П. Саватеев, полковник В.И. Вакуленко, капитаны 2-го ранга Ю.И. Алешков, В.М. Глушенков, В.Д. Феофилактов и другие.
Многие годы наша область поддерживает шефские связи с военными моряками. На Северном флоте объекты заботы костромичей - атомная подводная лодка "Кострома", тральщик "Буй". На Черноморском - Севастопольская, ордена Нахимова 1-й степени 41-я бригада ракетных катеров. И прежде всего ракетный катер "Волгореченск", недавно снятый с вооружения. Дружба костромичей и черноморцев началась в непростое для военных моряков время. В 2003 году катера в море выходили крайне редко. Материально-техническое, тыловое и продовольственное обеспечение было скудным. Поэтому прежде всего Костромская область стала помогать словом и делом своим подшефным. Был налажен призыв костромичей на подшефный корабль, обустраивался быт катерников.
"Мы направляли на корабль компьютеры, телевизоры, утюги, посуду для камбуза, - говорит бывший офицер, а ныне глава администрации Волгореченска Валерий Бугаев. - Ежегодно делегация возит подарки в Севастополь на праздник корабля. Мы перечисляем средства на счета бригады ракетных катеров к 23 февраля, 9 мая, Дню Черноморского флота. В общей сложности за год оказываем материальную помощь на десятки тысяч рублей".
На соединении катерников прошли службу более сорока наших земляков. Большинство из Волгореченска, есть уроженцы Красносельского района, поселка Судиславль. Командир корабля Геннадий Краснопёрое характеризовал Сергея Киселева, Дмитрия Кучина, Александра Германова и многих других призывников из нашей области как людей дисциплинированных, сообразительных, хорошо обучаемых. Флот, в свою очередь, формирует в молодых посланцах костромской земли чувство гражданственности, верность долгу, делает из них настоящих мужчин. Такие ребята нужны всюду, но прежде всего - малой родине. Наши призывники служат и на других кораблях.
Сотни костромичей прошли службу на флоте. Активно действует Костромское морское собрание, региональное движение поддержки флота. Надежным оплотом в деятельности по героико-патриотическому воспитанию являются наши ветераны войны, бывшие юнги Соловецкой школы. Традиции доблестного служения Отечеству и флоту продолжают выпускники Костромского детского морского центра. Новые грани обретает шефство над кораблями флота.
Сегодня остается и развивается главное - неиссякаемая любовь костромичей к флоту, укрепление его славных традиций.
В предстоящее воскресенье наша страна отметит День Военно-морского флота. Праздник словно учрежден для Костромы. Хотя моря от нас далеки, но в разное время на флоте служили более 120 адмиралов, уроженцев губернии и области. Что касается офицерского состава, то костромичей всегда было больше, чем из других мест.
Традиции продолжаются. С путевкой клуба юных моряков, действующего не одно десятилетие, ежегодно в военно-морские училища поступают его выпускники. В Костроме, Павине, других городах и поселках организованы морские собрания. Одна из их целей - воспитание у юношей любви к флоту. Сегодня мы расскажем о полузабытом адмирале, чье имя, несомненно, стоит в одном ряду с Федором Ушаковым и другими знаменитыми флотоводцами, - Василии Яковлевиче Чичагове.
Перенесемся мысленно в год 1790-й. На календаре 26 августа (ст. ст.). Стареющая Екатерина II, жалующаяся в последние годы на болезни ног, вышла на крыльцо своего дворца. Событие - до крайности чрезвычайное. Повод для него - встреча героя Выборгского морского сражения, командующего Балтийским флотом Василия Яковлевича Чичагова. Ни один сановник не удостаивался такой чести. Она же самолично «наложила» на адмирала ордена святого Андрея Первозванного и святого Георгия I степени. За что же таких почестей удостоился отпрыск небогатых костромских дворян?
Ответ на поставленный вопрос впереди. Пока же коротко расскажем о самом герое.
Родился Василий Яковлевич 28 февраля(11 марта) 1726 года в усадьбе Старово ныне Нейского района. Есть и другие данные - усадьба Иваньково Костромского уезда. Да суть не в этом: где бы ни родился будущий адмирал - он наш, костромской. Сама судьба готовила Василия в моряки. Его дед Матвей Гаврилович за четверть века до рождения внука окончил Навигацкую школу. Петр Гаврилович, брат деда, - выпускник той же школы, а еще он окончил Морскую академию. После исследовал бассейны рек Обь, Енисей, побережье Таймыра, часть которого ныне именуется берегом Чичагова. Так что Яков Матвеевич и не помышлял для своего наследника иного пути, как морского.
В шестнадцать лет Василий начинает службу гардемарином, а через три года произведен в мичманы. По обычаю того времени в этом звании он прослужил десять лет. Дальнейшей военной карьере Чичагова мог позавидовать любой офицер. В 1763 году капитана первого ранга назначили командиром линейного корабля «Ревель». А в следующем - помощником главного командира Архангельского порта. Здесь его произвели в капитан-командоры, и вскоре он возглавил Полярную экспедицию.
В те далекие времена Аляска, открытая русскими мореходами, принадлежала еще нам. Михайло Ломоносов считал, что к далеким российским владениям можно добраться через Северный полюс, свободный ото льда в летнее время. Его предложение об отправке экспедиции было принято. В мае 1765 года три судна - «Бабаев», «Панов» и «Чичагов» (так именовались их капитаны) двинулись из Кольского залива к Груманту, как называли русские поморы архипелаг Шпицберген. Снаряженные специальной обшивкой, они не смогли продвинуться далее широты 80° 26'. В следующем году В.Я. Чичагов снова двинулся по тому же пути. Но продвинулся лишь на четыре минуты севернее, правда, побив самого Гудзона, который чуть-чуть не дошел до этой черты в поисках все того же пути. Экспедиция вернулась, сделав два важных открытия: Северный Ледовитый океан покрыт вечным льдом. И дрейфует он с востока на запад.
После присвоения чина контр-адмирала, В.Я. Чичагова назначили командиром Кронштадтской эскадры. Здесь он готовил кадры для всего Балтфлота. Водил эскадру в Средиземное море. В 1774 году контр-адмирал командует Азовской флотилией. В Петербург наш земляк вернулся в звании вице-адмирала. Его мундир украсился орденом святого Георгия четвертой степени.
В 1782 году его произвели в адмиралы. А в 1787 году вновь началась война с Турцией. Балтийская эскадра уже стояла в Копенгагене, направляясь в Черное море. И в это время король Швеции Густав III напал на русскую крепость Нейшлот. «...чтоб флот, снаряжаемый в Средиземное море, тем остановить» - как правильно оценила ситуацию Екатерина II.
Русский флот, более слабый, осилил неприятеля у острова Гогланд. Более того, наша эскадра блокировала шведский флот в Свеаборге. В результате шведская армия перестала получать боеприпасы и продовольствие. Так что ее действия прекратились.
Противостояние продолжалось и весь следующий год. К этому времени российский флот значительно окреп, в том числе 160 гребными судами. Наиболее важное сражение произошло у острова Эланд. Русские не потеряли ни одного корабля, но погибло 32 человека. К этому времени наш земляк уже был командующим флотом.
Густав III не унимался. На деньги Англии и Пруссии было выстроено несколько линейных кораблей, фрегатов и до трехсот гребно-парусных судов. Так что в апреле 1790 года большая часть армады направилась к Ревелю, где на якорях стояла эскадра под флагом командующего флотом. И не просто стояла. Благодаря разведке адмирал знал о нападении, поэтому все корабли он поставил таким образом, что шведы должны были проходить мимо их линии, получая в борт заряды. Уже через десять минут шведский 64-пушечный линкор, получив большие повреждения, спустил свой флаг и поднял Андреевский. То есть сдался.
Сын адмирала, капитан второго ранга Петр, командир «Ростислава», за этот бой был награжден орденом святого Георгия четвертой степени. Многие командиры получили золотые шпаги с надписью «За храбрость». Шведский король после этого поражения решил сам возглавить войну, взяв на себя командование гребным флотом - всего 154 судна. Разбив русский отряд подобных судов (63 единицы), 22 мая Густав прошел в Выборгский залив. Здесь он ждал подхода своих основных сил. Цель оставалась все та же - с помощью десанта захватить русскую столицу.
С моря Санкт-Петербург защищала лишь эскадра адмирала А.И. Круза. 23 мая он атаковал более сильных шведов. Бой продолжался и на следующий день. Да такой, что канонаду слышали в столице. 25 мая к месту сражения подошла Ревельская эскадра. Силы почти выровнялись. Шведы, закрывшись в заливе, не смели, как говорится, и носа высунуть в открытое море. Боевые корабли находились друг от друга в четырех пушечных выстрелах, что-то около километра.
Противостояние длилось около месяца. Белой ночью 22 июня отряд из 80 канонерских лодок повел демонстративную атаку на русские позиции. Она оказалась безуспешной. В шесть часов утра шведы подняли паруса на всех линейных кораблях. Когда об этом доложили главнокомандующему В.Я. Чичагову, он приказал поднять общий сигнал: «стать на непринг и приготовиться к бою». Он не заставил себя долго ждать. В 7.30 наши корабли создали для шведов «огненный коридор». Все окуталось дымом. «Ужас пожара на море превосходит всякое бедствие, - писал участник того сражения А.С. Шигинов. - Многие снасти и другие вещи, мгновенно возгораясь, распространяют всюду пламень, который, проникнув до порохового погреба, страшным образом разрушает корабль, бросая верхние части в воздух, а нижние опуская на дно моря...»
Чтобы подробно описать весь ход сражения, потребуется много бумаги. Даже рапорт самого адмирала занимает половину журнальной страницы, набранный мелким шрифтом. Нам важно сказать о его итогах. В сражении с обеих сторон участвовало свыше 500 кораблей, чего история ни до, ни после не знала. В нем шведы потеряли треть своего флота, а русские - ни одного корабля. Погибло две тысячи шведов, а более пяти тысяч попали в плен. Швеция, потерпев поражение на море, перестала быть великой морской державой. Более двух веков наша страна поддерживает с соседним государством дружеские отношения. Возможно, по дипломатической причине, о Выборгском сражении, спасшем Санкт-Петербург от разорения, так мало написано.
Лишь в последние годы организованное общество «Память Балтики», которым руководит контр-адмирал К.А. Шопотов (С.-Петербург), вплотную занялось адмиралом В.Я. Чичаговым. Подводно-археологическая экспедиция общества ежегодно исследует дно Выборгского залива. Найдены корпуса нескольких погибших кораблей. Подняты пушки, якоря и другие предметы, которые стали экспонатами музея. Часть их передана в Нейский музей. Нейчане свято чтут память своего именитого земляка. В районной газете опубликовано до десяти очерков местного журналиста А. А. Шишова. Учителя истории рассказывают ребятам о выдающемся флотоводце. Сбор материалов продолжается. В том числе о сыне адмирала, Павле Васильевиче Чичагове, первом русском министре военно-морского флота.
Василий Яковлевич прожил долгую жизнь. Уйдя в отставку в семьдесят с лишним лет, он спокойно дожил до естественной смерти, последовавшей 16 апреля 1809 года. Его тело торжественно похоронили на кладбище при Александро-Невской лавре. На надгробии выбито стихотворение Екатерины Великой, которое она посвятила В.Я. Чичагову после Ревельского сражения:
С тройною силою
шли шведы на него, Узнав, он рек:
Бог защитник мой, Не проглотят они нас:
Отразив, пленил
и победы получил.
Екатерина II
Именем В. Я. Чичагова названо 12 географических объектов. В 1869 году его имя присвоили броненосному фрегату первого ранга.